Следующий раз - Леви Марк. Страница 29

Полицию они дожидались, сидя в кухне. Полицейские не нашли отпечатков, о краже речи не шло: все добро было в неприкосновенности. Комиссар предположил, что грабителей кто-то потревожил, прежде чем они успели проникнуть в квартиру. Клара доказывала противоположное на том основании, что нашла кое-что не на привычных местах: например, лампу на ночном столике передвинули на несколько сантиметров. Угол наклона абажура в гостиной тоже был неправильным. Полицейские заполнили протокол, попрощались и ушли.

– Может, вам будет спокойнее, если я останусь до утра? – спросил Джонатан. – Я бы прикорнул на диванчике у вас в гостиной.

– Нет, я возьму кое-какие вещи и поеду в загородный дом.

– Я против того, чтобы вы ехали туда прямо сейчас! Идёт дождь, темно, хоть глаз выколи.

– Не беспокойтесь, я знаю дорогу наизусть.

Но Джонатан предупредил, что не успокоится, пока она не доедет до места. Мысль о том, что она будет там одна, ему тоже не нравилась… Слушая его ворчание, Клара улыбалась.

– Вы держите руки за спиной, щуритесь сильнее обычного и упрямитесь, как пятилетний ребёнок. Выходит, у вас нет выбора: вы поедете со мной.

Клара зашла в спальню, выдвинула ящик комода и стала удивлённо вынимать оттуда свои свитера.

– Эти люди не в своём уме! – крикнула она Джонатану, оставшемуся у двери. – Они украли результаты анализов!

– Каких анализов? – не понял Джонатан.

– На прошлой неделе я сдавала кровь. Не знаю, зачем им это понадобилось…

– Может быть, у вас куча поклонников, и они создали фэн-клуб?

– Не иначе! Говорю вам, они чокнутые!

Джонатан кое-как починил замок, чтобы запереть дверь, после чего они спустились, взяв с собой «Молодую женщину в красном платье». Внизу Джонатан вдруг остановился.

– Боюсь, втроём нам в ваш «остин» не влезть.

Вместо ответа Клара повела его за дом. Бывшие конюшни в тупике были переделаны в чудесные жилые дома с увитыми зеленью фасадами. Клара подняла гаражную дверь и нажала в кармане кнопку на брелке сигнализации. В глубине бокса зажглись фары «лендровера».

– Помочь вам уложить её в багажник? – спросила она.

Джонатан не ошибся: как только они съехали с шоссе, хлынул сильный дождь. Полноприводный вездеход штурмовал глубокие лужи, щётки не справлялись с водой на лобовом стекле. Кабачок за развилкой утонул в темноте, канавы вдоль узкой дороги сквозь кустарник переполнились водой. Даже для вездехода дорога оказалась трудной, он то и дело буксовал в грязи. Джонатан схватился за петлю над дверцей, чтобы не стукаться головой о переборки. Клара твёрдо держала руль, борясь с ветром, грозившим опрокинуть машину и задувавшим внутрь. Наконец в свете фар выросли высокие деревья. Ворота были распахнуты.

– Я заеду во двор! – крикнула Клара. – Открою дверь кухни, чтобы вы сразу вбежали туда с картиной.

– Дайте ключи мне, – предложил Джонатан.

– Нет, чтобы отпереть этот замок, нужна сноровка, уж поверьте мне.

Клара резко затормозила на гравии. Чтобы открыть дверцу машины, ей пришлось побороться с ветром. Отперев дверь дома, она поманила Джонатана. Тот вылез и поспешил к багажнику.

– Скорее, поторопитесь! – крикнула ему Клара от двери.

Кровь застыла у него в жилах. Его рука, словно чужая, схватила завёрнутую в серое одеяло картину. Когда в ночи снова раздался голос Клары: «Скорее, торопитесь!», он узнал тот голос, который звучал во время приступов дурноты. Он задвинул картину подальше, захлопнул крышку багажника и медленно зашагал в лучах фар. Клара смотрела на него в ошеломлении, по её щекам текла дождевая вода. По его взгляду она понял очевидное и бросилась ему навстречу.

– Ты веришь, что можно любить так сильно, что даже смерть не сотрёт память? Веришь, что чувство способно нас пережить и вернуть к жизни? Веришь, что время может без конца соединять беззаветно любивших? Веришь ли ты во всё это, Клара?

– Я верю в то, что влюбилась в тебя, – ответила она, кладя голову ему на плечо.

Джонатан стиснул её в объятиях.

– Даже между светом и тенью… – прошептала она ему на ухо.

Их объятия были так искренни и крепки, как искренне только что родившееся чувство. Тополь наклонился под напором ветра, ставни на окнах дома по очереди распахнулись, и всё вокруг стало меняться. В окошке каморки улыбалась тень Владимира.

Кожаные переплёты книг, разбросанных по столу, вдруг стали из потрескавшихся гладкими. Натёртая воском лестница в доме засияла в лунных лучах, льющихся в высокие окна гостиной. Обои в спальне Клары на втором этаже обрели прежнюю яркую расцветку. Юбка скользнула по её ногам вниз, она прижалась к Джонатану всем телом. До самого рассвета они любили друг друга.

В комнату заглянул свет нового дня. Клара свернулась под одеялом, натянутым Джонатаном ей на плечи. Она повернулась к нему, но его место пустовало. Она потянулась, открыла глаза, резко села. В доме все снова было по-прежнему. Клара сбросила простыни и встала, нагая, в утреннем свете. Подойдя к окну, она посмотрела вниз. Джонатан помахал ей, она шарахнулась в сторону и завернулась в занавеску.

Джонатан, улыбаясь, вернулся на кухню. Клара спустилась туда, накинув халат. Он хлопотал перед газовой плитой, в кухне вкусно пахло поджаренным хлебом. Он плеснул ложечкой пену с горячего молока на кофе, припудрил её шоколадом и поставил горячую чашку перед Кларой.

– Капуччино без сахара!

Сонная Клара чуть не окунула в чашу нос. Сделав блаженный глоток, она робко спросила:

– Ты видел меня в окне?

– Какое там! – ответил Джонатан, сражавшийся с куском хлеба, застрявшим в тостере. – Да я и не позволил бы себе на тебя глазеть, ведь между нами ещё ничего не произошло.

– Не смешно… – пробормотала она.

Джонатану так хотелось взять её за плечи, что он на всякий случай сделал шаг назад.

– Знаю, что не смешно. Надо, в конце концов, разобраться, что с нами происходит.

– Может, у тебя есть адрес хорошего специалиста? Не хочется выглядеть пессимистом, но, боюсь, деревенский эскулап засадит нас обоих в психушку, как только мы опишем свои симптомы.

– Джонатан швырнул в раковину обугленный тост, обжёгший ему пальцы.

– Ты держишь руки за спиной. Твоего лица я не вижу, но ручаюсь, что ты щуришься. Что у тебя на уме? – спросила Клара.

– На одной лекции я встретил женщину, которая могла бы нам помочь…

– Что за женщина? – подозрительно спросила Клара.

– Профессор Иельского университета. Надо постараться её отыскать. В пятницу утром я отдам свой отчёт партнёрам «Кристиз» и вечером того же дня улечу.

– Ты должен вернуться в Соединённые Штаты?

Джонатан обернулся. Клара ни о чём больше не спрашивала. Ему предстояло самому разобраться в собственной жизни. Чтобы соединиться, им необходимо было сначала расстаться.

До полудня Джонатан находился в обществе «Молодой женщины в красном платье». Потом он уехал в Лондон и заперся в гостиничном номере, чтобы написать отчёт.

Клара приехала к нему под вечер. Когда он готовил для Питера электронное письмо, она со значением спросила, уверен ли он в правильности своих действий. Анализ пигментов не давал оснований для доказательного сравнения, даже старания всех лабораторий Лувра не привели к неоспоримым результатам. Но Джонатан, всю жизнь изучавший творчество Владимира Рацкина, опознал технику, к которой прибег художник, работая над этой картиной, его мазки и холст. Теперь ему хватало уверенности, чтобы пойти на риск. Даже в отсутствие формальных доказательств он рискнёт перед коллегами своей репутацией эксперта. В пятницу утром он вручит партнёрам Питера документ о подлинности «Молодой женщины в красном платье» за свой подписью. Глядя на Клару, он нажал клавишу – и письмо ушло по назначению. Не прошло и пяти секунд, как на дисплее компьютера у Питера и у всех директоров «Кристиз» замигал конвертик.

Вечером следующего дня Клара простилась с Джонатаном перед четвёртым терминалом аэропорта Хитроу. Он попросил не провожать его дальше. У обоих было тяжело на душе.