Встретиться вновь - Леви Марк. Страница 26

— Что вы сделали, когда это поняли?

— Продолжал попусту терять время, — ответил инспектор.

В машине установилась тишина. Пильгез смотрел на дорогу перед собой.

— Человека, Которого я увезла, я видела только мельком. Я быстро его осмотрела, и он ушёл со странным, немного отсутствующим видом. А потом мне позвонил его друг с невесёлыми новостями.

Инспектор медленно повернул голову.

— Не могу объяснить вам почему, но, кладя трубку, я была счастлива, что знаю, где он находится, — закончила она.

Пильгез посмотрел на свою пассажирку, чуть улыбнулся и достал из «бардачка» красную мигалку, которую водрузил на крышу машины.

— Уважим ваше нетерпение.

Он наконец зажёг сигарету. Автомобиль рассекал ночь, и ни один светофор не рискнул прервать его полет.

Норма вытерла профессору лоб. Ещё несколько минут — и зонд достигнет цели, небольшая сосудистая аномалия была уже на виду. Электрокардиограф издал короткий звук. Вся бригада перестала дышать. Гранелли наклонился к прибору и посмотрел на бегущую по монитору кривую. Потом похлопал по монитору, и кривая приняла обычный вид.

— Эта машинка устала не меньше вас, профессор.

И реаниматолог вернулся на своё место.

Но его слова никого не успокоили. Норма проверила уровень зарядки дефибриллятора, поменяла мешок, куда поступала кровь из гематомы, ещё раз продезинфицировала периметр надреза и тоже вернулась на своё место, сбоку от стола.

— Доступ гораздо сложнее, чем я думал, — сказал фернстайн. — Эта извилина ни на что не похожа.

— Думаете, аневризма? — спросил анестезиолог, не отрываясь от экрана нейронавигатора.

— Ничего похожего. Скорее напоминает маленькую железу, я её обойду и осмотрю, я вовсе не уверен, что её надо удалять.

Когда зонд приблизился к участку, о котором говорил Фернстайн, Норму отвлёк электроэнцфалограф, измерявший электрическую активность мозга Артура. Одна из волн стала как-то странно колебаться, внезапно взлетела вверх с небывалой амплитудой. Подражая анестезиологу, медсестра похлопала по монитору. Волна опала, потом вернулась на нормальную высоту.

— У вас что-то не так? — спросил профессор.

При первой аномалии принтер прибора должен был сделать отметку, но он молчал. Странная кривая ушла в правую часть экрана. Норма пожала плечами и подумала, что в этой операционной устали все: и люди, и приборы. Она тоже не исключение.

— Думаю, можно будет сделать надрез, не уверен, что эту штуковину надо удалять, — сказал профессор. — Но, по крайней мере, можно будет сделать биопсию.

— Не хотите передохнуть? — предложил анестезиолог.

— Предпочитаю как можно быстрее закончить, нельзя было браться за такую операцию с такой маленькой бригадой.

Гренелли, наоборот, любил работать именно в маленьких бригадах. К тому же в этой операционной собрались лучшие врачи города. Он решил сохранить это мнение при себе и стал думать о приятном — о предстоящем ему в уик-энд выходе на просторы залива Сан-Франциско. Недавно он купил для своей яхты новый большой парус.

Меркьюри гранд маркиз» въехал на стоянку госпиталя. Пильгез потянулся, чтобы открыть дверцу для Лорен. Она вышла из машины и задержалась, будто разглядывая её.

— Быстрее сматывайтесь отсюда! — распорядился инспектор. — У вас есть дела поважнее, чем глазеть на мой автомобиль. Я буду в кафе напротив. Надеюсь, вы явитесь туда, прежде чем моя колымага превратится в тыкву.

— Я смотрела на вас и искала слова благодарности!

Лорен проскользнула в шлюз «неотложки», бегом пересекла зал и влетела в лифт. Чем выше поднималась кабина, тем сильнее у неё колотилось сердце. Споро надела халат, без чьей-либо помощи завязала тесёмки и натянула перчатки.

Задыхаясь, она толкнула локтем рычаг, открывавший вход в операционную, дверца отъехала. Никто, казалось, не обратил на неё внимания. Немного подождав, Лорен кашлянула.

— Я вам не помешаю?

— Нет, вы нам не нужны, если не сказать сильнее, — проворчал в ответ Фернстайн. — Могу я узнать, что вас так задержало?

— Засовы в камере полицейского участка!

— В конце концов, вас освободили?

— Нет, перед вами мой дух! — сухо отрезала она.

Только теперь Фернстайн поднял голову.

— Избавьте меня от ваших дерзостей!

Лорен подошла к операционному столу, пробежала взглядом по батарее мониторов и спросила Гранелли о состоянии оперируемого. Ответ анестезиолога был успокоительным. Возникла одна трудность, но она устранена, теперь все как будто пришло и норму.

— Мы уже закругляемся, — добавил Фернстайн. — Я отказался от биопсии, слишком велик риск. Придётся молодому человеку и дальше жить с этой аномалией, а науке мириться с не известностью.

И тут раздался резкий гудок. Норма схватила дефибриллятор. Анестезиолог уставился на экран, сердечный ритм опасно переменился. Лорен отняла у Нормы рукоятки, потёрла друг о друга и приложила к груди Артура.

— Триста! — крикнула она, посылая ток.

Тело выгнулось от разряда и тяжело рухнуло на операционный стол. Кривая на экране не изменилась.

— Мы его теряем! — воскликнула Норма.

— Зарядите на триста пятьдесят! — приказала Лорен, снова нажимая на рукоятки.

Грудная клетка Артура рванулась к потолку. В этот раз зелёная линия совершила нырок, после чего снова стал: ] уныло прямой.

— Заряжаем на четыреста, влейте ему пять миллиграммов адреналина и сто двадцать пять солумедрола! — крикнула Лорен.

Анестезиолог немедленно повиновался. В одно мгновение на глазах у профессора, от которого ничего не ускользало, молодая женщина из «неотложки» взяла командование в операционной на себя.

Как только дефибриллятор набрал требуемый заряд, Лорен опять нажала на рукоятки. Тело Артура вздыбилось в последнем усилии удержать ускользающую жизнь.

— Норма, ещё одну ампулу на пять миллиграммов адреналина и один лидокаин, живо!

Фернстайн следил за не желавшей меняться кривой. Подойдя к Лорен, он положил руку ей на плечо.

— Боюсь, мы сделали даже больше необходимого.

Но Лорен вырвала из рук Нормы шприц и без колебаний всадила иглу в сердце оперируемому.

Действовала она с воистину устрашающей точностью, игла прошла между рёбрами и проникла на несколько миллиметров в окружающую сердце оболочку. Раствор немедленно распространился по всем волокнам миокарда.

— Не смей умирать! — яростно шептала Лорен. — Борись!

Она опять схватила рукоятки дефибриллятора, но на этот раз Фернстайн заставил её убрать руки.

— Хватит, Лорен, позвольте ему уйти.

Она решительно оттолкнула своего учителя.

— Это называется не «уйти», а «умереть»! — заорала она ему в лицо. — Когда мы осмелимся называть вещи своими именами? Умереть, умереть, умереть! — повторяла она, колотя кулаком по не подвижному телу Артура.

Непрерывный звук, издававшийся электрокардиографом, вдруг прервался, вместо него пошло короткое попискивание. Вся бригада замерла, впившись глазами в почти плоскую зелёную кривую. На конце волны началось колебание, появилась округлость, после чего кривая приняла почти нормальный вид.

— А вот это называется не «возвращаться», а «жить»! — провозгласила Лорен, вырывая у Фернстайна рукоятки.

Профессор немедленно покинул операционную, заявив, что швы Лорен наложит и сама. Он оставляет её наедине с пациентом и возвращается в постель, которую ему вообще не следовало покидать. Повисла тишина, которую нарушало только пиканье электрокардиографа, повторяющего ритм сердца Артура.

Доктор Гранелли вернулся за свой пульт и уточнил состав крови.

— Наименьшее, что можно сказать: наш молодой человек возвращается из большого далека.

Лично я всегда убеждался, что небольшая доза упрямства способна творить чудеса. В вашем распоряжении десять минут, уважаемая соратница, чтобы наложить швы, после чего я возвращаю его миру.

Норма уже готовила аграфы, когда Лорен услышала у своих ног стоны.