Пенсия для морского дьявола 4 (СИ) - Чиркунов Игорь. Страница 64

Производство снастей было тут же. Правой ногой старик придерживал бухту готового каната. Канат шёл сначала от старика, потом оборачивался вокруг отполированного снизу столба, подпиравшего крышу посередине жилища, и расходился на пять или шесть мотков тонких прядей, смотанных на палочки. Вот эти мотки Мод ловко переплетал меж собой, держа получающуюся верёвку в натяжении. Мда, не хитрое производство… Правда я, почему-то, до такого не додумался. А всё ж на поверхности! Но раз я здесь…

— Я это слышал, — кивнул я, — поэтому и пришёл к тебе…

— Ты пришёл ко мне, — перебил меня старик, — потому что тебе об этом сказал Семис. И я с тобой сейчас разговариваю, потому что Семис меня попросил… Так что не надо придумывать, как ты восхищён моей работой… Ты про неё и не знал.

Он на миг остановился, посмотрел на меня:

— Я про тебя слышал. Ты земляной парнишка, что натянул нос самодовольному дураку Ситу. Поэтому если ты ещё оставишь в дураках выскочку Арииаху, я славно посмеюсь! К тому же, — он опять закашлялся, — я видел, какую рыбу ты тогда поймал… Поверь старому рыбаку, никто на этом острове не в состоянии поймать такую же. Но Семис говорит, что ты можешь поймать больше? Тогда я точно хочу на это посмотреть!

— Я поймаю такую рыбу, будь уверен. И если хочешь, бо́льшая часть первой мной пойманной, будет твоя!

Мод вновь, то ли закашлялся, то ли засмеялся.

— Зачем мне рыба? — наконец смог он сказать. — Одному столько не съесть, сколько мне приносят. Но ты прав, что-нибудь ты должен будешь мне дать взамен. Иначе нельзя, парень. Иначе снасть не будет тебе служить.

— Что ты хочешь?

— А я не знаю, — пожал плечами тот. — У меня всё есть.

— Но что мне тебе дать?

— А ты придумай! — нахально заявил мне старик. — Принесёшь мне то, чему я порадуюсь… Будет у тебя твоя верёвка. Столько, сколько попросишь. А не принесёшь… Видел, как я работаю? Вот сам себе и сделаешь, парень ты, я слышал, умелый.

Стремительно вечерело, солнце вот-вот должно было утонуть в западной части океана, и тогда над островом опять раскинется непроглядная ночь — ни луны, ни звёзд.

Мы стояли на краю деревни.

— Что же ему предложить? — я почесал затылок.

— Не знаю, Скат, — пожал плечами Семис, — но я уверен, ты придумаешь.

— Слушай! — загорелся я. — А давай, я ему сделаю табуретку? А то, что он всякий раз с пола встаёт? Или… Или давай стул со спинкой? Как думаешь?

Семис задумался.

— А ты сумеешь?

— Сем, ну ты чего? Ты у меня на старой базе ведь был? Ну, ещё до всяких бурь. Откуда, думаешь, у меня всё это было?

— Не знаю, — снова пожал плечами одноногий. — Я думал, выменял у кого-нибудь.

— Так что? Подойдёт старику такой подгон? Ты ведь его лучше меня знаешь.

— Наверно подойдёт, — в третий раз пожал плечами приятель.

— Если это выгорит, дружище, — хлопнул я его по плечу, — я твой должник. А знаешь что?.. У тебя твой ласт далеко?

— Под домом храню…

— Вот что, Сем. Давай-ка, я у тебя его возьму, чтоб с калошей не промахнуться. А как очередная буря кончится, приходи на базу, я тебе за это время такую же, как у меня сделаю. Вместе и испытаем!

Часть 4

Глава 29 Монка, шаман и возможно — «второй номер»

Ну что ж Семис, видимо нужно тебе сделать нормальную, то есть резиновую моноласту. Ведь если этот старый Мод в самом деле сделает мне крепкий линь. Тогда держись тунец!

Впрочем, пока было время, я придумал как подстраховаться. Так что и с нашими, плохонькими верёвками теперь должно было получиться. Не подвёл бы Каналоа!

По образцу своих ласт, сделал форму для Семиса. Разве что пошире в два раза, да форму для полугалоши снял. Когда, наконец, вулканизировал и осмотрел — удовлетворённо хмыкнул: получалось у меня всё лучше и лучше. В Семисовой внутри галоши не торчало ничего, и каркасные планки все были утоплены в массив. Усмехнулся — старик Мод вон, верёвками гордится, а я? Может я на старости лет тоже буду всем ласты делать? «И имел уважение», мелькнула забытая цитата. Откуда? Так и не вспомнил.

Надо бы заодно и для Каналоа ласты новые забацать. Если я хочу, чтоб он со мной нырял, нужно чтоб и снаряга у него была под стать.

Намешал глины, заполнил очередной ящик. Эх, опять свои ласты пачкать, используя как литьевую модель… Я положил обе ластины перед собой, прям на глину. Может… сразу две? Чтоб по одной не возиться…

И тут взгляд упал на Семисовую моноластину. Перевёл взгляд на свои, лежащие параллельно. На Семисову. А что если?..

Ящик для формы пришлось переделывать — насколько помню, в оставленном мной мире монки были шириной не меньше ноль семьдесят пять от метра. Примерил — как раз, два моих локтя.

По длине они, насколько помню, были равны ширине. Решил не умничать и делать так же. В конце концов, изобретали их люди всяко поумней меня.

В глиняной форме, используя готовую ласту как лопатку, сделал углубление, по форме лопасти моноласты. Блин, широкая…

Каркас из бамбуковых планок пришлось делать расходящимся. На всякий случай — на середине длинны «перевязал» положенной поперёк планочкой.

Галоши вложил, оторвав к хренам от Каналоавских, теперь уже — старых ласт. Две, рядом. На какой там ширине друг от друга они должны быть?

И дополнительно притопил их в глину — помню ведь, что лопасть у монки идёт под углом к галошам, чтоб стопу меньше выпрямлять.

Ну…

— Что это? — выкатил глаза Каналоа, когда увидел того «монстра», что я извлёк из глиняной формы после вулканизации.

— Это, боец, моноласта.

— А… Как в ней плавать? Ведь неудобно же!

— Хм… Вот это я и проверю, — протянул задумчиво. И спохватившись, протянул парню свои, — это теперь твои. Дарю.

Был вечер десятого дня, как начался шторм. Мы сидели в пещере и маялись бездельем. Впрочем, если за безделье можно признать дыхательные упражнения, то да — точно им.

Как внезапно… Я даже не сразу осознал, что слышу. А как понял — подорвался с топчана, на котором сидел по-турецки.

— Каналоа, подъём, — скомандовал негромко, словно боясь, что меня услышат снаружи, сквозь завывания ветра.

Кинжал словно сам прыгнул в руку. Каналоа уставился на меня с удивлением.

А, ну да! Ему-то откуда знать этот звук, здесь нет деревянных дверей.

В дверь постучали ещё раз. Теперь более настойчиво.

— За мной.

Я сунул кинжал в ножны — вот ведь привычка! Подхватил подводное ружьё и быстро, один за другим взвёл все три жгута.

— Копьё! — коротко бросил помощнику.

И мы, прижавшись к стенкам прохода что вёл наружу, крадучись приблизились к двери. Судя по тому, что сквозь бойницы вода не хлестала, дождь на улице прекратился.

И тут в дверь постучали ещё раз. Словно палкой… Нет, словно посохом!

— Выходи! — раздался громкий, но такой знакомый голос. — Знаю что там… И бойцу своему скажи, чтоб копьё положил.

Мы не сговариваясь переглянулись. В пещере, теперь всегда было темно, но глаза успели привыкнуть. Тем более за дверью всё ещё был день, хоть и облачный, так что какое-то количество света сквозь бойницы внутрь попадало.

— Чего тебе? — крикнул я, жестом показывая, чтоб Каналоа чуть отступил.

— Поговорить надо, — донёсся недовольный голос снаружи. Добавил раздражённо, — и не тычь мне, пожалуйста, в живот своей штукой, откуда мне знать, пробьёт она это дерево или нет.

Я кивнул, Каналоа отставил копьё и отодвинул оба засова, пока я держал на прицеле дверь.

Боец отвалил дверь в сторону, я аккуратно, не отсвечивая выглянул. В одну сторону. В другую. И наконец позволил себе появиться в проёме.

— Не парься, — хмыкнул вместо приветствия, по-прежнему стреляя глазами по сторонам. — С детства не приучен пальцы на спуске держать.

И показал шаману отведённые в сторону пальцы — средний, безымянный и мизинец, которыми обычно прижимал спусковой рычаг. Большим и указательным я удерживал ложе.