Танго Один - Лезер (Лизер) Стивен. Страница 6

В первый раз в улыбке Лэтэма мелькнула теплота.

— Пожалуй, Фуллертон, вы будете удивлены.

— Вы не задумывались над тем, что вам, человеку с черной кожей, будет трудно поступить в СП? — спросил помощник комиссара Лэтэм.

Сначала Клифф Уоррен решил, что ослышался, и застыл с мрачным выражением на лице.

Лэтэм скрестил на груди руки и, откинув голову, сверху вниз посмотрел на Уоррена:

— Что-то не так, Уоррен? Язык прикусили?

До Уоррена все еще не доходил смысл вопроса старшего офицера.

— Я не уверен, что понял вас, сэр.

— А вопрос, Уоррен, такой: как вам кажется, то обстоятельство, что вы черный, — хороший повод не принять вас? Ведь в СП не любят черных. Вы не расслышали? Мы расисты. Мы не любим негров.

Уоррен нахмурился. Отвел глаза от пронзительного взгляда Лэтэма и посмотрел в окно на башню. Ему показалось, что он видит дурной сон, но в любой момент может проснуться у себя дома и найти в шкафу новенькую форму. То, что происходило в данную минуту, не имело никакого смысла. Приезд на Собачий остров. Лифт с секретным кодом. Офис, пустой, не считая стола, двух стульев и старшего офицера полиции, в котором Уоррен узнал завсегдатая телевизионных программ. Офицер говорил как расист, который мог лишить Уоррена работы, если таковая вообще ему когда-нибудь светила.

— Я не придерживаюсь вашей точки зрения, сэр, — выдавил Уоррен.

— Собственная точка зрения — не слишком ли это для вас? Вам больше подходят фотографии обезьян на шкафчике, бананы на заднем сиденье патрульной машины, звонки по телефону от мистера Ку-клукс-клан.

— Я думал, СП хочет расширить набор, — сказал Уоррен. Лэтэм поднял бровь:

— А теперь? Вы не горите желанием изменить мир?

— Мне хотелось работать, сэр.

Лэтэм сложил руки под подбородком, как ребенок, шепчущий молитву, и немигающим взглядом уставился на Уоррена.

— Вас не разозлили мои слова? — наконец произнес он.

— Я слышал и похуже, сэр.

— И вы всегда так спокойно реагируете?

— Почему вы решили, что я спокоен, сэр?

Лэтэм медленно кивнул, соглашаясь с Уорреном.

— Это проверка, не так ли, сэр?

— В каком-то смысле, Уоррен.

Уоррен холодно улыбнулся:

— Тест нечестный. Вы возглавляете полицию, офицером которой я надеюсь стать. Поэтому я вынужден контролировать себя. Разве я не прав?

— Думаю, нет.

— Видите ли, если бы вы не были помощником комиссара и сказали мне все это на улице, моя реакция могла быть менее... сдержанной. — Уоррен подался вперед, не сводя глаз с Лэтэма. — В самом деле, — прошептал он, — я бы пнул вас по вашей белоснежной заднице. — Уоррен усмехнулся, продемонстрировав идеально белые зубы. — Надеюсь, без обид?

Лэтэм снова улыбнулся. На сей раз в глазах мелькнул огонек удовлетворения. И Уоррен понял, что сдал тест. Может, не совсем так, как надо, но сдал.

— Забудем, — произнес помощник комиссара. — Расскажите мне о ваших преступлениях.

— Маленьких проступках, — уточнил Уоррен. — Угон машины в четырнадцать лет. Неосторожное вождение. Нахождение за рулем в нетрезвом виде, без прав. Жалкие проступки.

Криминальное прошлое Уоррена уже обсуждалось во всех подробностях при собеседовании.

— И больше нет ничего такого, о чем мы должны знать, что может повлиять на наше решение принять вас в полицию?

— Допросы и тесты были очень скрупулезными, сэр, — ответил Уоррен.

— Вы не упоминали о вашем гомосексуализме? — спросил Лэтэм.

— Меня не спрашивали, — парировал Уоррен.

— Полагаете, это не важно?

— Уверен, так думали те, кто допрашивал меня.

— Нам неизвестно о ваших домашних привычках, образе жизни.

— Я живу один.

— Но у вас бывают случайные сексуальные партнеры, не так ли?

Уоррен сжал губы. Может, Лэтэм продолжает проверку? Но зачем? Проще было бы сообщить, что СП в услугах Уоррена не нуждается. И сделать это должен офицер не такого ранга, как Лэтэм.

— Вряд ли моя сексуальная жизнь нуждается в обсуждении, сэр, — пробормотал Уоррен. — При всем к вам уважении.

— А если ее рассматривать как повод для шантажа? — спросил Лэтэм.

— Гомосексуализм не преследуется законом, сэр.

— Я знаю об этом, Уоррен, но любые отклонения от нормы делают офицера уязвимым.

— Опять-таки, сэр, не думаю, что сейчас гомосексуализм рассматривается как отклонение. В наши дни это вопрос выбора стиля жизни.

Лэтэм медленно кивнул.

— Значит, вы не стыдитесь?

— Я не стыжусь того, что черный, что гей. Меня не спрашивали об этом, сэр, потому и не говорил. Я не лгал.

— А ваши преступления? Что вы думаете о них?

— Вы хотите знать, испытываю ли я чувство стыда за то, что совершил их?

Лэтэм никак не отреагировал на вопрос, видимо, посчитав его риторическим, и продолжал всматриваться в Уоррена.

Уоррен пожал плечами:

— Конечно, мне стыдно. Я был глупым, недисциплинированным, диким, просто злым подростком, ищущим неприятностей и не понимающим, что этим можно разрушить свою жизнь. Мне повезло — я не скатился вниз. Если бы не одна девушка — социальный работник, которой действительно была небезразлична ее работа, возможно, я бы как раз сейчас валялся у стойки бара, а не сидел здесь в вашем офисе. — Уоррен оглядел пустое помещение. — В этой комнате, — поправился он. — Думаю, свои дела вы ведете не здесь. Зачем все это, сэр? Мои преступления — открытая книга, и я не понимаю, каким образом мои сексуальные пристрастия могут помешать мне поступить в СП.

Лэтэм молча постучал наманикюренными пальцами по столу. Окно с двойными стеклами не пропускало снаружи никаких звуков. Было так тихо, что Уоррен слышал свое дыхание, медленное и ровное.

— Как вы думаете, Уоррен, какого сорта преступления вы совершили? — наконец произнес Лэтэм.

— Опять? Очень плохо одно: если бы я был более способным, меня бы не задерживали так часто.

— А сейчас?

Уоррен от удивления поднял бровь.

— Сейчас? — переспросил он.

— Представьте себе ситуацию: социальному работнику не удалось наставить вас на путь истинный, и вы продолжаете катиться по той же дорожке, на которую ступили вначале. Воровство. Мелкие преступления. Куда бы это вас привело?

— Трудно сказать, сэр.

— Попытайтесь.

Уоррен пожал плечами:

— Думаю, к торговле наркотиками. Это самое страшное преступление в наши дни. Все — от угона машин до оружия и проституции — замешано на наркотиках.

— И какого рода наркодилером вы могли бы стать?

Уоррен нахмурился. Об этом он никогда не думал.

— Возможно, одним из лучших.

— Потому что?..

— Потому что теперь я не такой глупый. Потому что образован лучше, чем любой преступник. Знаю законы и полицейские процедуры, чего не знает большинство. И если уж быть совершенно честным, считаю, что, черт побери, намного умнее многих офицеров полиции, которых встречал.

— Не думаю, что вы были так откровенны на собеседованиях, — заметил Лэтэм.

— Мне кажется, мы вышли за пределы обычных собеседований, сэр. И ваши вопросы не требуют от меня соблюдения корректности. Я не попаду в Хендон?

— Не сегодня, — ответил Лэтэм. — Но это не значит, что вы не станете офицером полиции, Уоррен, обещаю вам это. Вы набрали высокий балл во всех проверках, вы то, что нам нужно. — Лэтэм потрогал правое ухо, потом почесал лоб. — Вопрос в том, на что вы пойдете, чтобы служить нам?

Уоррен наморщил лоб, но ничего не сказал.

— Видите ли, Уоррен, если надеть на вас форму полицейского и отправить патрулировать улицу, возможно, это будет неплохо для общества. Но в борьбе с преступностью мало что изменит. — Лэтэм глубоко вдохнул, задержал дыхание, потом медленно выдохнул. — Мы бы хотели, Уоррен, чтобы вы стали нашим агентом под прикрытием. И чтобы никто не знал, что вы работаете на СП.

Глаза Уоррена сузились.

— Вы предлагаете мне притвориться преступником?

Лэтэм покачал головой:

— Нет, я предлагаю вам стать преступником. Перейти грань.