Капитан «Аль-Джезаира» - Лежер Вернер. Страница 78

Глава 18

ВРАГ

Предчувствия Омара сбылись. Два небольших алжирских корабля подверглись нападению. Что с ними приключилось, никто толком не знал. «Аль-Джезаир» все еще стоял в гавани.

Привлечь к ответу за случившееся Омара теперь было просто невозможно: здесь явно орудовал какой-то другой таинственный незнакомец.

Наконец все приготовления были завершены. «Аль-Джезаир» вышел в море на поиск неизвестного врага. Купеческие суда Омара не интересовали.

Богатая добыча ускользала от корсаров. Команда начала роптать. Почему капитан не «стрижет» чужие парусники? Ведь они сами, как перезрелые плоды, так и сыплются к его ногам. А он и не пытается перекрыть им путь. Конечно, люди клялись ему в верности и повиновении, изъявляли готовность идти за ним хоть против самого неба и преисподней, однако терпеть при этом убытки в их намерения вовсе не входило. Любой пропущенный корабль — уже разор для людей, ибо все они состоят в доле.

Люди ворчали, ссорились друг с другом, однако требовать своего обожаемого капитана к ответу не отваживались. Разве что бросали на него порой хмурые взгляды.

Омар правильно расценил эти взгляды: его люди были недовольны.

Вдали показался парусник. Это был «испанец».

— Хвала Аллаху! Он пришел в самое время, — пробормотал капитан.

В самое время, чтобы пригасить тлеющий жар Еще немного, и вспыхнуло бы пламя. Теперь — атаковать! Это его, капитана, решение, и ничье больше. Ни в коем случае нельзя показывать людям, что принято оно, в сущности, под их давлением. Иначе власть на «Аль-Джезаире», считай, перешла уже к ним.

— Берем его, люди! — приказал он.

Ночь сразу сменилась ясным днем. Мрачные лица расцветились улыбками, глаза засияли. Омар в считанные минуты снова стал непререкаемым авторитетом для этих необузданных парней. Настроение на борту в корне изменилось.

«Надо постоянно поддерживать в людях бодрость духа, — подумал Омар, — а не то в самый ответственный момент могут подвести».

Посвящать команду в свои планы ему и в голову не приходило. Он — командует, они — реализуют его замыслы и приказы.

Беречь силы для решительного удара? Конечно, но нельзя забывать, что выиграть битву с таинственным противником люди способны лишь в добром настроении. И ничего, что они рвутся из одной атаки в другую. Битва — часть их жизни, ее смысл.

«Испанец» не сопротивлялся.

Корсары были счастливы.

Фрегат Омара снова стал ужасом Средиземного моря. Горе парусу, который покажется на горизонте! Никому не уйти от «Аль-Джезаира»!

Когда трофеев стало слишком много, фрегат вернулся в родную гавань.

Меж тем выяснилось, что оба пропавших парусника, по всей вероятности, захвачены или потоплены неизвестным, плавающим под флагом «Аль-Джезаира». Достоверно было, что Омар и таинственный незнакомец — не одно и то же лицо: оба подвергшихся нападению корабля были в море, когда «Аль-Джезаир» еще стоял в гавани. А это значит, что существует второй корабль с тем же именем!

Омар пользовался любой возможностью встретиться с другими алжирскими корсарами, чтобы, случись новая попытка посягнуть на его честь и усомниться в его преданности туркам, всегда можно было назвать свидетелей его верности дею.

Ничего не изменилось. Омар, как и прежде, оставался грозным пиратом.

Бенедетто давно уже не разговаривал с Ливио по душам. Только кратко, лишь бы отделаться, отвечал на его вопросы. Время дружеских бесед между ними ушло в прошлое. Зато Омар почти не разлучался со своими друзьями детства Али и Ахмедом, и с Махмудом — бывшим врагом, который немедленно изъявил готовность идти с ним, хотя реис его не очень-то и приглашал. Всем этим троим Омар рассказал в общих чертах о своих планах.

Глаза старого итальянца не могли утаить того, что он думал о действиях молодого земляка. В них постоянно стоял тихий упрек. Всякий раз, как брали приз, он укоризненно смотрел на Омара.

— Пойдем! — потребовал однажды капитан по окончании боя.

Бенедетто молча последовал за ним в каюту.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — начал Омар, — хотя и не открываешь рта для упреков. Вот моя рука! В ту ночь, что едва не стала для меня последней, ты просил меня вложить ее в твою руку, последовать твоему замыслу. И вот я готов, я согласен. Я стану охотником за корсарами, как только разделаюсь с ложным «Аль-Джезаиром». Даю тебе клятву. Я не знаю, чем мне поклясться, ибо до бороды пророка мне давно уже нет дела. Потерпи еще немного, друг!

— Потерплю, конечно потерплю — что же остается, когда ты только и занят своей персоной! — вспылил Бенедетто, но тут же успокоился и продолжил: — Хорошо, мне так хочется верить тебе, Ливио, я живу мечтой увидеть тебя не корсаром, а честным воином, защитником свободы. Удастся ли это — Бог весть. Предсказать не берусь.

Натянутость в их отношениях с тех пор несколько ослабла. Бывший раб прилагал все усилия, чтобы не выказывать своего недовольства. Несколько раз он отваживался все-таки снова упрекать Омара.

— Почему бы тебе не ограничить себя только поиском этого неизвестного врага? — спросил он. — Неужели ты и дальше должен заниматься своим позорным ремеслом и сеять горе?

— Я ищу его, Бенедетто, и делаю это целенаправленно. Не думай, что я полагаюсь только на случай. Но, откровенно говоря, порой мне перестает вериться, что я когда-нибудь встречусь с этим ложным «Аль-Джезаиром».

— Что такое, Омар? Ты чего-то не договариваешь, что-то скрываешь?

Омар рассмеялся:

— Ответь мне ясно, как человек, не имеющий никакого отношения к этому делу: могу ли я вести войну против дея, сидящего за городскими стенами Алжира?

— Я полагал, ты нацелился на этого своего таинственного врага…

— Разумеется, сперва на него. И когда он падет, хозяином Средиземного моря буду я! Стоит волнам сомкнуться над ложным «Аль-Джезаиром», я стану маром-охотником за корсарами, который никогда уже больше не вернется в Алжир.

— Вот как?

— Если я и лукавлю с кем-то, то тебя, Бенедетто, я не обманываю. Разве ты не замечаешь, что я постоянно подбираю себе в команду новых людей? Бреши, пробитые в схватках в рядах старых, испытанных в разбое корсаров, заполняются людьми из глубинных зон страны. Все это требует времени. Я знаю из собственного горького опыта, что кабилы, берберы и арабы — враги турок. Из этих новых людей надо еще сделать моряков и воинов. Вот для того, чтобы усыпить подозрительность дея и сколотить надежную и преданную мне команду, я и должен брать призы.

Старый итальянец был изумлен дальновидностью Ливио. Мальчик-то, оказывается, всерьез озабочен мыслями о борьбе против турецкого пиратства!

— Я сомневался в тебе, Ливио. Извини меня. Мой замысел так воодушевил меня, что мне не терпелось поскорее исполнить его. О разных там мелочах я просто не думал. Ты — молодчина, мальчик! Я так верю в тебя!

Охота на «купцов» и поиски неизвестного супостата продолжались, но встретиться с ним никак не удавалось. Ложный «Аль-Джезаир» будто в воду канул. Затаился он, что-ли, где-то, испугавшись мести опаснейшего из корсаров, с которым затеял было свою гнусную игру?

В очередной приход «Аль-Джезаира» в Алжир дей приказал рейсу тотчас явиться во дворец. Омар снова вынужден был доложить, что враг еще не обнаружен.

Терпение властителя готово было лопнуть.

В середине апреля 1827 года Омар снова вернулся из первого после проведенных в безделье зимних месяцев каперского похода. Ему и его людям хотелось справить на берегу байрам — главный мусульманский праздник, наступающий вслед за месяцем поста — рамаданом.

В канун праздника по городу поползли слухи, смутные, туманные сплетни-полунамеки. Омар никак не мог раскусить, в чем тут дело, хотя и пытался выведать кое-какие детали.

Не успел он вернуться из мечети после вечерней молитвы, как ожидавший его курьер передал ему приказ явиться к дею, в Касбу.

В огромном здании повсюду кучками стояли шепчущиеся между собой турки. Омар вглядывался в сумрачные, а то и перепуганные лица. Останавливаться и вступать в разговоры сопровождавший янычарский офицер корсару не позволял.