Каждый хочет любить… - Леви Марк. Страница 36
Она была в джинсах и кофточке, которая приятно подчеркивала форму ее груди. Щеки ее порозовели, когда она увидела Матиаса.
– Что ты здесь делаешь? – изумилась она.
– Так, гуляю.
– Какой приятный сюрприз, но, умоляю, спрячь цветы. Только не здесь, все на нас смотрят, – прошептала она.
– Я вижу только двух-трех типов там, за стеклом.
– Эти два-три типа, о которых ты говоришь, – директор редакции, начальник отдела информации и журналистка, которая слывет здесь самой большой сплетницей. Поэтому очень тебя прошу, прояви сдержанность, иначе надо мной еще полмесяца будут подсмеиваться.
– У тебя найдется свободная минутка? – взмолился Матиас, пряча букет за спиной.
– Я предупрежу, что отлучусь на часок, подожди меня в кафе, я скоро…
Матиас посмотрел, как она проходит через рамку. За стеклянной перегородкой был виден экран телевизора, на котором в прямом эфире шел дневной выпуск новостей. Он подошел поближе: лицо ведущего показалось ему знакомым. Одри вернулась обратно, сделала страшные глаза и пальцем указала на дорогу к выходу. Смирившись, Матиас послушно развернулся и вышел.
Она присоединилась к нему в конце аллеи, где он расположился на лавочке; за его спиной на городском корте разыгрывались три теннисные партии. Одри взяла свои розы и присела рядом.
– Какие красивые, – сказала она, целуя Матиаса.
– Не теряй бдительности, позади нас трое охранников пытаются взять верх в любительском теннисе над тремя своими приятелями из Управления внешней безопасности.
– Ты прости, что так получилось, но ты представления не имеешь, что там за обстановка.
– Наверно, как под светом юпитеров?
– Я не хочу смешивать свою личную жизнь и работу.
– Понимаю, – пробурчал Матиас, глядя на цветы, которые Одри положила себе на колени.
– Ты дуешься?
– Нет, просто я сел на поезд сегодня спозаранку, и ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
– Я рада не меньше, – призналась она, снова целуя его.
– Мне всегда не нравились любовные истории, в которых герои должны прятаться. Если я питаю к тебе настоящее чувство, то хочу иметь возможность сказать об этом всем, чтобы люди, с которыми я общаюсь, могли разделить мое счастье.
– А это тот случай? – с улыбкой поинтересовалась Одри.
– Пока еще нет… но рано или поздно… Кстати, не вижу в этом ничего смешного. Чему ты улыбаешься?
– Тому, как ты сказал «любовные истории»; и мне это очень понравилось.
– Значит, ты хоть немного рада меня видеть?
– Дурачок! Пойдем, хоть я и работаю на свободное телевидение, как ты говоришь, сама я вовсе не свободна в том, что касается моего времени.
Матиас взял Одри за руку и потянул ее к террасе кафе.
– Мы забыли цветы на скамейке! – оглянулась Одри, замедлив шаг.
– Оставь их там, они какие-то дохлые. Я бы хотел преподнести тебе настоящий букет, но было слишком рано, когда я уезжал, и Софи еще не открылась.
А поскольку Одри не произнесла ни слова, Матиас добавил:
– Это моя подруга, цветочница с Бьют-стрит; видишь, ты тоже немного ревнуешь!
В магазин зашел клиент; Софи поправила халатик.
– Здравствуйте, я пришел по поводу комнаты, – сказал мужчина, пожимая ей руку.
– Какой комнаты' – удивилась заинтригованная Софи.
Он был похож на путешественника, но на путешественника заблудившегося. Он пояснил, что сегодня утром приехал из Австралии и в Лондоне только проездом, завтра он продолжит путь на Восточное побережье Мексики. Гостиницу он заказал по Интернету и даже заплатил аванс, а в данный момент пришел точно по адресу, указанному в его подтверждении заказа, Софи может проверить сама.
– У меня имеются дикие розы, солнцецветы, пионы, кстати, их сезон только начался и они просто великолепны, но у меня еще нет гостевой комнаты, – сказала она в ответ, смеясь от всей души. – Думаю, вы стали жертвой мошенников.
В замешательстве мужчина поставил свой чемодан рядом с чехлом, в котором, судя по его форме, находилась доска для серфинга.
– Не знаете ли вы какого-нибудь приятного места, где я мог бы поспать сегодня вечером? – спросил он с акцентом, выдававшим его австралийское происхождение.
– Здесь недалеко есть очень симпатичная гостиница. Пройдите дальше по улице, она будет на другой стороне Олд Бромптон-роуд, номер дома – шестнадцать.
Мужчина горячо поблагодарил ее и поднял свой багаж.
– Пионы и правда замечательные, – заметил он выходя.
Хозяин столярной мастерской внимательно изучил чертежи. В любом случае заказ Маккензи было бы очень трудно выполнить в предлагаемые сроки. Наброски Антуана значительно упрощали работу мастерской, дерево еще не начали распиливать, так что он не видел никаких проблем в том, чтобы заменить предыдущий заказ этим. Договоренность была скреплена крепким рукопожатием. Антуан мог спокойно уезжать на экскурсию в Шотландию. Рабочие прибудут на место и сразу приступят к установке, так что к вечеру воскресенья все будет закончено. Пора поговорить о других текущих проектах, а в ресторанчике километрах в десяти отсюда для них заказан столик.
Матиас посмотрел на часы: уже два!
– Может, посидим подольше на этой террасе? – жизнерадостно предложил он.
– У меня есть идея получше, – возразила Одри и потянула его за собой.
Она жила в маленькой студии на самой верхотуре башни напротив порта Жавель. Если сесть на метро, через четверть часа они уже будут там. Пока она звонила в редакцию, чтобы предупредить, что задержится, а Матиас по телефону менял обратный билет, вагон надземного метро уже нес их по рельсам. Поезд остановился на станции Бир-Хакейм. Они сбежали по огромным металлическим эскалаторам, а на набережной Гренель еще прибавили ходу. Когда они выскочили на эспланаду, окружающую башню, совершенно запыхавшийся Матиас, остановившись, нагнулся вперед, упираясь руками в колени. Потом выпрямился и посмотрел на высоченное здание.
– Какой этаж? – прерывистым голосом выдавил он.
Лифт поднимался до двадцать седьмого. Кабина была непрозрачной, и Матиас смотрел только на Одри. Когда они зашли в квартиру, она подошла к оконному проему, выходящему на Сену. Задернув занавески, чтобы не вызвать у него головокружения, она все же головокружение вызвала, но иным образом – сняв кофточку; потом позволила джинсам скользнуть по ногам вниз.
Народу на террасе не убавлялось. Эния бегала от столика к столику. Она приняла плату от австралийского серфингиста и охотно согласилась посторожить его доску, пусть только прислонит ее к стене в служебном кабинете. Ресторан вечером открыт, он может забрать ее до двадцати двух часов. Она показала ему дорогу и вернулась к своим обязанностям.
Джон поцеловал руку Ивонны.
– Сколько осталось времени? – спросил он, ласково поглаживая ее щеку.
– Сказала же тебе, я доживу до ста лет. – А вот что врачи сказали?
– Те же глупости, что всегда.
– А может, что ты должна поберечь себя?
– Ну да, что-то в этом роде, ты же знаешь, каково понять их птичий язык…
– Уходи на пенсию и перебирайся ко мне в Кент.
– Если я тебя послушаю, вот тогда точно укорочу свой век. Я не могу бросить ресторан, ты же понимаешь.
– Но ведь сегодня ты прекрасно его бросила…
– Джон, если мое бистро закроется после моей смерти, это убьет меня во второй раз. И потом, ты же любишь меня такой, какая я есть, и за это я люблю тебя.
– Только за это? – насмешливо удивился Джон.
– Нет, еще за твои большие уши. Пойдем в парк, мы пропустим финал.
Но сегодня крикет Джона не волновал. Он взял немного хлеба из корзинки, расплатился по счету и вышел под руку с Ивонной. Он повел ее к озеру, и вместе они кормили гусей, которые, едва завидев их, принялись гоготать.
Антуан поблагодарил хозяина. Вместе они вернулись в мастерскую. Антуан подробно объяснил детали чертежей старшему мастеру. Максимум через два часа он сможет уехать. С другой стороны, торопиться не имело смысла, потому что детьми занимался Матиас.