След оборотня - Левандовский Конрад. Страница 3

Это было любимым щенячьим развлечением Ксина.

Волколаков он презирал, пожалуй даже в большей степени, чем они того заслуживали. Несомненно, виной тому была его кошачья натура, которая терпеть не могла ничего родственного псам. Он никогда не встречался с ними в человеческом обличье, поскольку Превращению подвергался точно при таких же условиях, как и они. Приключение же, случившееся с ним этой ночью, отличалось от остальных лишь тем, что обычно это он искал волколаков, а не наоборот…

С другим котолаком он встретился лишь однажды.

В первое мгновение он даже обрадовался. Однако, увидев в глазах того лишь слепую, неразумную ненависть, он не испытал ничего, кроме отвращения. Ксин четко дал сопернику понять, что это его территория, – и вполне успешно, ибо больше никогда его не видел.

Упырихи были единственными, с кем он поддерживал почти добрососедские отношения. Причина состояла в том, что когти у них были немногим меньше, чем у него, а зубы намного больше, а кроме того, его кровь была ядовита для них точно так же, как и для вампиров, и они о том знали…

Старая Женщина не выжила бы здесь даже одной ночи, если бы ее не оберегал Знак, всегда висевший над дверью хижины.

Ксин прервал размышления и посмотрел в ту сторону. Кованое серебро, казалось, шло волнами и дрожало, но это была лишь иллюзия – он не мог различить истинных очертаний Знака, ибо именно такова была одна из черт силы, связанной с этим талисманом.

Он не любил этот кусок зловещего металла и всегда старался держаться от него подальше. Хотя со временем он привык к его присутствию, однако каждый раз, когда он переступал порог, ему казалось, будто его обливают кипятком.

А вскоре должно было произойти нечто еще похуже…

Однако пока он предпочитал об этом не думать. Он взял тело на руки и вышел из дому.

На краю поляны рос красивый раскидистый дуб. Старая Женщина очень любила отдыхать в его тени. Ксин уложил ее там, где она обычно сидела, и вернулся за лопатой.

Послышался тихий треск, когда почерневший металл вонзился в дерн. Потом заскрежетала земля.

Сознание его затуманилось от монотонного ритма работы, и, лишь когда последний ком глины упал на продолговатый холмик, взгляд Ксина стал более осмысленным.

Теперь пришла пора для самого главного – обезопасить могилу, иначе сразу же после захода солнца сюда сползлась бы вся окрестная нечисть, чтобы вытащить и сожрать труп. Внешне все выглядело просто – достаточно было принести и положить на могилу Знак.

– Принести… – мрачно усмехнулся он. – Вот только сперва нужно до него дотронуться!

Когда-то он пытался коснуться его палочкой – дерево вспыхнуло, а он ощутил такую боль, словно ему оторвали руку. Больше он не повторял попыток.

Сглотнув слюну, он направился в хижину. Взял табурет, поставил перед входом. Он торопился, желая опередить страхи и сомнения. Забрался на табурет. Горячий вихрь, словно из открытой печи, резко ударил в лицо. Ему показалось, будто он смотрит на кипящую ртуть, а волосы начинают тлеть.

Чувствуя, что больше не выдержит жара, он отчаянным движением вытянул руки…

Страшный удар пронзил мозг, превратив внутренности в один обезумевший клубок. Чудовищная сила схватила за горло и рванула вниз. Он услышал приглушенный стук – это его тело ударилось о землю.

Сознания он не потерял, лишь перед глазами затрепетало какое-то красное полотнище, которое внезапно разлетелось на множество мелких кусочков, бесновавшихся перед глазами, словно бесчисленная стая пьяных пауков.

Он не знал, сколько пролежал неподвижно, охваченный пронизывающей болью. Когда он встал, в нем оставалось лишь одно чувство – твердое, нечеловеческое упрямство. Он повторил попытку, на этот раз поставив стол вместо шаткого табурета.

– Я перестану только тогда, когда ты меня прикончишь, – прохрипел он час спустя, поднимаясь с крышки стола и вытирая тыльной стороной ладони текущую из носа кровь.

– Я должен это сделать ради нее! – Его руки схватили

Знак… И ничего. Совсем ничего. Он остолбенел.

Контуры звездообразного артефакта уже не дрожали, он мог нормально прочитать покрывавшие его руны, о существовании которых прежде даже не догадывался. Обычный кусок слегка позеленевшего металла…

– Неужели я его повредил и он утратил Силу? – забеспокоился Ксин. Выбежав наружу, он остановился у могилы. Выкопав в ней неглубокую ямку, он поместил в нее Знак и засыпал. Постояв немного в нерешительности, нервно потирая подбородок, он снова присел и вытянутой рукой провел по поверхности холмика. Мягкая, влажная земля, никакого тепла или вибрации.

«А – может, это я изменился? – подумал он. – Нужно проверить!»

Он зашагал в сторону леса.

Вскоре он оказался там, где когда-то проходила давно уже заброшенная дорога. Много лет назад это был оживленный тракт, но теперь от него осталась лишь полоса молодых деревьев, явно выделявшихся в угрюмой массе старых замшелых стволов. Он осторожно шел вдоль нее, внимательно наблюдая за тем, что когда-то было обочинами тракта.

Внезапно он насторожился. Постояв немного неподвижно, он пошел дальше, но так, чтобы даже малейший шелест не выдал его присутствия. Он крался в сторону камня – не слишком большого, плоского булыжника, на который наверняка охотно присаживались усталые путники, чтобы расслабить натруженные ноги.

Еще два шага. Он напрягся и, тщательно рассчитав все свои действия, прыгнул. Пальцы левой руки сжались на шероховатой выпуклости и дернули ее вверх, а правая рука по локоть исчезла в образовавшейся щели.

Из-под камня послышались визг и писк. Ксин отвалил булыжник в сторону и обеими руками схватил вырывающегося выкидыша. Тот, отчаянно вопя и хлопая крыльями, ударами клюва пытался заставить Ксина ослабить хватку. Однако он ловко переместил руки и схватил маленькую тварь за горло и основание кожистых крыльев.

– Попался! – прошипел он, сильно встряхивая добычу.

Выкидыш замолк. Ксин поднял его одной рукой вверх и, облизывая царапины на другой, с интересом рассмотрел.

Этот монстр – наполовину птица, наполовину человек – возник из небрежно закопанного четырех-, а может быть, пятимесячного плода. Единственное его предназначение заключалось в том, чтобы преследовать беременных женщин. Пара черных, лишенных какого-либо выражения глаз бессмысленно таращилась на Ксина.

Занятый охотой на выкидыша, он забыл о мучивших его сомнениях, но, когда все кончилось, он снова ощутил неприятную, тошнотворную судорогу в области желудка. Тут он вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел.

«Сейчас все выяснится», – думал он, бегом преодолевая мрачную чащу.

На поляну он выскочил вспотевший как мышь – скорее от эмоций, чем от усталости, – и сразу же направился к могиле. В трех шагах от нее выкидыш отчаянно захрипел и дернулся столь резко, что чуть не вырвался.

– Ага, значит, не все так плохо. – Он перехватил добычу поудобнее.

Несколько мгновений он подержал страшилище над самым Знаком – вопли были такие, словно кто-то душил ворону, но Ксин ничего особенного не почувствовал.

– Значит, это все-таки я! – удивленно отметил он. – Ну, для надежности… – Он с размаху швырнул выкидыша прямо на Знак, прикрытый тонким слоем земли.

Он аж задохнулся от изумления: едва его жертва коснулась могилы, вверх ударил могучий язык голубого огня, а в воздухе закружились большие хлопья сажи да еще немного белого дыма. И все.

– Одним паршивцем меньше, – пробормотал Ксин и вернулся в хижину. Взяв ведро с водой, с облегчением вылил себе на голову. Отряхнувшись, зашел в кладовую и начал поедать все, что попадало ему в руки. Быстро утолив первый голод, он в какой-то момент поймал себя на том, что бессмысленно перебирает пальцами в горшке с маринованными грибами.

Ксин медленно отложил в сторону обгрызенный кусок мяса.

– И что теперь?.. – задумался он.

Об этом можно было и не спрашивать. Старая Женщина давно уже сказала ему, что он должен сделать. Теперь ему предстояло отправиться к людям. Он содрогнулся. Людей он знал лишь по ее рассказам и тем полутора десяткам книг, которые сначала читала ему она, а потом он сам до тех пор, пока не выучил их наизусть.