Double spirit. Часть 3 (СИ) - "kasablanka". Страница 31

— А кто машину вел?

— Я.

— А я?

— А ты бухой рядом блевать пытался. Правда, не получилось. Видимо не твой день.

— А как я тебя за руль пустил?

— Сначала сам полез. Я не дал.

— А. Ну это я могу, да.

— Я уже говорил, что ты долбоеб?

— Да. Минуту назад.

— Ничего не изменилось.

— А потом? Ну, в смысле, приехали мы и что?

— Ничего. Искупались и спать легли. Все. — отрезал Лео.

— Все?

— Угу. — Лин подошел к столу, исписанному вдоль и поперёк, взял свой телефон. Зарядка еще есть. Звонков нет. Восемь утра. Вот и славно. Сунул в карман.

— Слушай, еще один вопрос. Ты не помнишь, я вчера снотворные пил или нет?

Алан вертел в руках одну из коробок, валявшихся на столе. — Черт! Никак не соберусь записывать, сколько их. Не могу запомнить, выпил или нет. По ощущениям вроде да…

— Извини, что не могу помочь. Надеюсь, я тебе больше не нужен? Тогда пока.

Лео взял куртку и направился к выходу из комнаты.

— Спасибо, — донеслось от стола ему в спину.

— Можешь не благодарить, — не оборачиваясь, бросил Лео и вышел за дверь.

Внутри словно масляное нефтяное пятно на поверхности моря. Черно, липко и беспросветно. И что он себе там надумал? Идиот.

Он дошел до кухни. Фирюза вскинулась растерянной улыбкой.

— Ленечка? Ты куда собрался?

«Трус», — безжалостно стукнуло в грудину изнутри. Добрый ВГ.

— Я… мне пора, теть Фира, меня дома ждут.

«Никто тебя не ждет. Трус. И врун.»

— А как же завтрак? Останься, Лень. И Алик один есть не станет, я же знаю. А за компанию — может и поклюет что-нибудь. — Фирюза почти просительно прижала руки к груди.

— Не могу, — покачал головой и пошел дальше, к входной двери.

«Трус. Трус», — набатом отозвалось в голове.

Он медленно надел кроссовки и застегнул куртку на замок, она была немного влажная еще на швах, но почти незаметно. До остановки дойдет.

Тишина в доме дышала ему в спину. Зеркала в огромном холле тоже не было, так что посмотреться в него перед выходом на улицу тоже не получилось, да и что нового он бы там увидел, в этом зеркале? «Трус». Он взялся за ручку, кованую, холодную, стильную ручку под старину. Постоял пару секунд. Потом развернулся и, как был, в кроссовках, побрел назад по широкому коридору, с каждым шагом ускоряясь, чтобы не дать себе времени передумать.

Дошел до двери в спальню и рывком ее открыл.

====== Глава 24. Столько всего намешано... Часть 2 ======

Кажется, Алан меньше всего ожидал вторжения. Во всяком случае, в первую секунду он растерялся, и даже вздрогнул от неожиданности. Он по-прежнему стоял у окна, только успел уже закурить и держал сигарету в кончиках чуть вздрагивающих пальцев так, словно бы это была бабочка. Впрочем, через секунду он пришел в себя от растерянности, коротко хмыкнул и безжалостно придушил едва начатую сигарету в небольшой пепельнице.

— Забыл что-нибудь? — коротко кивнул он, стараясь не глядеть в сторону входной двери.

— Забыл. — Лео подошел к нему почти вплотную, заставив Ала тем самым невольно на себя взглянуть. Не в глаза. А так. Просто мазнуть взглядом по лицу.

— Забыл тебе сказать самое важное. Мы с тобой вчера трахались, — он со странным удовольствием заметил промелькнувшую растерянность в светлых глазах, когда они всё же вскинулись и задержались на мгновение, схлестнувшись с взглядом самого Лео.

Этот момент растерянности хоть и был довольно кратким, всё же поставил кое-что на свои места. Не может быть, чтобы этот гад ничего не помнил! Наверняка кое-что в этой черноволосой, коротко стриженной башке, задержалось! Что-то, что он самому себе, быть может, запретил вспоминать?

И он продолжил, с некоторым вызовом, да что там, уже почти мстительно:

— Три раза, если ты забыл. Один раз в ванной, один раз на кухне, прямо на полу. И потом еще в душе, когда отмывались.

Альберт закусил губу и продолжал смотреть на Лео, теперь уже не отводя взгляд, но выражение его лица довольно быстро из растерянного стало обычным. Лео даже подумал, не показалось ли ему, что тот был выбит на короткое время из своего обычного состояния эдакого пофигиста.

— И, кстати, ты был снизу. И тебе это понравилось, если ты не врал!

Не врал. Потому что с таким лицом невозможно врать. С зажмуренными глазами, из-под век которых выступают крохотные капельки. С обкусанными губами. Голосом, хрипловатым от сорванного крика, в самом конце.

Бля, Лео снова обдало жаркой волной, когда он это вспомнил, во всех красках, как оно было вчера.

Возникла пауза. Лео выдохнул, он словно бы пробежал дневную норму, мышцы на ногах дрожали, как от перегрузки, а сердце колотилось так, что грохот его должен был оглушить не только Лео, но и стоящего так близко к нему Алана.

Альберт молчал, кусая себя за почти синюю после вчерашнего истязания губу, и Лео завис на этом зрелище. Внизу живота собрался ком, и непонятно, что за чертовщина там творилась. Хотелось одновременно и врезать, чтобы уж разбить эту окаянную губу окончательно, и засосать ее снова, чтобы было так же больно, как от удара. И он еле сдержался, чтобы не поцеловать, и почти уже готов был это сделать, не отрывая глаз от этой блядской губы, как вдруг она дрогнула и растянулась в злой улыбке. Он что, смеется? Смеется? Не веря в это, Лео отстранился и впился взглядом в лицо Свиридова.

Ал действительно тихо смеялся.

— Что… — задохнулся Лео.

— Рыбка, ну ты наивный чукотский мальчик. Опять повелся, лошандра, — из уст Алана это прозвучало почти ласково, но Лео невольно передёрнуло.

Тот между тем продолжал довольно спокойно.

— Неужели ты думаешь, что человек наутро не догадается, что его трахали накануне в задницу? Если притом еще и между лопатками дерет так, словно его стая волков кусала?

Это правда. Кусала. И целовала, и засосов понаставила. Уже потом, в душе. Когда Ал стоял, уткнувшись лбом в мрамор стенки душевой кабины и хрипло стонал, уже не в силах кричать. Да даже и на ногах не в силах толком стоять, Лео его поддерживал, в конце, после всего. И целовал, да. И кусал, с трудом удерживаясь от того, чтобы прокусить до крови.

И сейчас ему больше всего хотелось провести пальцем по всем этим вчерашним отметинам, следам. Приласкать их, поцеловать легко, как будто перышком погладить, пересчитать каждую царапинку. Хотелось, да. В прошедшем времени. Потому что в настоящем…

— Ты же все наврал, правда? — догадался он. Верно догадался. Алан хотя и не кивнул, а продолжал с легкой улыбкой изучать лицо Лео, однако ответ достаточно ясно читался в его зеленых, в крапинку, глазах. — Ты же все прекрасно помнишь? До последней секунды?

Пауза.

— И про таблетки все наврал?

— Про таблетки не все наврал, — Алан наконец перестал гипнотизировать Лео, отпустил его на волю, отвел глаза. — Если принимаю алкоголь, то действительно часть событий выпадает из памяти. Но в основном помню.

Лео вдруг понял, что до сих пор стоит в куртке и в кроссовках, словно дурак, в этом чужом и полупустом особняке. Такой артефакт. Инородный элемент. В картине мироздания как обычно нет гармонии.

— Зачем? — непроизвольно вырвалось у него. Он и правда не понимал, зачем Алан это сделал. Не понимал, и это отчего-то было больно. И уже не хотелось ни врезать от всей души, ни поцеловать. Да и вообще ничего не хотелось. Хотелось домой, и как можно скорее. Привнести хоть каплю здравого смысла в этот абсурд сегодняшнего утра. — Зачем?

Алан пожал плечами и снова уставился в окно, отвернувшись.

— То есть, если бы я сейчас не вернулся, то просто ты так бы ничего не сказал? Ни мне, ни себе?

— Наверное, — почти равнодушно выдавил из себя Ал и снова стал выцарапывать из пачки сигарету. Пальцы его не слушались и вздрогнули, когда в спальне прозвучало короткое, вполголоса:

— Трус.

— Ччто?

— Что слышал.

Во рту стало так горько, словно Лео полыни нажевался. Как в детстве, случайно взяв травинку в рот, и потом весь день мучаясь, не в силах избавиться от отвратительного вкуса. Горькая трава полынь. Расплата за глупость.