Погасшие следы (СИ) - Прядеев Евгений. Страница 20

— Съездить на адрес и поговорить с тёткой, — развёл руки в сторону Данька. — Может быть, узнав, что её планы раскрыты, она испугается, и Марат останется жив.

— Или, наоборот, убьёт его ещё быстрее, чтобы спрятать концы в воду, — остудил порыв юноши Петрович. — Почему ты вообще думаешь, что она собирается его убить? Может быть, это просто фантазии. Мальчик не особо коммуникабельный, ещё и слепой. Вдруг он просто что-то не так понял?

— Вряд ли, — упрямо помотал головой Даниил. — Я знаю, что ему нужна помощь.

— А подробности такого знания можно услышать? — поинтересовался Латунин.

— Это долго, — насупился Даниил. — Я все равно поеду туда. Просто скажи мне, ты поможешь или нет?

Латунин задумался. В принципе, парень не просил от него ничего сверхъестественного или противозаконного. Ну, съездят они по адресу. Пообщаются с тёткой. Если не увидят мальчика, то хотя бы просто посмотрят на поведение неведомой тётки. От увиденного уже можно будет как-то плясать дальше. В конце концов, ничего не мешает потом просто рассказать о подозрениях Даниила в полиции. Если не в отдел идти, то хотя бы пообщаться с участковым Латунина. У Петровича с местным блюстителем порядка сложились вполне себе приятельские отношения, так что дать делу официальный ход больших проблем, наверное, не будет.

Оставался всего один щекотливый нюанс. Пушкино. Буквально пару дней назад этот город ничем особенным для Латунина не выделялся, просто населённый пункт, как Мытищи или Ивантеевка. А сегодня оказывается, что там проживает некая семья оборотней, которая имеет к Петровичу огромные материальные и моральные претензии.

Впрочем, прятаться всю жизнь по углам и чего-то бояться Латунин тоже не собирался. Просто надо быть чуть более осмотрительным и подготовленным. Жаль только, что Александра так и не успела снабдить его оружием, про которое говорила совсем недавно.

— Слушай, Даниил, ты же местный, — поинтересовался у парня Петрович. — Не помнишь в округе какой-нибудь антикварный магазин? Ну или, на худой конец, нормальный ювелирный.

— Ничего непонятно, но очень интересно, — отозвался юноша. — А что мы хотим купить? Набор серёжек или золотую цепочку? С тёткой торговаться будем?

— Да нет, — улыбнулся Петрович. — В идеале мне бы хотелось купить серебряный нож. Ну или хотя бы вилку. Твоя сестра сказала, что серебро оборотням неприятно. А у меня как раз образовались сложности с пушкинской семейкой оборотней. Так что хотелось бы ехать в те края не с пустыми руками.

— Оборотнями, — задумчиво повторил Даниил, внимательно глядя на Латунина. Новость о том, что Петрович осведомлён про потустороннюю изнанку бытия, немного выбила его из колеи. — Простое столовое серебро сильно ситуацию не изменит. Тут вещи другого порядка нужны.

— Играем теми картами, что есть в колоде, — пожал плечами Латунин. — Если есть другие идеи, то предлагай. Но где купить серебряные пули я не представляю. Да и ствола подходящего сейчас не достать.

— Подожди немного, — попросил Данька и отошёл к своему автомобилю. Покопался в бардачке, а затем вернулся к Петровичу и протянул ему какой-то предмет, завёрнутый в белую тряпицу. Внутри оказался выточенный из цельного куска дерева нож. Не очень большой, но почему-то достаточно тяжёлый.

— Мне это от мамы досталось, — ответил на невысказанный вопрос Даниил. — Он зачарован, и раны от него потом очень долго не заживают.

— Них… себе, — не удержался Петрович, беря нож за ручку и чувствуя в кисти покалывание.

— Ну вот, — снова кивнул Данька, как будто знал, какая будет реакция Латунина. — Нож тебя признал, а, значит, можешь им пользоваться. Но только сразу говорю, вещь с возвратом. Она мне от родителей досталась, хотя и не помню их совсем.

— Обязательно, — пробормотал Петрович. Нож отдавать уже не хотелось. От него буквально веяло энергией, которая добавляла не только уверенности в себе, но и рождала чувство защищённости. Такая вещь классная, а парень её просто в бардачке машины возит, как отвёртку покупную. Будь такая у Латунина, так он бы с ней вовсе не расставался.

— Держи в нагрузку, — Даниил протянул ножны с коротким ремнём. — Это под брючину. Кстати, невероятно удобно. Даже в аэропорту не пищит. Нож из дерева, ножны и ремень из кожи. Хотя лезвие способно резать бумагу. Как это работает — не спрашивай. Я не знаю!

— Вещь! — только и смог восхищённо выдавить Латунин, пытаясь приладить ножны на лодыжке.

— Александр, давай съездим по адресу пацана, — остановил любования Латунина Даниил. — А потом, как всё закончится, я бабулю попрошу тебе такую же сделать.

— А она умеет? — оживился Петрович.

— Ну если сама не умеет, то, как минимум, знает, где достать, — улыбнулся Данька.

— А ты сам как? — посмотрел на юношу Латунин. — Тебе бы тоже оружие не помешало.

— Не переживай, — ещё раз улыбнулся Даниил. — Моё всегда со мной. Поехали?

Ехать было не очень далеко, но в машине чувствовалась какая-то атмосфера напряжённости. Может быть, парень уже не рад, что обратился за помощью к Латунину? Впрочем, это была полностью его инициатива, так что Петровичу не в чем себя винить. Да и много времени простая проверка адреса занять не может.

— Как служба вообще? — решил всё-таки прервать молчание Латунин. — На пенсию не собираешься?

— Судя по тому, что я вижу, на пенсию сегодня собирается любой нормальный офицер независимо от должности и звания, — отозвался Даниил, внимательно наблюдая за дорогой. — И с каждым днём собирается всё больше и больше.

— Чего это так? — удивился Петрович. — Вам же вроде и зарплаты подняли, да и ты не пехотным взводным трудишься. Что не так-то?

— А сам чего уволился? — усмехнулся парень. — Я, конечно, не знаю, кем именно ты трудился, но, судя по всему, спецслужба. Да и по рассказам Саньки, ты там тоже не лестницы подметал.

— Меня обратно не возьмут, — вздохнул Петрович. — У нас с этим делом строго. Как говорят кадровики, шанс даётся человеку только один раз в жизни.

— Ага, — подхватил Даниил. — И пусть кусают локти те, кто им не воспользовался. Знакомая песня, наслышаны. Но проблема то не в шансе. Дело в том, что люди перестают понимать, что и зачем они делают. Планы, отчёты, доклады… Миллион бумаг, за которым теряется собственно дело. И даже если вдруг поручают составить справку по какой-то насущной проблеме, то самая вероятная судьба этой бумажки — лечь под сукно в высоком кабинете.

— Не без этого, — вздохнул Петрович, вспоминая, как недельное наблюдение за объектом заканчивалось командой «отбой» и потерей интереса от инициатора слежки.

— Я вот недавно на совещании был… Хотя фиг с ним с совещанием! Александр, ты не поверишь, какое замечательное место я отыскал недалеко от нашего министерства. Представляешь, вышел на набережную, решил не идти к метро, а немного прогуляться. На улице тепло, в подземку лезть неохота… Думаю, дай пройдусь…

— И что? — поддакнул Латунин, радуясь тому, что Даниил оказался сам не против разговора.

— Ну так вот, — продолжал делиться воспоминаниями парень, — иду я значит по набережной, потом решил через дворы срезать и тут! Шаурмячная! Представляешь? В центре Москвы стекляшка стоит. Я думал, что в столице подобные самострои посносили давно, ан нет оказывается. Стоит родимая!

— Может депутат какой местный построил? — предположил Петрович. — Я слышал, что городские власти прям плотно за очищение улиц взялись.

— Так и я слышал, — согласился Даниил. — В своё время об этом из каждого утюга кричали. В общем, удивился я и решил зайти полюбопытствовать, чем в таких местах нынче кормят.

— Шашлыком из Жучек и Барсиков? — улыбнулся Латунин. — Или солянкой из того и другого?

— Вот не поверишь, нет, — торжествующе воскликнул парень. — Внутри чистенько, аккуратненько. А шаурмячник такой колоритный дядька. Наверное, за два метра ростом и по-русски ни слова не говорит. Но зато какой у него божественный лимонад. Это непередаваемые ощущения. Стакан залпом выпил, как будто в озере искупался. А шаурмячник мне чебурек на тарелке приносит. Я поначалу отказаться хотел, а от него такой аромат идёт. Короче, куда исчез чебурек, я не помню. Ощущение, что я его не съел, а он испарился. И следующих два тоже. Короче, я с этой стекляшки только через час выползти сумел, и то в дверь не пройти боялся. Будет оказия — обязательно ещё раз в то место загляну.