Небо внизу - Стешенко Юлия. Страница 17

Кофейник на газовой плите, подбирающийся к высшей точке озабоченного бормотания, наконец-то преодолел барьер. Он вскипел, грохоча крышкой и выплевывая из загнутого носика яростные фонтанчики воды. Чертыхнувшись, Тео вылила лишку в раковину, вернула кофейник на огонь и тщательно отмерила из банки кофе. По одной столовой ложке на чашку.

Последний раз Тео варила кофе на плите лет эдак пять назад, поэтому в пропорциях была не уверена. Но если запомнить соотношение сейчас, потом его можно откорректировать. А если сыпать наугад, в следующий раз тоже придется сыграть в рулетку.

Сняв с печки кофейник, Тео наблюдала, как оседает, теряя запал, рыхлая бурая пена. За окном мелькнула взлохмаченная макушка – сначала влево, потом вправо и опять влево. Контрактный со всем усердием рыскал по саду, выискивая потенциальные проблемы. В радостном рыжем свете апрельского солнца его светлые волосы отливали медью.

И что это было? Там, на веранде, двадцать минут назад?

Контрактный не отличался умом, но выглядел человеком флегматичным и сдержанным. Такой взрыв эмоций стал для Теодоры полной неожиданностью. Она ведь, по сути, и не сказала-то ничего. Разносы, которые Тео устраивала подчиненным, были в разы жестче – и все-таки никто в нервные срывы не падал.

Разумнее допустить, что причина внезапной и бурной реакции – совсем не Теодора. Ее слова были всего лишь спусковым крючком, а сдетонировал давно уже накопленный ворох неприятностей.

Если это действительно так – отлично.

Теодора не хотела портить отношения с контрактным. Ей нужны были союзники. И туповатый, но сильный и надежный работник – не самый плохой вариант.

– Том! – высунувшись в окно, окликнула предполагаемого союзника Тео. – Заканчивай! Кофе готов!

Расставив на подносе тарелки, чашки – и сахарницу, обязательно сахарницу! – она вышла на веранду прямо навстречу контрактному. Он как раз поднимался по ступеням.

– Ну зачем вы сами-то! Давайте я! – парень попытался перехватить поднос, и кофе, плеснув через край, грязным струйками пополз по бокам чашек. – Простите, – растерянно заморгал контрактный.

Рук он так и не убрал – стоял, как парализованный, неловко придерживая чеканный металлический край.

– Спасибо, – преодолела мгновенное раздражение Тео. – Ну, что же ты замер! Бери поднос – он правда тяжеловат.

Неуверенно покосившись на Теодору, контрактный принял груз из ее рук и медленно, с предельной осторожностью донес до стола.

– Сюда ставить?

Господи. Нельзя же быть таким остолопом.

– Да, именно сюда, – терпеливо улыбнулась Теодора.

Тщательно, как сапер – мину, парень поставил поднос на маленький круглый столик. Тео опустилась в кресло-качалку, взяла чашку кофе, а потом сообразила – и махнула контрактному рукой.

– Да не стой ты, садись. Вон та тарелка – твоя.

Все еще настороженно зыркая из-под опущенных ресниц, контрактный поднял бутерброд, повертел его, примериваясь, и сходу отхватил половину. Изумленная Теодора наблюдала, как он медленно, с усилием, пережевывает огромный кусок.

Ужасная глупость, конечно – Теодору эта картина внезапно порадовала. Похоже, что бутерброды действительно получились отличные.

Публика рукоплещет в экстазе.

Сама Теодора дипломатично взяла того монстра, которого соорудил ей контрактный. Помидор к этому времени обмяк, сыр заветрился – но Тео мужественно жевала и глотала, удерживая на лице самую любезную улыбку.

– Ну что вы… Зачем? – с трудом проглотив непомерный кусок, контрактный шумно запил его кофе. – Давайте я этот бутерброд сам съем, а вы забирайте хорошие!

– А чем он плох? – Теодора повертела на пальцах тарелку. – Не красавец, конечно, зато мяса на троих. – Подтверждая свои слова, она взяла один кусок ветчины, положила на него сыр, накрыла вторым куском и демонстративно откусила. – По-моему, отличный бутерброд.

– Правда? – несколько секунд контрактный таращился на нее, приоткрыв рот, а потом расплылся в широчайшей, до изумления счастливой улыбке. – Я… Ну… Старался. Я как подумал: мясо ведь лучше, чем хлеб. И сыр тоже. А помидоры удобнее есть, если большими кусками – так они в руках не разваливаются. Ну или в салат их нарезать – но вы же не говорили про салат. Только про бутерброды. Вот…

Смешавшись, он замолчал и торопливо сунул в рот кусок сыра.

Ну да, ну да. Любимый прием. Я не могу говорить, у меня рот занят.

Не удержавшись, Теодора фыркнула – и тут же подумала, что это ошибка. В такой ситуации даже уверенный в себе человек с легкостью принял бы смех за насмешку – а Томас Макбрайд не был уверенным в себе человеком. И действительно – контрактный притих, настороженно глядя на Теодору. А потом расплылся в неловкой смущенной улыбке.

– Как дела в саду? – развивая успех, спросила Теодора. – Работы много?

– Что? А! Да, – торопливо отпив кофе, контрактный вытер подбородок рукой. – Не то чтобы очень, но хватает. Из того, что сразу надо… ну, то есть, это вы решаете, сразу или не сразу, а может, и не надо, я только посмотрел…

– Доверяю твоему профессиональному мнению, – оборвала бестолковое мельтешение Тео. – Так что за дела?

– Забор скоро ляжет. Пока стоит, но столбики понизу прогнили полностью. Если ветер посильнее подует – завалится все, от калитки до леса. Кстати – там, за оградой, ручей. Я попробовал воду – хорошая, лучше, чем в кране. Вам показать?

– Потом, – уклонилась от предложения Тео. – Что-то еще делать надо?

– А как же! Плиты на дорожке укрепить – некоторые, как на волнах, раскачиваются. За домом слива сухая – спилить надо. И сразу же на дрова ее, для камина. О! Сарай дровяной починить – крыша в дырках вся. Какой-то придурок ее рубероидом накрыл, а доски сверху не положил. Ну, крышу яблоками и побило всю. Дырявая, как после обстрела.

– Но ты же сможешь ее починить?

– Я? Конечно. Да запросто!

Воодушевленный контрактный все вываливал и вываливал на Теодору бесконечный список работ. Он улыбался, хмурился, то кивал головой, то мотал ею, отрицая какие-то невероятные и вопиющие факты – вроде растрескавшейся каминной трубы или гнилой перекладины в лестнице.

– А если вы туда станете! Пять футов до земли – это ж убиться можно! Да эту перекладину надо было менять еще года два назад. Сейчас там только труха – и гов… гхм… слюна жуков, которая эту труху склеивает. Мусор, кстати, нужно из сада повычищать. Трава высокая, а в ней сучки лежат. Если не знаешь, то запросто напорешься – так что вы туда особо пока не ходите, по краю у дома гуляйте. Клумбы сильно запущены, грядки травой заросли. Я-то, конечно, могу все восстановить – вот только не знаю, надо ли. Как думаете?

Тео растерянно поглядела на бушующее перед ней море сорняков. Жизнерадостная весенняя трава перла вверх, выбрасывая к небу пестрые разноцветные бутоны. Над ними кружили тяжелые озабоченные шмели, порхали какие-то полупрозрачные то ли стрекозы, то ли бабочки.

Хочет она это убрать? Не хочет?

– Понятия не имею, – честно сказала Теодора. – Ой, погляди! Кто это?

От калитки, придерживая рукой нежно-розовое кисейное платье, шагала невысокая женщина. Талия у нее приближалась по размеру к бедрам, и пышная юбка начиналась прямо от груди. Маленькая, кругленькая и розовая, женщина походила на сдобное бисквитное пирожное, щедро пропитанное клубничным топпингом.

Смерив незваную гостью взглядом, контрактный прищурился – и поджал губы.

– Это? Клиентка. Сейчас ругаться начнет.

– Может, и не начнет.

– Вот эта? Точно начнет, – двумя глотками допив кофе, контрактный с видимым сожалением поднялся. – Такие всегда начинают. Уж я-то знаю.

Клубничная дама, преодолев шаткую дорожку, уже подходила к дому. Теперь Теодора могла разглядеть выражение ее лица – и вынуждена была признать: эксперт совершенно прав. Клубнично-кисейная дама действительно будет ругаться.

– Добрый день… госпожа Дюваль… – стремительным штурмом взяв крыльцо, клиентка остановилась, преодолевая одышку. – Простите… за неурочный визит.