Экстремальная Маргарита - Левитина Наталия Станиславовна. Страница 23

Валдаеву захотелось встать на дыбы с диким ржанием, перебирая в воздухе копытами, и резко ответить, что в интересах Кобрина уделить сыщику столько минут, сколько потребуется для выяснения всех обстоятельств, но Саша сдержался. В принципе, желание бизнесмена ограничить беседу временными рамками было вполне закономерным для делового человека.

— Давайте поговорим о Никите Андреевиче, — предложил Александр, усмирив гордыню.

— Давайте. Что конкретно вас интересует?

— Все, наверное. Как вы думаете, кто мог его убить?

Кобрин пренебрежительно дернул плечом и усмехнулся:

— Откуда ж мне знать? Ищите. Выясняйте. Думайте. Анализируйте. Это ваша работа, а не моя. — Речь Кобрина была быстрой, энергичной. Он словно выстреливал в воздух слова. Его руки не находили покоя, шаря по столу, перекладывая бумаги, но было совершенно не похоже, что он волнуется или нервничает

Просто, видимо, неуемная энергия искала выход.

— Спасибо за дельный совет, — кивнул Александр. — Несомненно, ваши рекомендации мне помогут в работе. Кроме совместного бизнеса, вас связывали с Кармелиным какие-то отношения?

— Сексуальные — нет, — впервые улыбнулся уголком рта Кобрин.

— А дружеские?

— Не могу так сказать. Но мы отлично взаимодействовали. Более умного, трезвомыслящего, одаренного компаньона у меня никогда не было. По некоторым вопросам мы спорили, но я всегда признавал гениальную коммерческую интуицию и удачливость Никиты.

— Ходят слухи, что теперь, после гибели Кармелина, «Пластэк» перейдет к итальянской компании «Лукас Милан».

Невинное заявление Валдаева повлекло совершенно неожиданную реакцию. Можно подумать, Александр предложил пустить имущество «Пластэка» с аукциона, а вырученные средства пожертвовать в фонд материальной помощи разорившимся банкирам, — так взвился Кобрин.

— И вы о том же! — вскричал он, едва не взлетая на кожаном кресле до самого потолка, наподобие Бабы Яги. — Что вы все привязались к итальянцам? Почему всех это так волнует? Какие глупости!

— Не надо нервничать, — испугался бурной реакции Валдаев. — Я не предполагал, что для вас это болезненный вопрос.

— Да не болезненный вовсе! Просто затромбили, как выражается мой сын. Одно и то же каждый день!

— Ладно, сменим тему. Объясните мне, как изменится жизнь компании после гибели Кармелина.

— В плане производства — не изменится. Как-нибудь уж справимся. Никита, конечно, был громадным подспорьем в бизнесе. С его-то мозгами! Но Никиту не вернешь. Будем крутиться.

— А я имею в виду владельцев «Пластэка». Кому теперь принадлежит компания?

— Фактически мне и матери Никиты. У нас с Никитой было по сорок процентов акций, у Юлии Тихоновны — пять. Пятнадцать — распределены между «мелкими» компаньонами, которые помогли нам с деньгами, когда бизнес находился в зачаточном состоянии. Никита закрепил в уставе, что, если он будет не в состоянии распоряжаться своими акциями, они перейдут к Юлии Тихоновне. Значит, теперь у нее сорок пять процентов. Вполне справедливо. Хуже было бы, если бы акции, например, перешли в пользование Настасьи. Она ничего не смыслит в нашем деле, привыкла только стричь купоны да бегать по супермаркетам с огромной тележкой. И неизвестно, какая светлая мысль посетила бы ее голову. А Юлия Тихоновна трудится в «Пластэке» от зари до зари, уверенно ориентируется в производстве и, несмотря на возраст, так же успешна в бизнесе, как Рональде на футбольном поле.

— Значит, теперь президентом компании станет Кармелина.

— Сомневаюсь. Громкий титул ее не прельщает. Уверен, она, как и прежде, сохранит за собой должность финансового директора, а президентское кресло предложит мне. Юлия Тихоновна отнюдь не тщеславна и при всем ее уме привыкла, однако, заниматься одним определенным сегментом производства. А глобальное руководство всегда лежало на нас с Никитой. Нет, президентство она не потянет.

— Скажите, у Никиты была любовница? — резко свернул Александр с твердой асфальтовой дорожки в густую чащу леса.

Удивление на лице Кобрина ясно говорило о том, что сыщик не перестает его шокировать.

— Это вам тоже кто-то сказал? — с подозрением спросил он.

— Угу, — кивнул Валдаев.

— Вранье, — отрезал Ярослав Геннадьевич. — Полный бред. Никита был помешан на своей жене

— И больше ни в ком не нуждался.

— Вы уверены на сто процентов? — засомневался Саша. Сведения о любовнице, полученные от Маргариты, пока не находили подтверждения. Или Маргарита ошиблась, или окружающие Никиту люди были откровенно слепы, или Кармелин ловко маскировал внебрачную связь. Или…

— Сто пудов! — кивнул Кобрин.

— Как говорит ваш сын.

— Точно. Именно так он и говорит.

Валдаев продолжал смотреть на визави с недоверием. Когда пауза достигла внушительных размеров, Кобрин начал волноваться.

— Да нет же, действительно! Не было у Никиты никакой любовницы, поверьте! Мы, бывало, сутками работали бок о бок, уж я-то был бы в курсе! — горячо заверил он.

Валдаев для острастки помолчал еще немного. Тяжелому продолжительному взгляду энкавэдэшника он научился у одного из знакомых следователей. Тот добился потрясающего успеха в искусстве держать паузу. Даже невиновные начинали трепетать и ощущать настоятельную потребность сказать что-то в свое оправдание.

— А когда вернется из Москвы Юлия Тихоновна? Тень грусти пробежала по выразительному лицу

Кобрина. «Сочувствует горю матери, — понял Валдаев. — Переживает за нее. Добрый мальчик. Впечатлительный. Только вот, возможно, сам и спланировал убийство Никитушки. Избавился от компаньона…»

— Скоро. Она занимается важным контрактом

— Только подпишет его и сразу вернется. Я могу дать указание" Алле, она тут же известит вас о возвращении Юлии Тихоновны.

— Премного благодарен.

— Рад посодействовать хоть в чем-то

Встреча Валдаева и Кобрина завершилась на этой доброжелательной ноте.

Глава 13

Малыши, как обычно, встречали папашу в прихожей. Одинаковые мордочки, а также руки по локоть, футболки, трусы и коленки были перемазаны смородиновым вареньем. Перевернутое ведро около холодильника красноречиво свидетельствовало о том, откуда был изъят вкусный продукт — с верхней полки. Нехорошее предчувствие подтолкнуло Илью в детскую. Да… Он увидел именно то, что и ожидал. Опустошенная литровая банка лежала на боку в центре комнаты, а остатки варенья, не поместившиеся в близнецов, были творчески размазаны по стенам, шторам, подоконнику, шкафу. Везде виднелись полосатые следы от маленьких пальцев.

— Кто сейчас получит по… — громыхнул Здоровякин с затаенной яростью. Дети, как подрубленные, плюхнулись на пол, пряча от карательной процедуры ту часть тела, для обозначения которой Илья употребил не совсем приличное слово. — Что вы натворили, мать вашу?!

Мать тут же возникла на пороге комнаты во всей красе — с воспаленными глазами и растрепанным хвостиком на макушке.

— Ой! — сказала Маша. — Ой! А я не видела!

— Конечно, не видела! — зло рявкнул Илья. — Пялишься круглосуточно в свой дурацкий компьютер! О детях совсем забыла!

Маша исчезла и через секунду появилась с ведром и тряпкой.

— Я сейчас быстро все вымою! — виновато сказала она, заглядывая в глаза мужу. — А вы, оболтусы, марш в ванную.

Дети с радостным гиканьем помчались по указанному направлению. Маша засунула их под душ, правда немного посомневавшись — мыть детей или лучше облизать, — она так любила смородиновое варенье!

Недовольный и раздраженный, Илья, к своему удивлению, обнаружил на кухонной плите огромную кастрюлю золотисто-красного борща. Возвращаясь домой, он рассчитывал на ужин только в том случае, если нес его с собой.

— Машка! — изумленно крикнул Здоровякин. — Ты что, борщ сварила?! Мой любимый?!

— Да нет, не я, твоя мама приезжала! И сумку продуктов привезла. И борщ сварила. И с детьми погуляла. И меня попилила.

— А-а… — протянул Илья. — Понятно.