Росток (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 25

— Астролябия? Это что?

— Прибор такой. Позволяет угол до звезд определять. Али не ведаешь о таком?

— Нет, — предельно честно ответил капитан.

— Мда… его что, еще не изобрели? — удивился Беромир, силясь вспомнить, когда эта штука появилась.

О том, что астролябии в классическом понимании покамест нет он даже не догадывался. Ему казалось, что она едва ли не с древних шумеров использовалась опытными капитанами. О чем он капитану и сообщил. Порекомендовав изучить трактаты финикийских мореплавателей или хотя бы карфагенских.

Собеседник воспринял эти слова с максимальным вниманием.

— … что же до компаса… — произнес Беромир с каким-то задумчивым видом. — то я тебе его дарю.

— Что⁈ — ахнул он.

— Сам сделал, сам подарил, — развел ведун руками. — Захочешь еще — цена ему будет сорок либр чистого серебра[1]. Или иными товарами в ту же цену.

Купец молча кивнул, никак не отреагировав негативно. ЭТОТ товар стоил намного дороже там — в Риме.

— Ты шкуры смотреть будешь?

— Зачем? Все одно не взять.

— А железо индийское?

— Что, прости? — поперхнулся купец, отлипнув от компаса.

— Железо, говорю, индийское. Вот, — Беромир извлек свой сакс и протянул ему. — Погляди.

— Очень добрый металл, — кивнул тот, осмотрев нож, — но я не ведаю — индийское это железо или нет.

— А твой человек? — кивнул Беромир на сидящего на бревнышке знатока сахара.

— К сожалению, тоже. Он знаток пряностей.

— Хорошо. Злата, милая, принеси сакс. Тот, что рядом с компасом лежал.

Она метнулась.

— Дарю. — протянул его Беромир. — Погляди. Проверь. Заодно нож хороший будет.

Купец принял второй подарок с совершенно обескураженным видом. Если это было действительно индийское железо, то в Римскую империю оно поступало только из тех далеких мест и стоило колоссально. Как сахар…

Торг прошел быстро и ладно.

Настроения у купца было лучше некуда. Поэтому он не занижал цены и вообще охотно шел навстречу «этому удивительному варвару». Которому он привез и свинец, и медь, и олово, и семена, и соль, и даже две глазированные амфор купоросного масла…

Арак же стоял в очень хмуром настроении.

И прислушиваясь к тому, как идет торг, не сводил взгляда с молодых парней, стоящих возле щитов и копий.

Наконец, он поманил пальцем Милу.

— Что у вас здесь происходит? — тихо он спросил.

— Торг идет, — невозмутимо ответила она, но также шепотом.

— Почему Гостята умер?

— Потому что крепко промахнулся с тем набегом. О ваших делах стало известно. Друзей у тебя среди местных больше нет.

— Это как?

— Все старейшины, что стояли за вас, мертвы. И в нашем клане, и во многих окрестных.

— Клане?

— Так ныне большой род кличут. Мы с дочкой чудом выжили. Хотели под лед спустить.

— А он, — кивнув на ведуна, спросил Арак, — кто ныне? Явно ведь не простой ведун.

— Да кто его знает? — загадочно улыбнулась Мила. — Ведун и ведун. Я в дела зятя не лезу.

— Не хочешь говорить?

— А что мне сказать?

— Вон те парни — они кто? — указал пальцем Арака.

— Ученики Беромира.

— Так много?

— Так и ведун великий. Сам гляди — какие вещи творит. А судилище его ты бы видел. Загляденье! Кстати, это тебе, — произнесла Мила и вручила Араку три сакса, вроде того, что Беромир подарил купцу.

— Из индийского железа?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я на все это закрыл глаза?

— О нет! Зачем? Я хочу, чтобы ты, глядя на все это, получал подарки. Небольшие. Вот как этот нож. Я ведь прекрасно понимаю, как тебе тяжело. И Беромир тоже.

Он хмыкнул.

— А вон те щиты и копья они для чего?

— Так для украшения. Не слышал разве? У нас есть обычай — клясться на оружии.

— Только лишь?

— Да они дрянные, щиты эти. Можешь сам попробовать.

— Дрянные, значит… хм… — произнес он, изучая сакс и борясь с немалым желанием прямо на месте перерезать глотку Миле. Арак чувствовал, что она играет с ним. И его пытаются тупо купить. И… в общем-то длинный нож индийского железа стоит так-то целое состояние. А тут — три штуки. Но что ему сказать Сараку? Да и вообще — ситуация явно пахла крайне скверно. Как большая груда конских яблок…

[1] Либра серебра это 327,45 грамма. Денарий 167 года имел массу 3,41 грамма и содержат 83,5% чистого серебра (2,84735 грамма). Таким образом, в одной либре 115 денариев. Таким образом, в сорока чистых либр серебра содержалось 4600 денариев, что соответствовало примерно годовому жалованию центуриона.

Часть 2

Глава 4

167, сентябрь, 26

— Кислое! — с раздражением произнесла Мила.

— Нет, сладкое! — уперев руки в боки, заявила Дарья.

— Кислое я тебе говорю!

— Сладкое! — буквально по слогам ответила ведьма.

Беромир наблюдал за очередным препирательством этих двух особ уже давно. Намедни привезли молоко, и Дарья убрала его в погреб. Так как прямо вот сразу оно не требовалось. Да и дел хватало, не позволяя его переработать с ходу.

Полноценный ледник там организовать не успели, ибо ставили его в то время, когда лед уже сошел. Поэтому носили холодную воду с родника, держа ее там в корчагах. И время от времени меняя.

Вот Мила и пристала к названой сестре зятя, пытаясь уличить ее в умышленной порче молока. Мнимой или надуманной — неясно. Беромир прекрасно понимал, что в женские дрязги встревать попросту опасно. Если не для физического здоровья, то психического.

Мадамы делили власть и территорию.

Обе привыкшие к тому, что их слушаются и достаточно умные. Они пытались стать главным серым кардиналом при ведуне Близнецов и потенциальном князе. А Дарья очень быстро разобралась в ситуации и поняла, к чему все идет. Ну и включилась в эту игру со всем рвением.

Злата в конфликт не лезла.

Маме хватало ума ее не подтягивать. Видела — Беромир наблюдает. Со стороны. Но зорко и внимательно. И может такой выходке не простить.

Три вдовы вообще не отсвечивали.

Равно как и мужчины — что ученики, что прочие.

Это была не их битва. Но сегодня ведун не выдержал…

— Как же они меня утомили, — покачал он головой.

— Хочешь, чтобы они тебя обе покусали? — улыбнулся друид. — Иди, вмешайся. По юности это порой бывает очень поучительно.

— Думаешь, не стоит?

— А думаешь, что ты уже готов к таким испытаниям? Расскажи мне, как бы ты их рассудил?

— По обычаям права Мила. Ибо старшая в семье. Но Дарья — ведьма. Что ставит ее выше обычных родичей. Так что, они на равных. И ответом к их спору станет мой выбор. Скажу — кислое молоко — так оно и есть. Скажу — сладкое — тоже будет верно.

— Но ты же понимаешь последствия? — еще шире улыбнулся друид.

— Проигравшая станет мстить. По-бабски. Так?

— Именно. Чью бы сторону ни занял — беды не оберешься.

— Но и оставлять все это так нельзя.

— Почему? Мне нравятся, как они собачатся.

— Дарья ведьма Мары. Пусть она Милу и не отравит, но коли нужда будет, и помощи не окажет, либо сделает это дурно. Через что и сморит. Их бы помирить надо. А то и до беды доругаются.

Друид лишь пожал плечами.

Дескать, у каждого действия, есть свои последствия. И вступление в противостояние с таким человеком, как ведьма Мары — глупо. Во всяком случае, для простых людей.

Беромир же встал и направился к этим особам.

— Ой дурак, — покачал головой Добросил, с которым это молоко и передали.

Друид же с интересом наблюдал.

— Ну что, бабоньки, — произнес ведун, подходя. — Все ругаетесь?

— Как же тут не ругаться? — уперла руки в боки Мила. — Она молоко загубила!