Время прибытия - Леженда Валентин. Страница 50

— Ну и куда теперь? — поинтересовался Белочкин. — У кого-нибудь есть идеи?

— А вот мы сейчас спросим, — сказал Фух, вглядываясь в экраны внешнего обзора.

— У кого? — удивился Белочкин. — Может быть у Рональда?

— Нет, — коала резко крутанул штурвал корабля, — у мужика в треухе, который прямо по курсу парит.

И действительно, подойдя к иллюминатору, земляне увидели какого-то бомжа в телогрейке, валенках и треухе, неистово размахивающего руками, в одной из которых он сжимал сотовый телефон.

— Да, — сказал Синицын, — у вас вон даже бомжи с сотовыми, а у нас в милиции только рации допотопные, да и те лишь для азбуки Морзе годятся, точка, тире, точка…

— А это у нас менталитет в Хрючевске такой, — возразил Белочкин, — чтим старые традиции, не доверяем новому, как эти консерваторы в Англии.

— Как бы с ним побеседовать? — Фух задумчиво почесал ухо. — А ну-ка, бортовой компьютер, вывести наружу мегафон.

— Уже сделано, — отозвалась машина, — можете говорить.

— Эй там, в треухе, — сказал Фух, заглядывая в иллюминатор, — мимо вас случайно космический корабль с землянами не пролетал?

Мужик в космосе задергался, задрыгал ногами, и что-то беззвучно прокричал.

— Что он говорит? — спросил у компьютера Фух. — Ты можешь уловить?

— Ругается, — ответил компьютер, — тут и без всякого перевода понятно.

— Пожалуйста, — повторил Фух, — нам это очень важно.

Мужик снова дернулся и, плюнув, показал рукой куда-то в глубь космоса.

— Я записал координаты, — сообщил бортовой компьютер, — это совсем недалеко отсюда. Летим?

— Летим, — подтвердил Фух, и через час в иллюминаторах показалась маленькая зеленая планета.

Попарившись в утопийских термах в обществе жутких крокодилов, в смысле жриц храма “Трех ручьев”, земные братки направились на экскурсию в город.

— Что ж девок-то посимпотней подобрать не могли, — жаловался Луцию Сан Саныч, — пришлось их насильно в душевой запереть, а то бы так и не помылись.

— Какие были, таких и дали, — невозмутимо ответил Хранитель, — какие женихи, такие и дамы.

— Но-но, — пригрозил коротышке Сан Саныч, — ты это, за словами следи, плешивый.

Луций его замечание проигнорировал.

— Предлагаю пешую прогулку по городу, — сказал он, — ознакомление с достопримечательностями и распитие горячительных напитков.

— Это годится, — согласились братки. А Сан Саныч поспешно добавил:

— И чтобы никаких девок.

Главный город планеты Утопии поражал своим великолепием и правильностью форм. Сияющие заостренные конусы стеклянных башен сменялись прозрачными параллелепипедами зданий различных музеев, библиотек и учебных заведений.

— Гармония — значит порядок, — говорил глазеющим по сторонам браткам Хранитель, — порядок — значит симметрия. Посмотрите на эти дома, на эти башни и порталы — ни одной кривой линии, они идеальны. Вы еще не видели наши треугольные поля и ровные реки. Даже природу мы подчинили строгой симметрии.

— Ну и лохи, — усмехнулся Сан Саныч, — это ж сколько бабок нужно было в этот проект угрохать.

— А при чем тут деньги? — удивился Луций. — У нас вообще их нет, у нас развит натуральный обмен. А возведением симметричных зданий и прочим занимаются энтузиасты из трудового народа.

— Рабы, что ли? — спросил Сан Саныч.

— Киборги-шизофреники, — предположил Гена Фуфел, стреляя глазами по хорошеньким утопийкам.

— Так что, у вас и рынков нет? — ужаснулся Степановский.

— Нет, — ответил Хранитель, — есть лишь добровольные пункты обмена товарами.

— Е-мое, да как же вы здесь живете? Настроение у рэкетира резко испортилось.

“Боже, — подумал он, — куда мы попали?”

— Нэпманы-извращенцы, — Сказал Гена Фуфел.

— Гоминдановцы, — кивнул Сан Саныч, — хунвейбины чертовы.

— В моем присутствии попрошу не выражаться, — вспылил Хранитель, — не забывайте, что вы находитесь в обители разума.

Братки хотели еще что-нибудь такое ввернуть пооригинальней, но тут в толпе утопийцев раздался странный крик.

— Пророк, — завизжала какая-то женщина, — идет пророк.

Хранитель Луций побледнел.

— Так, — сказал Сан Саныч, ехидно усмехнувшись, — пойдемте-ка, пацаны, посмотрим на это поближе.

Пинком оттолкнув Луция с дороги, братки вышли на городскую площадь, посредине которой на странном возвышении, напоминающем эшафот, стоял высокий молодой человек с зелеными волосами и в кожаной обклепанной куртке, неистово толкающий пламенную речь.

— Ух ты, панк, — не поверил своим глазам Степановский.

— Обкурившийся травы Егор Летов, — согласно кивнул Гена Фуфел.

— Псих-хипун, обслушавшийся “Битлов”, — предположил Сан Саныч.

А Пророк на возвышении продолжал громогласно что-то вешать.

Братки подошли ближе, но ни черта все равно не поняли, лохматый нес какую-то полную околесицу.

— Не дышите розовым паром, — гневно потрясал кулаком Пророк, — прячьтесь в часы очищения в подземельях, разруште хрустальные дворцы, перекуйте чайники на мечи, повесьте Хранителей на осине.

— А вот это он правильно сказал, — согласился с Пророком Сан Саныч, — по этим отморозкам давно уже осина плачет, только вот где ее здесь взять.

— А-а-а-а, — взревела толпа и, словно волна прибоя, колыхнулась назад.

— А вот и менты, — усмехнулся Гена Фуфел, указывая в сторону, — с цепными пекинесами-убийцами.

На площади действительно появились здоровые мужики в коричневой форме с какими-то непонятными дворнягами на поводках.

— Псы-убийцы, — в ужасе закричали утопийцы, — скорее, товарищи, бежим.

И толпа начала быстро рассеиваться.

Братки же как стояли, так и остались на месте, продолжая глазеть на Пророка, которого бегство слушателей ничуть не смутило.

— Утопийцы, призываю вас испоганить этот рай, — истошно надрывался он, — идите и уничтожте цветники чистого разума…

Полицейские тем временем под предводительством Хранителя Луция спустили с поводков своих дворняг.

— Вот он, — кричал Хранитель, — на памятнике эшафоту, ловите его, ловите.

— Как ты думаешь, Сан Саныч, — спросил завороженный зрелищем Степановский, — это все тоже запланированная часть экскурсии?

— А черт его знает, — пожал плечами Воротилов, отшвыривая ногой пытающуюся прокусить ему ботинок дворнягу, — пойдемте, братва, поищем какой-нибудь ресторанчик. Что-то мне от всего этого цирка жрать охота.

А лохматый Пророк, проворно спустившись с каменного эшафота, исчез в открытом канализационном люке, с лязгом задвинув за собой железную крышку.

— Одним словом, отброс общества, — сделал вывод Воротилов.

И, расшвыривая ногами направо-налево злобных, истеричных дворняг, братки покинули площадь.

— Внимание, планета запрещена для высадки. Нужна особая санкция.

— Чего? — переспросил Фух, не веря своим ушам. Но бортовой компьютер был непреклонен.

— Планета для высадки запрещена, — безразлично повторил он.

— Я вас любил, любовь еще быть может… — промямлил привязанный к креслу Рональд.

— Что за санкция нужна? — спросил медвежонок. — Из каких инстанций?

— Правоохранительных, — ответил компьютер.

— Ну попали, — приуныл Фух, — эту санкцию мы получим при благоприятных обстоятельствах лет через десять.

— Каких? — не понял Белочкин.

— Световых, — вздохнул медвежонок, — пока она с другого конца галактики по факсу дойдет.

— Но ведь у нас на борту есть представитель закона? — удивился Белочкин.

— Кто, Рональд, что ли? — спросил Фух. — Нет, что вы, его из космической полиции давно уже выгнали за неумышленное убийство ценного свидетеля по делу краба-маньяка Хрольда. Он спирт выпил из аквариума, в котором свидетель жил.

— Да нет, — отмахнулся Белочкин, — я не о Рональде, я о капитане Синицыне,

— Что, что такое, — вскочил с кресла задремавший было Синицын, — в кого стрелять?

— Да успокойся, Федя, — Белочкин погладил капитана по фуражке, — лучше разрешение нам дай, как представитель правоохранительных органов, планету посетить.