Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга. Страница 27

Если повезет, Юлиана успеет вернуться раньше, чем Вики приснится очередной кошмар. С ней такое всё чаще…

А снов Вики не помнит — будто они при пробуждении куда-то уползают вязкими клочьями стылого, серого тумана. Не помнит — потому что уж ложь и увертки четырехлетнего ребенка Юлиана заметит. Слишком много и часто врала сама. В том числе, будучи чуть старше Виктории.

За темным ночным окном мягко шумит вишневый сад. Маме нравилось его тихое белое цветение, а сейчас там можно обрывать спелые, сочные вишни. Вики их любит…

— Что случилось с Арабеллой Вальданэ?

Откровенность не то чтобы всегда нравилась Юлиане, но иногда нет выбора.

— Ее втравили в заговор те же самые люди, что сейчас пытаются интриговать против меня за моей спиной. Или знакомые тех же самых людей. Евгений хотел отправить юную герцогиню Арабеллу Вальданэ в Эвитан. Точнее, в ваш Тенмар. Или девушку следует уже называть герцогиней Ильдани? Возможно, герцог Грегори успел с ней обвенчаться. Я так и не смогла до конца это понять из ее молчания, — закинула удочку Юлиана.

— Собирался отправить. Но не отправил? — не клюнул Анри Тенмар на менее важные сведения.

От вина он тоже отказался, даже от разбавленного, хоть и с дороги. Не верит Юлиане или просто не привык пить с врагами? И пока еще не решил, враг она ему или нет.

— Вики прямо из императорского дворца похитили хорошо знакомые нам всем змеиные жрецы и потребовали обменять на Арабеллу. Принцесса за принцессу, если вы понимаете их действия. Для обмена они требовали доставить Арабеллу в бывший особняк Зордесов посреди столицы. В противном случае они убили бы Вики. Маршал, верьте: Эжен… Евгений пытался спасти всех. Вики жива. Арабелла, Евгений и Витольд Тервилль исчезли из особняка без следа. Сам особняк Зордесов обрушился. Там, в развалинах, нашли много мертвых тел змеиных жрецов. И не обнаружили ни Евгения, ни ваших друзей. Будто их там никогда и не было.

Стоит ли сказать сейчас о беременности Арабеллы? Нет. Пока незачем. Да, ее будущий ребенок имеет больше прав на Эвитан, чем Виктор Вальданэ, самый «Великий» в подлунном мире. Да, будущее дитя принцессы Арабеллы — важный козырь в игре престолов и корон. Вдруг маршал Анри Тенмар всё же дойдет до этой мысли?

Но Арабелла Вальданэ могла и в самом деле погибнуть, могла потерять ребенка.

Если найдется — расскажет обо всём сама.

Если они все найдутся…

Всё меньше надежды. Евгений уже давно дал бы понять, что жив. Он известил бы Юлиану обязательно. Тайно, но известил. У них довольно общего прошлого, чтобы передать лишь то, что поймет она одна.

Если, конечно… Эжен не услышал о ее коронации и не решил, что доверять нелюбимой жене больше нельзя.

— Что находилось в этом рухнувшем старинном особняке прежде? Кто там жил?

— Там тридцать с лишним лет назад по приказу Иоанна Кантизина перебили десятки родичей прежней династии Зордесов, — Юлиана ответила быстрее, чем успела подумать.

Вопрос от маршала Тенмара ее даже не удивил, а в мыслях проскочило что-то то ли забытое, то ли стертое в памяти: призрачный круг в тумане — не теней, но живых. И лица, с десяток лиц… одно из них — Анри Тенмара. Второе… Элгэ Илладэн?

Проскочило — и ушло. Не задержалось в памяти опять. Сон? Не сон? Если второе — помнит ли его Анри Тенмар?

— Еще до Зордесов?

Маршал Анри Тенмар — не монах, не мистик и не жрец. Даже не банджарон, хоть среди его предков они запросто были.

Но он — воин, полководец, стратег. И последний, кто должен что-то такое нереальное и неземное выспрашивать.

Но Юлиане больше некому задать подобный вопрос и дать такой ответ. Евгений не видел странных снов. Или просто не счел нужным признаться ей. Как и во многом другом.

— До Зордесов примерно сто двадцать лет назад на этом месте находился родовой замок моих предков по материнской линии — патрикиев и герцогов Флоресов. Пока они не потеряли в свое время фавор при императоре и не удалились в тень лет на пятьдесят.

Им еще повезло. В те времена еще не вырезали целыми семьями. И даже поголовно не слепили и не запирали по удаленным монастырям. Просто высылали на поколение-другое в далекую глушь. Скот пасти, охотиться, с крестьянками развлекаться.

— Чьими потомками они были?

— Если верить семейным преданиям, то (опять же, по женской линии) потомками ванакта Анатора Второго, правившего полторы тысячи лет назад Северной Итаной.

Занимавшей примерно одну пятую нынешней Мидантии. Самое крупное государство из полусотни тогда существовавших на ее территории. И самое могущественное.

— Только в Мидантии (особенно в столице) каждая вторая патрикианская семья открыто в кругу родных возводит себя в побочные потомки какой-нибудь былой династии. А тайком от официальной Церкви — еще и примазывается к древним языческим богам.

— В таком случае, Кантизины — чьи потомки?

— По словам ныне покойного моего дяди и отчима Бориса, его прямой пращур — любимый сын главы древнего пантеона Девкалиона Громовержца и прекрасной Лилии, нимфы какой-то давно пересохшей реки. Но Евгений мне говорил, что на самом деле дальше лихого пирата с вольной Элевтерис и понравившейся ему темнокосой пастушки с западных гор лет от силы пятьсот назад они родню точно не отслеживали. Впрочем, никто не знает предков пирата и пастушки. В период до господства Церкви Творца справедливого и милосердного.

— Не исключено, что все предполагаемые языческие предки-боги были такими же лихими пиратами и горными пастушками. В период до господства официальной Церкви Творца, — по лицу Анри Тенмара скользнула тень усталой улыбки.

Добрый знак.

Юлиана сама вызвала эвитанского маршала на помощь, решив, что его присутствие лучше отсутствия. Арабеллу Вальданэ она тогда не учла, как и многое другое. Например, как устала уже сама. Особенно объяснять и оправдываться. Анри Тенмар ведь не мидантиец.

А в языческих нелюдей-предков Юлиана всегда не слишком верила. Кроме разве что глубокого детства и былой увлеченности красивыми и не очень сказками. Евгений когда-то приучил юную кузину к чтению, но сказками не слишком увлекался и он сам. Ну, кроме тех, что они тогда сочиняли всей компанией. Констанс, Мариита, Эжен, Юльхен, Зоя… и иногда даже — вечно злой, капризный и на всех обиженный Роман.

Но в последнее время подлунный мир слишком часто трясется под ногами. Будто корабль в лихую бурю. Невесть кто и что шатает его палубу снизу. Кто и что упорно лезет из бездонных морских глубин на поверхность. Какие древние, темные тайны вот-вот явят себя подлунному миру.

— Да, Эжен просто честнее других.

— Но ванакт Анатор Второй был реальным лицом.

— Реальным. В отличие от его родства с моей родней. Вот оно — под вопросом. А все портреты и статуи Анатора Великого написаны и изваяны века спустя после его смерти.

Император-воин не держал при себе придворных художников и скульпторов. Считал дармоедами. А его сын и наследник потерял власть уже спустя пару лет после смерти отца.

Почти так же быстро, как Константин. Слишком велик бывает контраст между сильными, жестокими отцами и выросшими в их тени сыновьями. Любой враг этого отца вмиг поднимет голову. Или даже прежний, вроде бы проверенный союзник.

А то и близкий родственник.

— Почему император Евгений Кантизин немедленно не известил короля Виктора Вальданэ, что его сестра нашлась, раз уж Арабелла вовсе не скрыла свое имя?

— Сначала действительно скрыла, но ненадолго. Быстро нашлось, кому его открыть. Вопрос на вопрос, уважаемый маршал: почему вы пришли ко мне сегодня без своего короля? И он до сих пор не знает, что нашлись те, кто разделял с ним Мэндский плен? Как и о своей младшей сестре, о которой вы спросили меня сейчас? Потому что рассказ бывших мэндских пленников не совпал с тем, что сообщил вам при встрече в Мэнде тогда еще не король Виктор Вальданэ?

— Почему вы предположили именно это?

— Потому что Евгений беседовал с Витольдом Тервиллем. Тервилль сам и дня не провел в Мэндском плену, он только говорил с другими выжившими пленниками. Но даже в его словах Эжен нашел что-то, что заставило его усомниться в честности вашего нынешнего короля. Зато вы сами — честный человек, Анри Тенмар. С определенным кодексом чести и моральными принципами, что в наше время — редкость. Вы никогда и ни за что не короновали бы того, кто бросил умирать своих людей и своих мать и дядю, спасая собственную шкуру.