Не только депрессия: охота за настроением - Леви Владимир Львович. Страница 31
В таких случаях часто возникает что-то вроде цепной реакции: падение настроения с подавленностью, уменьшением общительности и иллюзией неспособности чуть ли не ко всему на свете, вызывает уже как реакцию на это вот состояние еще большее падение настроения…
Происходит это, главным образом, потому, что человек, не понимая своего состояния, продолжает предъявлять к себе привычные требования – чтобы соответствовать своим меркам в представлении о себе и ожиданиям окружающих. Пытается себя пересиливать… Кроме еще большего углубления депрессии, это ни к чему не приводит, начинается отчаяние и всякие невеселые фантазии.
А что нужно? Прежде всего: спокойно принять себя на данное время – такую, какая вы есть – с твердым знанием, что все войдет в прежнюю норму.
Находясь в депрессии, трудно верить в хорошее. Чувства говорят другое. И не надо заставлять себя верить, нужно просто знать, вот и все.
Вообще – ничего не нужно себя заставлять. Если что-то можете делать – делайте – и чуть-чуть сверх того, но никакого надрыва, никаких сверхусилий. Это во всем, а в общении – особенно.
При таком самоотношении вы выйдете из депрессивного состояния быстрее всего. Будьте к себе добры. Ничего от себя не требуйте, не боритесь с собой. Просто дайте себе время вернуться к себе…
Вашими помощниками могут быть:
• интенсивные многочасовые прогулки в хорошем темпе на свежем воздухе;
• недлительные пищевые разгрузки – по 1–3 дня в неделю на фруктах, овощах и минеральной воде или только на простокваше с простым хлебом, или только на рисе и фруктах; а если аппетит понижен, то можно и только на минеральной воде один-два дня, затем день только фрукты и овощи, на следующий день молочно-кислое, далее как обычно;
• при возможности – отдых, на две недели хотя бы – с полной сменой обстановки.
И только в том маловероятном случае, если подавленность будет резко нарастать, обратитесь за консультацией в психоневрологический диспансер по месту жительства. Все расскажите как есть, и вам выпишут на какое-то время антидепрессивные препараты. Бояться этого не нужно; хотя, конечно, при прочих равных условиях предпочтительнее естественное самовосстановление.
Я совершенно уверен, что оно у вас так или иначе произойдет, и очень хочу, чтобы в это сразу и безоговорочно поверили вы.
ОК – Ну и как, поверила?… Выздоровела?…
ВЛ – Через три месяца – радостная весть…
ОК – Три месяца на выход из любовно-зависимостной депрессии – это много или мало?
ВЛ – Для любой депрессии это удача.
ДС – Внутренний ресурс был хороший, хотя и депрессия не слабенькая.
ОК – Боюсь спрашивать, каков средний срок са мостоятельного выхода, но все же спрошу.
ВЛ – Арифметического среднего не выводил.
ДС – От нескольких секунд до нескольких лет.
ОК – Хорошо, что не нескольких жизней.
ДС – Я отсидел в Люболи с глухим зависимостным депресняком четыре с лишним года, совершил подробную экскурсию в мир иной…
Потом вспомнил о своем праве на любое свое настроение всячески наплевать. Занялся жонглированием, это такой способ забыть о настроении и вспомнить о жизни… Такой способ жизни.
ОК – Нельзя было сократить срок отсидки?
ДС – Может быть – если бы его заранее знать… Ни о чем не жалею, хороший опыт.
ОК – Это вы сейчас так думаете, а тогда?…
ДС – Тогда думал по-всякому, в том числе и никак. Думал, что все, конец. Что жить можно, но смысла нет, поскольку нет счастья и быть не может. А если нет счастья и нет смысла, то…
ОК – …то жизнь превращается в бессмысленную обязанность, адскую каторгу. Для меня в этом состоянии самые страшные предметы в доме – телефон и часы. Телефон – потому что не позвонит или позвонит, что еще страшней, тот, кого ждешь. Часы – потому что идут, бесконечно идут в бесконечность и тащат меня, а я не хочу…
ВЛ – Главный враг Люболи и главный врач – одно и то же создание с циферблатами вместо глаз…
ВЛ, никогда не думал, что я, сильный и волевой человек, буду выть и корчиться из-за того, что меня бросила девчонка… Три года назад я вернулся из армии в Н-ск (где учился), снял квартиру, устроился на работу и в кругу друзей встретил Алену, милуг девушку, любящую жизнь. Ей всего 17 лет…
Начались встречи, отношения, и через какое-то время я осознал, что она и есть та самая вторая половинка, без которой мне было плохо, в существование которой я никогда не верил, хотя и были другие девушки, но не те.
Все было радостно, замечательно, но в один момент мне предложили новую работу в М-ске (около 250 км от Н-ска) – лучше условия, выше зарплата – и мы решили, что стоит попробовать. Это была моя роковая ошибка!
Встречаться стали только по выходным, стало недоставать друг друга, я сделался раздражительным, резким… А Алена встретила Диму (вместе работают). У них ничего не было, она ему не нужна, но он ей понравился, и хотя она сознает, что с шш ей ничего не светит, продолжает о нем думать. Мне говорит, что чувства к Диме причиняют ей боль, что она хочет от этого избавиться. Но если появился человек, интереснее меня и понравился ей, то, значит, я уже ей не нужен. Уйти хочет не к Диме, а от меня – на свободу. Ко мне испытывает жалость…
Не хочу верить, что все так оборвется, не могут чувства вот так просто испариться…
Ее подруги советуют мне отпустить ее и не расстраиваться – легко сказать, как будто попугайчика на свободу выпускаешь. Если отпущу, то радоваться жизни уже не смогу, в Н-ске мне все будет напоминать о ней, придется уехать… Потеряю доверие к людям, закроюсь, замкнусь в себе, впаду в депресняк… Выйти из этого состояния будет трудно, пережить такое уже не рискну, слишком больно…
Эту боль просто так не перетерпеть, нет. Единственно возможное: попытаться удержать, вернуть мою милую. Уволюсь, вернусь в В-ск, чтобы быть ближе к ней и восстановить прежние отношения. Боюсь только, окажется слишком поздно. Вроде бы просто: вернуться, измениться, стать веселее, интереснее, возродить жажду к жизни… Но сделать это в таком состоянии… Рушится вся моя жизнь. Мне не нужны слова утешения, нужен реальный совет или хотя бы мнение.
Николай
ОК – Ответили?
ВЛ – Еще нет, письмо получено только что.
ОК – Уже знаете, как отвечать?
ВЛ – Еще не совсем. Ответ обычно домысливается, когда пишется.