Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1 (СИ) - Хренов Алексей. Страница 32

— Кузьмич, из горящего самолета ты с парашютом как прыгать будешь — с сапогами или без?

Кузьмич завис на минутку и шустро пошел мерять ботинки с удвоенной силой.

В итоге Лёха подумал, что их вид стал похож на туристов из будущего.

18 августа 1936, центр Парижа.

Поручение московского товарища майора Лёха выполнил на третий день после прибытия в Париж, избавившись от пистолета, который ему передал Хмыренышь. Он понимал, что, несмотря на риск, было лучше отметиться выполнением задания перед военной разведкой, чем потом оказаться под подозрением и привлечь лишнее внимание.

Накануне вечером Лёха долго размышлял над тем, как минимизировать опасности. Он тщательно подготовил оружие, чтобы исключить любые следы, которые могли бы его выдать. Каждый металлический уголок и выступ пистолета был протёрт спиртом — Лёха позаботился, чтобы не осталось отпечатков пальцев или других следов. Он даже проверил внутренние части оружия, убедившись, что нет остатков масла, которые могли бы навести на мысль о недавнем использовании.

Утром, хорошо продумав маршрут и убедившись в отсутствии слежки, Лёха отправился в центр Парижа. Он выбрал утренние часы, когда улицы были достаточно оживлёнными, чтобы не выделяться среди прохожих, но при этом не настолько переполненными, чтобы привлекать внимание к каждому движению. Добравшись до оговорённого места — небольшого тупичка позади старого кафе, где никто не должен был его видеть, — он аккуратно разместил закладку, спрятав пистолет под неприметный кирпич в стене.

Оставив пистолет, он ещё раз огляделся и без лишних задержек покинул место. Всё время в его голове билось одно: «Никаких следов, никаких подозрений.» Лёха ушёл, стараясь выглядеть спокойно, но сердце его билось как молот.

21 августа 1936, «Ла Фурше», станция в районе Парижа Батинёль.

В пятницу вечером, к концу недели, Лёха пригласил Мишель на прогулку по центру Парижа.

Мишель одела приталенное платье и туфли на каблуке, уложила волосы и накрасилась. Она так сияла, что Лёха не мог оторвать от неё взгляд. Попытка немедленно затащить её в кровать с треском провалилась. Получив по шаловливым рукам, Лёхе пришлось облизываться на хорошенькую молодую любовницу.

«Ничего, ох ты мне попадёшься вечером», — он в красках представлял себе действие.

Они неспешно бродили по улочкам, любовались вечерними огнями города, и, наконец, зашли в уютное кафе, чтобы поужинать и выпить вина. Время пролетело совсем незаметно, и около одиннадцати вечера они, слегка подвыпившие, обнимаясь и весело болтая, направились к дому.

Когда пара уже была в квартале неподалёку от квартиры Мишель, впереди появилась пара подростков лет шестнадцати — восемнадцати. Обернувшись Лёха заметил, как от стены дома позади них отлипло еще пара теней.

Именно их окружала толпа грязных подростков. Лёха заметил, что ребята выглядели напряженно и взвинчено: оборванные, с блестящими глазами, и держащиеся близко друг к другу, готовые напасть в любой момент.

— Деньги сюда, быстро! — крикнул, видимо, старший, доставая длинный узкий нож.

Лёха не собирался ввязываться в разборки с местной шпаной, особенно учитывая, что ситуация могла легко выйти из-под контроля. Скорее всего, он просто отдал бы им немного денег, что оставались в кошельке. Но всё изменилось, когда один из парней схватил Мишель за руку и потянул её к себе. Мишель пронзительно завизжала. Тянущий её хмырь оскалился в безумной улыбке. В этот момент у Лёхи будто бы помутнело в голове и всё вокруг покрылось красной пеленой.

Он поднял левую ладонь, показывая, как бы говоря «тихо, тихо», а правую медленно потянул к заднему карману штанов, делая вид, что достаёт бумажник. Один из парней, с ухмылкой на лице и щербатыми зубами, уверенно шагнул ближе, уверенный, что сейчас они получат своё.

Но вместо кошелька Лёха быстрым движением выдернул «Браунинг» из скрытой кобуры, расположенной на поясе, и с лязгом передёрнул затвор. Резкий металлический звук нарушил тишину ночи, и подростки замерли на месте. Первой целью стал тот, кто держал Мишель. Лёха замер на секунду целясь ему в голову. Подростку повезло. Он резко отпустил руку Мишель и начал пятиться назад, глядя на пистолет расширенными от страха глазами.

Лёха был готов выстрелить, и будь он один, не сомневаясь, отстрелил бы этому парню яйца — а если бы и промахнулся, то и вместе с членом, помогая естественному отбору, чтобы такие придурки не могли размножаться. Но рядом была Мишель, и рисковать её безопасностью он не хотел.

Свободной рукой Лёха завёл Мишель себе за спину и махнул пистолетом в сторону переулка, давая понять, чтобы они убирались. Подростки моментально разбежались, исчезая в ночи.

Мишель трясло и она прижалась к Лёхе, не отпуская его до самого дома. Когда они наконец добрались до дома, Мишель была ещё в шоке от случившегося,

Но, оказавшись внутри, быстро нашла способ бороться со стрессом самым приятным и действенным образом.

— Мой Кобелино! О! Мой Кобелино!- шептала она.

Для Лёхи эта ночь показалась особенно жаркой.

23 августа 1936, район Батинёль, Париж.

Тем временем арсенал Лёхи значительно разросся. Оказавшись с лишним оружием на руках, он решил спрятать пару наганов с самодельными глушителями. Подготовка к этому заняла время: он тщательно вычистил и смазал револьверы, чтобы они оставались в рабочем состоянии, даже если пролежат долго. Да и убрать следы не мешало, мало ли куда они попадут потом. Затем он аккуратно упаковал оружие в железную коробку из-под печенья, полностью заизолировав её смолой, чтобы защитить от влаги, и закопал в ближайшем сквере.

Мишель была сильно удивлена, когда дон Хуян, как она шутя называла Лёху, подарил ей огромную коробку печенья, а потом сожрав всё печенье, «случайно» выбросил такую ценную металлическую коробочку, куда можно было складывать так много нужных в хозяйстве вещей!

Лёхе пришлось бежать еще за одной коробкой, что бы как то привести в чувство экономную женщину.

К концу недели список неотложных дел подошёл к завершению.

Собрав секретное совещание, а по сути просто сбежав на один вечер от Мишель, Лёха с Кузьмичом открыли сначала одну бутылочку его любимого красного вина, нарезали сыра и хамона и приступили к обсуждению маршрута. Нужно было решить, каким способом лучше всего добраться до Картахены, конечной точки их путешествия.

Первый вариант был поезд до Перпиньяна, последнего французского крупного города перед испанской границей. Был вариант купить билет на поезд даже сразу до Барселоны, а оттуда уже по испанским дорогам добираться до Картахены. Прямой поезд из Парижа до Барселоны действительно ещё существовал, несмотря на гражданскую войну, и маршрут проходил через Перпиньян, пересекал границу на станции Сербер — Порт-Боу и далее следовал в Каталонию.

Однако у этого варианта были свои сложности. Железнодорожное сообщение часто прерывалось или ограничивалось, что могло привести к необходимости делать пересадки и к задержкам. Лёха расспросил Мишель и та, собрав последние слухи, рассказала, что пограничные проверки на этом маршруте стали особенно строгими в последнее время, занимая больше времени и создавая дополнительные риски:

— Мой дорогой Кобелино! Не вздумай ехать в эту ужасную Испанию! — причитала Мишель, целую Лёху в лучшие и самые нежные части его тела, — Лучше езжай в Марсель или в Кале, оттуда регулярно ходят пароходы в твою Африку. И пожалуйста, не стреляй в животных, лучше просто фотографируй их!

Иногда правда речь Мишель становилась неразборчивой или совсем прерывалась. В такие моменты правда кровь отливала у Лёхи от головы и времени на размышления у Лёхи не хватало.

Таким образом железнодорожное путешествие не выглядело привлекательным.

Да и честно говоря Лёха уже накатался на местных поездах до усрачки.

Всё это заставило уже хорошо не трезвых товарищей задуматься над альтернативными вариантами.