Ключ от твоего сердца (ЛП) - Милан Кортни. Страница 5

      Элейн старалась не слишком разрушать иллюзии своей матери.

- Так приятно, что Уэстфелд вернулся.

      Ее мать проследила пальцем темный дефект на зеркале, а затем описала вокруг него эллиптическую орбиту.

- Мммм.

      Говоря это, леди Стокхерст отметила перигелий на своей орбите и измерила его пальцами.

- Знаешь, я всегда считала, что он был неравнодушен к тебе.

      Элейн смотрела прямо перед собой. Краем глаза она смогла мельком увидеть горничную, которую они привезли с собой. Мэри остановилась, отряхивая платье, ее глаза метнулись к Элейн в невысказанном вопросе.

      Элейн отвела взгляд и тщательно подобрала следующие слова.

- Возможно, тебе показалось. Ты думала, что виконт Сакстони тоже был заинтересован.

      Раздраженный взмах ее руки.

- И он был... если бы только он не был настолько непостоянен, чтобы жениться на другой.

- Ты говорила, что сэр Марк Тернер был влюблен в меня.

- Так и должно быть, если он хоть немного понимает, что для него хорошо. Из вас получилась бы прекрасная пара - оба светловолосые и высокие. Ему нужна жена. И вы оба так популярны.

      Элейн прикусила губу. Сэра Марка Тернера приглашали везде, потому что королева посвятила его в рыцари. Если Элейн где-то и была нужна, так это для того, чтобы стать объектом шуток.

      Леди Стокхерст слабо улыбнулась и размазала свой рисунок, который нарисовала на зеркале.

- Я упоминала, что собираюсь прочитать лекцию?

- Да.

      Элейн вздрогнула. Ее мать прочитает лекцию, и все будут смеяться над ней. Элейн уже видела это раньше - ехидный шепот о том, как забавно видеть, как женщина подражает мужчине. Элейн было трудно игнорировать оскорбления, когда они были направлены лично на нее. Но было мучительно прикусывать язык, когда эти голоса насмехались над ее матерью.

      Тем не менее, ее мать, казалось, никогда этого не замечала. Она восприняла бы их саркастические насмешки в конце как искренние аплодисменты. Одна только Элейн кипела бы от злости, разъяренная, униженная и не желающая лишать блеска глаза своей матери, говоря правду.

- Я рада, что мы приехали, - сказала ее мать, решительно кивнув.

      Элейн встала, подошла к матери и обняла ее за плечи.

- Я тоже, - сказала она. И она действительно была. Ее матери все нравится, а если она не знала правду, могло ли это причинить ей боль?

      Но плечи ее матери казались тонкими и хрупкими. Леди Стокхерст была великолепна, сбита с толку и... и невероятно мила.

- Скажи мне, - сказала Элейн, - ты, конечно, не думала о Уэстфелде в бальном зале. Что у тебя было на уме?

      Это было правильные слова. Ее мать сразу же улыбнулась.

- Да, я думала, что определить гравитационные силы между любыми двумя телами - дело простой математики. Однако добавьте третье, и уравнения превратятся в неразбериху. В бальном зале было так много тел - так много сил. Нельзя было просто применять пертурбацию для прогнозирования будущего. - Она резко покачала головой. - Вот почему людей так трудно понять. Я даже не могу оценить их гравитационное притяжение.

      Вопреки всему, Элейн улыбнулась. Ее мать никогда бы не поняла, что ее дочь была практически изгоем. Она никогда не смогла бы вместить в свои уравнения порицание, смех и оскорбления, которым подверглась ее дочь.

      Возможно, именно поэтому, после всех этих лет, ее любовь к дочери никогда не менялась. Она была невосприимчива к социальной реальности. Она видела только то, что хотела видеть, и за это Элейн отчаянно любила ее.

      Ее мать повернулась и направилась к двери своей спальни. - Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что принесет завтрашний день, - сказала она на прощание.

      Элейн продолжала улыбаться, пока ее мать не исчезла.

      Господь всевышний. Вечеринка продлится еще два дня. Сорок восемь часов с лордом Уэстфелдом и леди Косгроув? Это будет настоящим адом.

Глава 3

      Если бы Данте решил привести в пример Эвана, он не смог бы создать более детализированную версию ада.

      Эван пытался предостеречь Диану от издевательств над Элейн — сначала тонко, потом более настойчиво. Днем после бала Диана потратила добрых десять минут, подбадривая леди Стокхерст, в то время как другие дамы тихонько хихикали в свои перчатки. И Эван отвел ее в сторону.

- Оставь ее в покое.

      Сначала она притворилась смущенной.

- Почему, что ты имеешь в виду? Леди Стокхерст любит делиться своими идеями.

      На ее щеке появилась ямочка, а ресницы опустились, как будто она ожидала, что он посмеется вместе с ней.

      Когда-то он бы так и сделал.

- Это не то, что я имею в виду. Ты делаешь это, чтобы унизить леди Элейн, и мне это надоело.

      Его кузина продолжала улыбаться, но ямочки на ее щеках исчезли.

- Я делаю это для тебя.

- Я этого не хочу. Прекращай. Немедленно.

      Ее лицо вытянулось. Он не должен был чувствовать себя подлецом из-за того, что упрекал ее, но он чувствовал.

      Он провел рукой по волосам и попробовал еще раз.

- Мы начали эту игру, когда были детьми.

      Они были двоюродными братом и сестрой, росли в соседних поместьях, их игнорировали все, кроме нянек и гувернеров. И хотя Эван уехал в школу, когда он проводил там лето, она была его единственным компаньоном. После их тихого, несколько уединенного детства они вместе вошли в общество. Головокружительный водоворот постоянной компании был ошеломляющим - пугающим, веселым и невозможным одновременно.

      Он защищал ее. Она защищала его. Вместе их было не остановить.

      Действительно, кому-то стоило остановить их.

      Он покачал головой.

- Мы больше не дети. В этом нет необходимости.

      Она положила руку ему на запястье.

- Тебя долго не было, Эван. Ты не помнишь, на что похоже лондонское общество. Они как волки, и это значит сожрать самому или быть сожранным. Если ты не займешь свое место в обществе, у тебя его отнимут. Прямо как у твоей леди Элейн.

- Я прекрасно помню, на что похоже лондонское общество.

      Глаза Дианы вспыхнули, и она с вызовом посмотрела на него.

- Возможно, ты сейчас очень низкого обо мне мнения, потому что я всего лишь глупая девчонка, которая вышла замуж за мужчину постарше и осталась дома, пока ты путешествовал по миру. Но мой муж навсегда уехал на континент. Для меня было даром божьим, когда ты вернулся. Ты самый близкий для меня человек, и я не позволю тебе поступиться своей репутацией или хорошим положением в обществе просто потому, что у тебя в голове какое-то устаревшее представление о рыцарстве.

- В элементарной человеческой порядочности нет ничего устаревшего, - огрызнулся Эван.

- Послушай себя! Ты не такой - этот неуклюжий парень, одетый в коричневое. Я знаю тебя. Ты ни капельки не веселился с тех пор, как умер твой отец. Я не для того тащила тебя в Хэмпшир, чтобы ты погряз в скуке.

- Я не против немного развлечься, - тихо сказал он. - Но я больше не думаю, что разрушать жизнь леди - разумный способ скоротать время.

      Она пожала одним плечом. Но она не понимала и не верила ему. Он это понял по тому, что на протяжении всего ужина она изводила Элейн постоянным потоком лукавых намеков, и никакие сдержанные покашливания с его стороны не могли ее остановить.

      Десерт был испорчен крошечными колкостями, которые говорила его кузина. И когда Эван и другие джентльмены снова присоединились к дамам после портвейна и сигар, он сразу увидел, что она не оставила своего любимого занятия. Леди Элейн сидела на длинном диване, зажатая между Дианой и ее матерью. Даже если бы он не знал Диану, в морщинках вокруг глаз леди Элейн было особенно затравленное выражение, которое сказало ему все, что ему нужно было знать.