Изгоняющий бесов. Трилогия (СИ) - Белянин Андрей Олегович. Страница 40

— Цени, — сквозь зубы ответил Анчутка, широко улыбнулся и встал, с хрустом разминая кулаки. — Та я вже пийду до хаты, бо треба ужин разогреть. Сегодня посидим в грузинском стиле. Не возражаешь, генацвале? Ай, мадлобт!

Когда он ушёл, мне понадобилась ещё пара минут привести мысли в порядок в тишине, пока всё вышесказанное хоть как-то уложилось в голове. Бесогоны изгоняют бесов. Но бесы будут всегда, пока на земле есть люди. Хочешь избавить мир от бесов, избавь его от людей, так, что ли?

Абзац, другого варианта нет.

Интересно, а что думает по этому поводу могучее ангельское воинство на небесах, готовясь к решающей битве, полем боя которой будет вся Земля? Они победят, это бесспорно! А что потом?

Всех хороших отправить в рай, всех плохих сослать в ад, а нам потом на этой истерзанной планете ещё вполне можно будет найти местечко, чтобы построить себе идеальный мирок без ангелов и бесов? Это вопрос…

— Ты задумчивый. Тебе грустно? На тебе лапку, поиграй с собаченькой!

Хм, а почему сразу нет?

Бросание палки верному псу не такая уж пустая забава, как может показаться неосведомленному человеку на первый взгляд. Это одновременно релаксация, физические упражнения, рассеивание тёмных мыслей, да и просто обычное бытовое счастье. Не знаю, как ещё более внятно объяснить… дружбу человека и животного.

Вот, допустим, сейчас я искренне жалел, что в детстве у меня не было собаки. Родители не купили, считали это лишней роскошью. Однако, вполне возможно, именно это избавило бы меня от кучи фатальных ошибок в жизни. А теперь экстренным лечением моей души занимался прыгающий выше головы и по уши довольный жизнью доберман.

У него это получалось. Кстати, вполне себе успешно. Дай лапку! Что может быть лучше?!

Наши невероятные неприятности неожиданно начались ночью. Шесть слов на «эн», ведь вы заметили, да? Сразу припахивает серой.

Всё рухнуло традиционно резко, без предупреждения, без всякой видимой причины и без повода. Полагаю, впрочем, вряд ли это кого-то вдруг удивит. Я же проснулся где-то за час или два до рассвета, когда что-то невероятно горячее коснулось моей щеки.

— Гесс? — не сразу поверил я, спросонья продирая глаза. — Ты чего?

— Собаченьке плохо.

— В смысле? Ты голодный, что ли, или приснился дурной сон? Давай я тебя просто поглажу по… Задница Соломонова, да ты весь горишь!

Меня словно подбросило на матрасе. Если у собаки горячий нос, то она серьёзно больна.

Отец Пафнутий крепко спал в своей комнате, будить его пока, наверное, не имело смысла. Он же по-любому никак не ветеринар. Значит, опять всё на мне.

— Так, Гесс, дружище, иди сюда. — Я опустился на одно колено, бегло ощупав голову пса. — Горячка, жар, температура явно повышена. Горло болит?

— Да… — жалобно вздохнул он. — Всё болит, уши болят, нос болит, лапы болят, пожалей меня! Мне плохо. Я не хочу ничего кусь. Помоги мне, помоги, помоги-и…

— Господи, да что я могу-то? Я не доктор Дулитл, но…

Единственное, что пришло мне в голову, это достать из печки чайник с ещё горячей (тёплой) водой, налить в собачью миску, добавив и размешав там же две ложки мёда.

— Пей.

— Вкусно, — жадно начал лакать доберман, не сводя с меня преданных глаз. — Ты добрый, ты заботливый. Можно я буду называть тебя хозяин?

— Нет, твой хозяин отец Пафнутий.

— Тео! Я всегда буду звать тебя Тео.

— Это для друзей.

— Я твой друг! И ты мой друг. На тебе лапку!

— Лысина Сократова…

— Не хочу лысину, вкусняшку дай!

Так, судя по всему, этому попрошайке резко полегчало, я было развернулся к своей кровати, но нервный доберман тут же догнал меня, толкнув лапой.

— Чего?

— Хозяин кашляет, нехорошо, — всё ещё изрядно подхрипывая, донёс до меня Гесс, кивая мордой в сторону комнаты отца Пафнутия.

Действительно, к привычному храпу батюшки явно примешивались сиплые звуки кашля. Я не очень разбираюсь в его видах или оттенках, но тут мой пёс был прав, вот этот кашель был именно что нехорошим.

Другого, более чёткого определения и не подберёшь.

— Отче, вы… — Я тронул его за плечо. — Вы в порядке?

Он сразу открыл глаза, будто бы и не спал.

— Плохо мне от, паря, лихоманка шарашит.

— Может, парацетамол? Собьёте температуру, а утром я поеду в райцентр за врачом.

— Глупости сие! Самогонки с перцем налей, так от, поди, отпустит.

— У вас жар, его нельзя алкоголем заливать.

— Поспорь мне от ещё со старшим-то, — слабо ворочая языком, ответил поднимающийся старец. — Куда уставился-то, Геська?

Он буквально снял вопрос у меня с языка.

Доберман резко сдвинул жёлтые брови, указывая мне глазами на плечо хозяина. Увы, бледного, как тетрадный лист, беса в мелкую голубую полоску я заметил не сразу. А ведь должен был бы!

Мелкая сволочь сидела на могучем плече отца Пафнутия, бесстыже раздвинув кривенькие ножки, и показывала мне язык. От моего мгновенного удара бес легко увернулся — шустрый гад, но посмотрим, как ты на молитву запоёшь?

Я прокашлялся и нараспев начал:

— Господи Боже, Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и помилуй раба Твоего Пафнутия! От сети ловчей, от искушений дьявольских, от деяний бесовских…

— Цыть, Федька, — тихо попросил батюшка. — Если я тебя от правильно понял, то на мне лихоманка пляшет? Белый бес али бесовка в синих пятнах, шустрая, аки понос. Так ли?

— Так, только не в синих пятнах, а в голубую полосочку. Сейчас я ему (ей) как дам по рогам!

— И думать-то такое не смей, лихоманку этим не возьмёшь. Святой водой от не сбрызнешь, молитвой не отчитаешь, матом от тоже не прогонишь. Серебром от тока…

Я без размышлений стянул с себя серебряный крестик на верёвочке и пару раз наотмашь хлестнул по бесу. Тот противно захихикал, словно бы радуясь новой весёлой игре и уворачиваясь с непостижимой для глаз скоростью. Старец вдруг резко закашлялся.

— Чем… больше лихоманка-то скачет, тем быстр… кхм-кха… быстрее человек помрёт.

— Всех убью, — самодовольно подтвердил белый бесёнок. — Старика, собаку, молодого. А ну чихни!

Я вздохнуть не успел, как в носу резко зачесалось. Нет, нет, нет! Если и меня сейчас накроет, значит, мы все тут повалимся от этой ходячей инфекции. Разве только…

— Апчхи!

Я успел выбежать из комнаты, достать у себя из-под кровати пневматическую винтовку, зарядить её и…

— Апчхи! Апчхи! Апчхи-и! — Палец случайно нажал на курок, и серебряная пуля влетела в стену. Декарт мне в печень, как же я стрелять-то теперь буду?!

Из горницы донёсся злорадный хохот беса. Борясь с приступом чихания, я бросил взгляд в комнату — осипший Гесс, даже уже не лая, а хрипя, сколько хватало сил, пытался «кусь» беса.

Мой пёс слабел с каждой минутой, а я ничего не мог сделать. Руки тряслись, глаза слезились, серебряные пульки рассыпались по полу, я рухнул на колени, сжимаясь в конвульсиях непрерывного сумасшедшего чихания. И вдруг оно отступило…

— Жить хочешь, бесогон? — насмешливо спросил меня тоненький голосок.

Я кивнул, кротко стукаясь лбом о половицы. Хочу, очень хочу.

— Тогда встань сам и добей их, — потребовал (ла) лихоманка. — Меньше будут мучиться!

Я втянул ноздрями воздух, покрепче сжимая зубы, выпрямился, встал, перекрестился и, глядя наглому бесу в глаза, отрицательно помотал головой.

— Не разберу, ты храбрый или просто борзый? Ну, будь по-твоему. Сдохни первым!

Он поднял сложенные ладошки к поганому рту, дунул, и у меня вновь так засвербило в носу, что…

— А-апчхи-и!!!!

— Тада-ам! — Лихоманка в умилении прикрыл глаза, опускаясь в брызги моего чихания.

Видимо, поэтому он и не успел уклониться от двадцати шести маленьких посеребрённых пулек для пневматической винтовки. Если уж и чихать, то не напрасно…

Прощальный вой лопнувшего беса оборвался, не успев достигнуть оперного пика. Болезнь исчезла мгновенно. Я без сил опустился прямо на пол. Вот так. Будет знать, сволочь.

Потом ко мне подполз Гесс, толкнулся холодным носом в ладонь и лизнул. Холодным, ага! Я обнял его за шею, мы оба повернулись в сторону отца Пафнутия, но тот уже просто спал.