Разборки олимпийского уровня - Леженда Валентин. Страница 29

Диониса греки нашли, естественно, в любимом своем заведении “За пазухой у Зевса”, и, надо сказать, пьяным они видели бога вина впервые.

— Все пропало, — причитал Дионис над пустой кружкой вина, — вся жизнь сатиру под хвост.

— Приехали, — вздохнул Фемистоклюс, садясь на скамью рядом с богом.

— Слушай, — Алкидий пихнул друга кулаком в бок, — смотри, у соседнего столика это, случайно, не Елена Троянская?

Фемистоклюс посмотрел в ту сторону, куда указывал приятель.

— Да, похожа, — кивнул он. — А что это за старый хмырь рядом с нею на эоле бренчит?

— А это Эней, — вдруг абсолютно трезвым голосом ответил Дионис. — От военной службы косит по идейным соображениям, а заодно и от гнева Менелая, ведь это он, а не Парис ему рога наставил.

Алкидий с Фемистоклюсом удивленно переглянулись.

Дионис усмехнулся:

— Я физически не могу опьянеть, так уж у меня организм устроен. Сколько в него вина ни вливай. Меня сам Гипнос от пьянства кодировал. Гм… Я уже примерно догадываюсь, зачем вы пришли.

— Ну и зачем? — спросил Фемистоклюс, косясь на целовавшуюся взасос с липовым старикашкой Елену Троянскую, что выглядело со стороны весьма колоритно.

— За деньгами, — ответил бог вина. — Вижу, вы собрались бежать из Греции.

— Так и есть. — Друзья дружно кивнули. — Задерживаться нам здесь дольше смертельно опасно.

— Но ведь за Грецией ничего нет, — возразил Дионис, — только три кита, на которых и держится весь материк.

— А киты где плывут? — удивился Фемистоклюс. — В мировом океане?

— Ну, образно выражаясь, так. Только там нет воды, а лишь безвоздушная чернота и звезды.

— Звезды?

— Ну да, яркие такие точечки. Вы их, наверное, по ночам в небе видели.

— Видели, — испуганно подтвердили греки. — А как же Азия, амазонки, эфиопы, в конце концов…

— Они есть, — подтвердил Дионис, — но в пределах все той же Греции.

— Ничего не понимаю, — затряс головой Алкидий, — чепуха какая-то.

Фемистоклюс пристально посмотрел в мутные глаза бога вина, догадываясь, что пьяный паразит пространно намекает им: мол, от гнева Зевса спрятаться невозможно.

— Дионис, — с укоризной произнес рыжебородый грек. — Ты все-таки пьян. Пожалуйста, не дури нас, где деньги?

— Нету денег. — Дионис развел руками. — Нету.

— Я так и знал, — буркнул Фемистоклюс, делая Алкидию условный знак.

Алкидий незаметно прошмыгнул мимо Диониса наружу, тут же вернувшись с шипастой дубиной Зевса, которую Громовержец опрометчиво забыл в траве. Фемистоклюс осторожно принял у друга божественное оружие.

— Видал? — пригрозил он Дионису. — Сделано на Олимпе.

— Видал, — ответил бог вина, но, судя по тону, угрозе не внял.

Тогда Фемистоклюс вздохнул и со всей силы обрушил дубину на голову Диониса, разнеся заодно и стол.

Прекрасная Елена с Энеем мгновенно ретировались от греха подальше через окно, остальные посетители питейного заведения обыденно полезли под столы.

Дионис без сознания лежал в луже вина, хотя видимых телесных повреждений могучее оружие Зевса ему не причинило.

— Обыщи его, — приказал Фемистоклюс.

Алкидий поморщился, но приказ выполнил добросовестно. У Диониса ему удалось обнаружить черный сотиус-мобилус новой модели, странный металлический пояс с красной фибулой на деревянной пряжке и ключ с номерком. На номерке мелкими буквами по-гречески было написано: “Камера хранения номер тридцать три. Олимп. Левое крыло. Отсек верхний”.

— Вот они где, наши денежки! — радостно закричал Фемистоклюс.

— На Олимпе? — не веря своим ушам, переспросил Алкидий.

— На нем самом, — подтвердил Фемистоклюс. — Берись за металлический пояс.

— Но зачем?

— Потом расскажу.

Алкидий взялся, Фемистоклюс сделал то же самое.

— Ну что ж, с первой телепортацией нас, — весело сообщил он, нажимая красную фибулу на металлическом поясе Диониса.

Секунда — и греки исчезли.

Наблюдавшие за этой сценой из-под столов посетители питейного заведения заказывать себе по новой кружке фирменного вина наотрез отказались.

В это же самое время далеко-далеко от греческого города Лопонеса веселились на грандиозном празднике помирившиеся с троянцами греки. Великая Троя так сотрясалась от неистового веселья, что и впрямь оказалась под угрозой тотального разрушения, описанного в знаменитой книге историка Софоклюса. Вино лилось рекой, от невиданных яств ломились пиршественные столы.

Пили Менелай с Парисом, обнимались пьяные Гектор с Ахиллом, приставал к Гекубе с более чем двусмысленными намеками любвеобильный Одиссей. Травили пошлые анекдоты о похождениях олимпийцев Агамемнон с царем Приамом. Короче, ничто не предвещало надвигавшейся беды.

Точнее, нет, все-таки кое-что беду предвещало, а именно: черное от туч грозовое небо.

Сжав кулаки, багровый от злости Зевс сидел у телевизориуса, с ненавистью глядя на веселящихся героев. Казалось бы, все хорошо, войны не будет, но уж больно нагло ржали над олимпийцами развлекавшиеся герои, слушая из уст Агамемнона сочиненные Одиссеем анекдоты.

До срыва Громовержцу не хватало маленькой капли, малюсенькой такой чахоточной капельки, и, сообразив это, Арес с Афиной, быстро посовещавшись, помчались в Трою, подгадав момент, когда Зевс все-таки выключил перегревшийся телевизориус. Явление двух могучих божеств произвело в Трое настоящий фурор, но недолго ликовали герои.

— Мы с Афиной приказываем вам немедленно покинуть город, — грозно произнес, сверкая черными парадными доспехами, Арес.

— Как? — воскликнул Одиссей. — Неужели всем?

— Конечно, болваны, если, конечно, вам дороги собственные жизни, — зловещим тоном произнесла богиня, и грозные олимпийцы исчезли.

Мгновенно протрезвевшие герои бросились вон из Трои, уговаривать дважды их не пришлось. Особенно резво бежал Ахилл, опасавшийся вида человеческой крови. Престарелого царя Приама Парис с Гектором вынесли из дворца вместе с троном.

Увидев паническое бегство героев, простые граждане города, придя в поистине священный ужас, последовали их показательному примеру. Если что-то способно было напугать самих героев, обращая их в паническое бегство, то простым троянцам и подавно следовало удирать из города сломя голову.

А по Олимпу, словно загнанный в клетку тигр, метался, ища выход своим негативным эмоциям, великий Зевс Громовержец, владыка поднебесной. Остальные боги как могли старались не попадаться ему лишний раз на глаза, но произошло непредвиденное…

Внезапно Олимп содрогнулся.

Вернувшиеся в тронный зал Арес с Афиной недоуменно переглянулись, но тут в зал на сумасшедшей скорости влетел бледный Гермес, со всего разгона въехав в покрытую замысловатыми барельефами стену.

— Ох… — простонал вестник богов, поднимаясь с пола.

— Что случилось? — в один голос спросили встревоженные Арес с Афиной.

— Самое страшное, — прошептал Гермес. — Зевс нашел зеркало.

— КАК?!!

— Не знаю, — ответил Гермес. — Скорее, нужно бежать под землю к Аиду.

— А-а-а… — раздалось в недрах Олимпа, — у-у-у…

Боги переглянулись, но бежать им не пришлось.

Ворвавшийся в тронный зал Зевс сам сбросил их вниз, после чего погнался за весьма прытким Эротом, по дороге скинув с Олимпа Афродиту с Гименеем, не успевших должным образом спрятаться.

— О-о-о… — ревел Громовержец. — Это заговор. Я раскрыл очередной заговор!

— Ядрен батон! — завизжал Эрот и сам сиганул с Олимпа, в полете показав Громовержцу, где у смертных пришит рукав. (Экспрессивная фраза и интернациональный жест даются в современном оформлении по этическим соображениям. — Авт.)

— Молниеметатель! — кричал по телефонтию из царства Аида Арес, связавшись с кузницей Гефеста. — Спрячь молниеметатель.

— Да я его разобрал, — удивился Гефест, — на мелкие детали. Зачем же его прятать?

— Все равно, — орал бог войны. — Спрячь, а лучше сожги. Похоже, что у Зевса очередной приступ титаномании, спровоцированный изменой Геры. Он опять скидывает всех с Олимпа.