Где ты? - Леви Марк. Страница 36

— Именно этого мы и добивались, миссис Нолтон! Работая в Майами, конечно, мечтаешь о доме с огромными окнами, чтобы любоваться великолепными пейзажами! Но, учитывая специфику объекта наших наблюдений и те сведения, которыми мы располагаем, мы предпочитаем, чтобы наше здание могло выдержать натиск любого урагана, насколько бы оно ни казалось уродливым с архитектурной точки зрения. Выбирать особо не приходится.

— Ураган — это настолько страшно?

— Так же как в Хиросиме и Нагасаки.

Профессор Герберт встретил ее в центральном зале

и провел к себе в кабинет, расположенный в противоположном крыле. Там она оставила свои вещи, и он предложил ей следовать за собой. Он хотел ей кое-что показать до начала разговора. Из-за отсутствия окон

Мэри казалось, что она идет по трюмам боевого корабля, и она задавалась вопросом, не соответствует ли это истине. Герберт распахнул дверь выставочного зала. Слева высокие белые стены были увешаны снимками, сделанными с разведывательных самолетов NHC. Массы облаков, ужасающие и величественные, закручивались по спирали, а в центре виднелся пятачок синего неба, который некоторые называли «оком дьявола».

— С такой высоты это даже может показаться красивым, верно?

Голос Герберта эхом разнесся по пустому залу. Потом его тон изменился, стал вдруг очень серьезным, почти поучающим.

— Снимки на правой стене спускают вас с небес на землю, если можно так выразиться. На них видно, что происходит внизу. Они напоминают каждому о важности нашей миссии. Глядя на эти фотографии, вы лучше сможете понять, что представляет собой ураган. Каждая из них — свидетельство разрушительной и убийственной силы этих монстров. Сотни, тысячи, миллионы погибших, целые регионы, разрушенные до основания,полностью уничтоженные, сметенные с лица земли.

Мэри приблизилась к одному из снимков.

— На этой фотографии запечатлен Фифи. Забавное имечко для убийцы такого размаха. Он обрушился на Гондурас в 1974 году, смел почти всю страну, нанеся чудовищные разрушения и оставив без крова сотни тысяч людей. Попробуйте представить себе на минуточку кошмарную картинку, на которой десять тысяч трупов детей, женщин и мужчин. На маленьких фотографиях вокруг больших — лишь малая толика того, о чем я вам рассказываю. Мы их подретушировали, но они все равно ужасны.

Мэри молча прошла несколько метров вперед. Герберт указал на следующий отрезок стены.

— Вы рассматриваете 1989 год. Элисон, Барри, Шанталь, Дин, Ирин, Феликс, Габриэлла, Карен, Джерри, Айрис — это лишь некоторые из убийц этого года. Был еще Хьюго, его скорость достигала 130 узлов, он снес Чарлстон и большую часть Южной Каролины. В вашем письме вы скорее всего говорите о Гилберте. Он резвился 13 дней в 1988 году, его скорость достигала 160 узлов, а ливни, предшествовавшие его зарождению, оказались смертоносными. У нас нет данных о потерях в Гондурасе, я проверял. Мадам, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но вы уверены, что хотите, чтобы ваша дочь увидела эти снимки?

— Гилберт или один из его родственников убил ее настоящую мать. Лиза держит в страшной тайне свою одержимость ураганами.

— Именно по этой причине боюсь, как бы наш музей не оказался для нее слишком тяжелым испытанием.

— Незнание пугает. Я стала журналисткой, чтобы преодолеть свои страхи. Лиза ощущает потребность понять, но не знает, где искать информацию. Я хочу помочь ей, я буду с ней рядом, чтобы разделить эти мгновения, сколь бы ужасными они ни были.

— Боюсь, что не смогу одобрить вашу позицию.

— Мне нужна ваша помощь, профессор Герберт. Одна маленькая девочка никак не может повзрослеть. Звук ее голоса слышится все реже, а когда она все же говорит, то приходится напрягать слух, чтобы ее расслышать. И чем больше проходит лет, тем крепче она замыкается в немоте своего страха. Она дрожит при каждой грозе и опасается дождей. Но, когда вы ее увидите, вы поймете, что на самом деле она храбрая и гордая, раз все эти годы скрывает свой страх, который никогда ее не покидает. На протяжении всех этих лет я как минимум раз в неделю вхожу ночью к ней в комнату, чтобы помочь ей справиться с кошмаром. Она мечется вся в поту, и мне не всегда удается ее разбудить. Иногда она до крови прикусывает себе язык, чтобы сладить с напавшим на нее страхом. Никто не догадывается, и она сама не подозревает, что я разгадала ее секрет. Ей необходимо знать, что вы существуете, что мы не закрываем глаза на существование этих монстров, которые унесли ее близких, что вы следите за ними, преследуете их, что огромные средства идут на то, чтобы наука смогла встать на защиту людей от смертельных безумств природы. Я хочу, чтобы она могла смотреть на небо и в один прекрасный день обнаружила, что облака могут быть красивыми, я хочу, чтобы ей снились по ночам красивые сны.

Профессор Герберт, улыбаясь, предложил Мэри следовать за ним. Открыв дверь выставочного зала, он обернулся.

— Не скажу, что наших средств достаточно, но они есть. Пойдемте я покажу вам центр, и мы вместе поразмыслим, что можно будет придумать.

Мэри позвонила Филиппу. Она слишком долго пробыла в NHC, чтобы тем же вечером вернуться домой. Сквозь окно гостиничного номера в Майами-Бич до нее доносилось ночное веселье.

— Ты не очень устала? — поинтересовался Филипп.

— Нет, узнала много нового и интересного. Дети поужинали?

— Давным-давно. Мы сидим втроем в комнате Лизы, беседы беседуем. Я с тобой говорю из нашей спальни. А ты-то сама ужинала?

— Нет, сейчас пойду.

— Мне не нравится, что ты в этом городе без меня. Там полно типов с мускулатурой как у античных статуй.

— Они тут очень даже шевелятся, эти статуи, а я еще даже не была в баре! Скучаю по тебе.

— Я по тебе тоже. Очень. У тебя странный голос.

— Денек был странным, знаешь ли. До завтра. Я тебя люблю.

Из каждого здания, ресторана, бара на Оушен-стрит, что тянется вдоль побережья, гремела музыка, под звуки которой народ плясал до глубокой ночи. Через каждый километр стояли таблички с надписью: «Место посадки на автобусы до укрытий при объявлении об урагане». Наутро Мэри первым же рейсом улетела домой.

Телефон зазвонил вечером 11 сентября 1995 года. Герберт попросил быть готовыми завтра с утра, он позвонит до того, как Лиза уйдет на занятия, и если все пойдет так, как они предполагают, то он срочно вызовет их приехать. Он повесил трубку. У него еще были дела. В семь утра Мэри услышала в телефонной трубке голос Герберта:

— Вылетайте первым самолетом, на выходе вам дадут бейджи, я вас встречу.

Мэри вошла в комнату Лизы, когда та еще одевалась, раскрыла ее шкаф и стала укладывать вещи в маленький чемодан.

— Что ты делаешь? — изумилась Лиза.

— На этой неделе ты вряд ли попадешь на занятия, но, возможно, подготовишь доклад, лучший за всю историю вашей школы.

— Ты о чем?

— Быстренько сделай себе бутерброд на кухне, у нас через час самолет. Дорогой я объясню тебе, куда мы едем.

Они мчались по шоссе, и Лиза снова поинтересовалась, куда они, собственно, едут и какова-таки цель этой непредвиденной поездки. Мэри ответила, что на такой скорости не может ничего объяснять. В полете у них будет достаточно времени, чтобы спокойно поговорить.

Они бегом помчались к терминалу. Мэри тащила Лизу за руку. Когда они пробегали мимо лестницы, ведущей к верхнему бару, Лиза настойчиво повторила вопрос:

— Куда мы так спешим?

— По ту сторону стекла! — бросила на бегу Мэри. —Доверься мне и беги быстрее!

Лиза смотрела в иллюминатор на океан облаков за бортом. Самолет заходил на посадку в международном аэропорту Майами. Мэри всю дорогу делала вид, что спит, а Лиза по-прежнему не понимала, что происходит и почему, выйдя из самолета, им тоже нужно бежать бегом. Подхватив чемоданы с транспортера, они тут же взяли такси и поехали по Флагами-Уэст.

— Я не помню, где находится NHC, — сказал шофер.

— Свернете налево, на 117-ю, и через два километра будет вход, — ответила Мэри.