Гордая и непреклонная - Ли Линда Фрэнсис. Страница 14

– Ладно, допустим, вы лежали в постели и не спали, однако факт остается фактом. Вам предъявлено обвинение в убийстве.

Его взгляд опустился еще ниже, лаская ее тело и вызывая в нем легкий трепет.

– Да, по сути дело обстоит именно так.

Она испустила глубокий вздох, чтобы немного прийти в себя, и усилием воли привела мысли в порядок. Она знала, что он намеренно пытался ее спровоцировать – и преуспел в этом. Однако сейчас ее внимание было занято куда более важными вопросами. Либо Лукас не все ей рассказал, либо ее отец окончательно потерял рассудок. Обвинения против ее клиента казались ей лишенными всякого смысла.

Она задумалась, теребя нижнюю губу.

– Хорошо. Мне нужно подготовить вас к даче показаний перед большим жюри.

– Грейсон говорил, что мне не придется давать показания.

– Он ошибается.

Лукас приподнял брови.

– Ваш единственный адвокат перед большим жюри – это вы сами. Мне туда входить запрещено.

Тут он, наконец, оторвал взгляд от ее губ, глаза его зловеще прищурились:

– Потому что вы женщина?

– Нет. Защитники, не важно, мужчины или женщины, никогда не допускаются в комнату для совещаний большого жюри.

– Но почему?

– Только представители обвинения, свидетели и прокурор, ведущий дело, имеют право участвовать в слушаниях. Обвинитель, может задавать вам какие угодно вопросы, так же как судья и присяжные. Однако защитнику не позволено вмешиваться в ход слушаний. Я могу только подготовить вас к тому, что вас ожидает, по мере своих сил.

– Мне это кажется не совсем справедливым.

– Обратитесь со своими претензиями в легистратуру [5] штата, – отозвалась Элис сухо. – Единственным нашим преимуществом является то, что свидетели славятся своей ненадежностью. Ошибки при опознании личности случаются постоянно, – она отвернулась к окну, мысли ее снова приняли тревожный оборот, – и это заставляет меня задаваться вопросом, почему мой отец считает, что у них достаточно оснований для передачи дела на рассмотрение большого жюри. – Она покачала головой. – Но он так считает, и этим все сказано. Еще одно обстоятельство, говорящее в нашу пользу: присяжные, как известно, имеют склонность голосовать против вынесения обвинительного акта и даже за полное оправдание подзащитного только потому, что находят его настолько располагающим к себе и достойным доверия, что просто не могут поступить иначе. Самым лучшим исходом для нас будет, если вы сумеете убедить их в правдивости вашего рассказа. – Ее слова были чистой правдой, и именно на это она возлагала все свои надежды. – Поговорите с ними. Смотрите им прямо в глаза. Объясните, что вы были у себя дома. Скажите, что вы знали девушку, но не видели ее в ту ночь. Что вам больно было узнать о том, что с ней произошло, ибо никто не заслуживает такой ужасной гибели. Покажите им свою искренность. Не будьте с ними слишком многословны и не шутите зря. Одним словом, постарайтесь очаровать их, мистер Хоторн.

– А мне казалось, вы сомневаетесь в моих способностях по этой части.

– Сомневаюсь? Нет. Просто я думаю, что вы пускаете в ход ваше обаяние лишь тогда, когда это нужно вам самому. Судя по всему, в наших отношениях вы до сих пор превосходно обходились без этого качества.

Он одобрительно усмехнулся.

– Я вижу, вы не привыкли церемониться с собеседниками.

– Я ваш адвокат, мистер Хоторн, а не любовница, которой приходится тешить самолюбие мужчины самой безудержной лестью, лишь бы сохранить его расположение.

К ее удивлению, ухмылка на его лице сменилась приступом смеха.

Прежде чем он успел что-либо ответить, она продолжала:

– Но если удача нам улыбнется, то уже на следующей неделе мы сможем отпраздновать ваше оправдание большим жюри.

В его глазах промелькнул тот же самый чувственный блеск:

– И как мы его отпразднуем, советник?

Сердце в ее груди подскочило, и ей пришлось откашляться, прежде чем она смогла выбросить его слова из головы и заговорить снова:

– Давайте лучше перейдем к следующему вопросу.

Она уселась за письменный стол. Лишь тогда Лукас последовал ее примеру. Этот человек казался ей сплошным клубком противоречий. Манеры настоящего джентльмена при образе жизни негодяя. Кем же он был в действительности?

– Мисс Кендалл?

Элис не без труда оторвалась от своих мыслей.

– Вы что-то сказали? – напомнил он, его полные чувственные губы все еще были растянуты в усмешке.

Сказала? Ее мозг лихорадочно заработал. У него хватило дерзости улыбнуться.

– Если не ошибаюсь, мы собирались продолжить разговор по поводу большого жюри.

– Ах да, – еле выговорила она. – Как я уже говорила, необходимо завоевать их доверие. А для этого вы, прежде всего должны надеть костюм.

Лукас взглянул на свою одежду.

– Насколько я могу судить, как раз его я сейчас и ношу.

Элис окинула придирчивым взглядом его модный сюртук с закругленными фалдами, и ей не пришлось напрягать память, чтобы вспомнить желтовато-коричневые брюки, которые сидели как влитые на его упругих бедрах. Черный пиджак был точно скроен для его статной фигуры.

– Я имею в виду настоящий костюм, мистер Хоторн, а не какой-то… наряд игрока, более уместный в доме терпимости, чем в зале суда.

Его губы подергивались от едва сдерживаемого смеха:

– Я не уверен в том, разумно ли принимать советы касательно гардероба от женщины, которая носит мужскую рубашку, да еще называет это последним веянием моды.

– Остроумно. Но я говорю сейчас не о вкусах, а о том, как наилучшим образом представить вас присяжным. Вам нужно будет пойти в какой-нибудь хороший магазин готовой одежды – например, к Джордану Маршу – и купить там скромный темно-синий костюм. Ничего слишком экстравагантного. Ничего специально сшитого на заказ у дорогого портного. Выберите себе что-нибудь недорогое, но приличное, что может себе позволить купить любой из присяжных. Скажем, один из ансамблей в духе принца Альберта [6]. Пиджак, жилет и брюки подойдут вам идеально.

Лукас выглядел недовольным, поскольку он, без сомнения, уже нарисовал в своем воображении длинный мешковатый сюртук и жилет, из-под которого почти не виден воротник.

– Ансамбли обычно носят женщины, мисс Кендалл, – сухо отозвался он, поднявшись с места.

– Ансамбль, гарнитур. Называйте это как вам угодно, только позаботьтесь о том, чтобы он на вас был. И еще цилиндр.

– В следующий раз вы потребуете, чтобы я взял с собой трость.

– Ни в коем случае. Вы будете похожи на шута.

– А в костюме времен принца Альберта я не буду похож на шута?

Она поднялась с места, одарив его пронзительным, уничтожающим взглядом:

– Нет. Вы будете выглядеть как приличный, всеми уважаемый человек, не способный задушить бедную девушку в темном переулке.

Тишина прорезала комнату.

– Неужели вы не можете не касаться этой темы?

Он нарочито растягивал слова, однако она заметила его скрытое возбуждение.

– Нет, мистер Хоторн, потому что это единственная причина, по которой мы находимся здесь. Вам лучше к этому привыкнуть. Кларк Киттридж будет повторять то же самое при каждом удобном случае, так же как и мой отец. А теперь не угодно ли вам продолжить?

– Как хотите, – отозвался он сухо.

Элис бросила на него беглый взгляд, прежде чем вернуться к своим заметкам:

– Наденьте неброский галстук, простые ботинки и сделайте стрижку.

– Я не стану стричь волосы.

Элис вздохнула. Белокурая прядь выбилась из поспешно собранного на затылке пучка, и она гневно заправила ее за ухо.

– Вы что, намерены сопротивляться мне на каждом шагу?

– Я не понимаю, при чем здесь волосы.

– Они слишком длинные, и даже если вы оденетесь как самый скромный и трудолюбивый молодой человек во всем городе, ваши волосы будут красноречиво свидетельствовать о том, что вы не работаете с утра до ночи на фабрике, на мельнице или в типографии, зарабатывая себе на хлеб насущный. И если вы не будете в точности следовать моим указаниям, я не стану больше ни секунды заниматься этим делом. Итак, выбирайте: либо я, либо ваши волосы.