Росток (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 18

Беромир же пел песню, которую складывали в довольно каноничной силлабо-тонической системе. Из-за чего выдерживался и размер, и рифма, и тональность. Вот и звучала она иначе. Почти что магически. Словно наговор какой-то чудесный. И в нем то и дело проскакивало, пожалуй, единственное узнаваемое слово — Перун…

Закончил.

Замолчал.

Хотел пойти к столу, но Борята остановил его. Не грубо. Нет. Вежливо.

— О чем она?

И Беромир начал переводить.

Сказывал куплет по-русски, а потом на местный переводил. И на фразе:

— … Из тьмы веков пусть громом грянет да ратною сверкнет стезей — Перун, бог воинов удалой.

Борята отчетливо вздрогнул.

Не ожидал.

Да и по остальным словно волна пошла — не шептались, но переглядывались.

В местной практике широко бытовали только ведуны Велеса и Перуна. У Зари порой встречались свои ведьмы, которые встречали новую жизнь, выступая повивальными бабами. У Мары — еще реже ведьмы заводились. Сварог с Матерью-землей вообще в ведунах не нуждались, равно как и Даждьбог, несущий удачу самолично, выступая этаким аналогом скифо-сарматского Фарна.

Посему ведуны были представлены в основном последователями Велеса и Перуна. Их роли разделялись довольно просто. Велес и его ведуны отвечали за ремесла и промыслы, а также знания о них. Ну и прочую ученость. Перун был судьей небесным, ведая заодно и плодородием всяким — от полей до семей.

Сейчас же Беромир ввел новую роль — бога воинов. Назначая на эту роль Перуна.

Так-то «клубы», посвященные этому божеству, и так существовали. Но, формально воинами они не являлись, выполняя функцию, близкую к народной дружине или полиции. Силовики, но присматривающие за порядком.

До этого момента.

Раз.

И ведун своей песней сильно поднял статус этих «клубов». Ведь именно воины в местных обычаях виделись только у роксоланов. Ну и, например, у ромеев. У них же — нет. Что было, видимо, тяжелым наследием кризиса I века, когда сарматы выбили не только старые элиты, но и воинов…

— Из тьмы веком пусть громом грянет, — тихо произнес Борята каким-то странным, чуть дрожащим голосом.

— Да ратную сверкнет стезей. — ответил, глядя ему прямо в глаза Беромир.

— Перун — бог воинов удалой! — хором рявкнули все члены этих «клубов», сидящих здесь на пиру.

Прозвучало жутковато.

Вон — глазки, как у людей загорелись! Вспыхнули просто!

И с каким вдохновением и страстью они это выкрикнули!..

Свадьба продолжилась. Но так… вяло. И быстро пошла на спад. А уже через час почти все гости вообще заснули.

— Ты понимаешь, что ты сегодня сказал? — тихо спросила Мила у Беромира, когда тот отошел в сторонку — к умывальнику, дабы освежиться.

— Дурное разве?

— Бог воинов… — покачала она головой. — Покоя нам более не будет. Твои слова нам не простят. А будь уверен — теперь молва по всем концам света о них понесет весть.

— Я достал из пыльного мешка прошлых лет то, что там давно лежало. — пожал плечами зять.

— Но ведь мог не доставать. Зачем ты это сделал?

— Чтобы собрать всех наших в единый кулак, мне надобно было им что-то предложить. То, что стянет их воедино, как бечевка веника.

— Это кровь. Много крови. Гёты так живут. Сарматы. Нам такой же судьбы ищешь?

— А то, как мы сейчас живем — лучше? — холодно процедил Беромир. — Как рабы. Только хуже. Да и что им предложить? Дела торговые? Так у каждого свои интересы. Ну и слышат они едва каждое десятое слово из тех, что я им говорю.

— Надо же… а тут услышали. — скривилась Мила.

— Услышали. Потому хотели. Да некому сказать было. Устали люди терпеть. А если иначе жить, то драться надо. Насмерть. Ломая лица врагам и всем тем, кто хочет нас жизни хорошей лишить. Понимаешь? Ради того, чтобы дети и бабы в покое жили, а не засыпали с трепетом. Не придет ли набег? Не угонят ли в рабство? Не ограбят ли не те, так другие? Если же драться, то надо стоять сообща. Ибо мало нас. Поодиночке всех перебьют.

Мила промолчала.

— Разве я не прав?

— Прав. — с огромным трудом ответила она, смотря на зятя ОЧЕНЬ сложным взглядом. — На скользкую дорожку ты встаешь… князь. Поостерегись, а то шею не свернешь.

— Как будто у меня есть выбор… — усмехнулся ей в ответ Беромир.

Часть 1

Глава 10

167, август, 6

— Ненавижу! — прорычал ученик из Красных волков. Тот самый заводила, что воду мутил.

Свадьба свадьбой, но ведун провел традиционное уже построение с распределением нарядов. Вот в какой-то момент этот парень и сорвался, бросившись на Беромира с кулаками. Но его, конечно, подхватили за руки, не пуская шалить.

— Тяжко ты вчера перепил… — покачал ведун головой.

— Ненавижу! — ревел тот.

— Что это с ним? — спросил кто-то.

— Видимо, одержимость. Если сейчас пена ртом пойдет — точно она будет. — с видом знатока сообщил ведун.

— Одержимость?

— Это когда дурные духи захватывают власть над телом. Иной раз — полностью. А бывает, что просто разжигают страхи, навязчивые мысли и прочее, подталкивая на те или иные поступки. Нашептывают всякое, сводя с ума.

— Я не одержим! — взвился парень.

— А что это за духи? — поинтересовался друид.

— Души смертных, дела которых оказались не завершены или их что-то терзает. Из-за чего они оказываются слишком крепко связаны с нашим миром и не могут его покинуть. Большинство из них безвредны. Но не все.

— И зачем они это делают? Просто по зловредности своей?

— Каждая сгубленная жизнь делает их сильнее. — чуть помедлив, ответил Беромир, выдумывая на ходу. — Это воплощает их в противоестественной жизни. По-разному. Баньши, джины, дэвы и многие другие. Кого там только не появляется. Но всегда они оказываются погибельны для любой живой сущности, особенно разумной.

И, видя, как слегка побледнели все присутствующие, дополнил:

— Но не стоит волноваться. Редкий беспокойный дух добирается до такого воплощения. Даже вот так проказничать могут лишь те, что не меньше тысячи лет идут дурной дорогой. Что немало, ибо за ними охотится сама Мара, если те таким начинают промышлять. Она ведь отвечает за мир между живыми и мертвыми.

— Я не одержим! — вновь выкрикнул парень, хотя и не так уверенно.

— Ты хотел-то чего? — поинтересовался у него Беромир. — Тебя настойкой обделили, что ли? Или муравей за промежность укусил? Чего разорался-то?

— Вызываю! Я вызываю тебя и обвиняю перед лицом Перуна! Убийца! — выкрикнул ученик, с трудом сдержавшись, чтобы не перейти на слишком высокие ноты.

— Эко тебя развезло, — покачал ведун головой.

— Я в своем праве!

— Это так, — хмуро кивнул Борята. — И остальные лидеры «клубов» Перуна с ним согласились.

— И кого же я убил? — улыбнулся Беромир.

И тут парня прорвало.

Он говорил, буквально захлебываясь в своих словах, рассказывая о том, как они искали родичей, отправившихся пройтись по реке, да поглядеть: выжил ли кто. И вообще — какие разорения. Но так и не нашли даже концов.

— Их убил ты! Ты! — выкрикнул он в самом конце.

— Трудный случай. — покачал головой ведун. Прямо подтверждать или отрицать обвинение он не спешил. Просто высмеивал порыв парня.

— Вызвав в круг и с таким обвинением он в праве тебя убить, — серьезно произнес Борята.

— Но он не сказал, почему так решил. Разве это справедливо?

— Верно, — кивнул друид, как и остальные ведуны.

Парень замешкался.

— Ну, что молчишь? Рассказывай.

— Я… я…

— Ты это ты. Я это я. А вот он это он. Давай ближе к сути дела.