Крик молчания - Ли Миранда. Страница 7

Может ли он быть дома в шесть вечера в понедельник, взволнованно думала Одри, слушая "гудки. Должен быть, уговаривала она себя. Еще рано идти на обед и достаточно поздно, чтобы вернуться домой, если он уходил в течение дня. В шесть часов вечера в июле в Сиднее было уже темно-зима в полном разгаре. С каждым гудком ее волнение возрастало. Одна ее половина жаждала, чтобы он ответил. Другая надеялась, что он отправился в Швейцарию до конца зимы.

На седьмом гудке кто-то поднял трубку. Одри задержала дыхание.

Мужской голос назвал номер, который она только что набрала.

Она шумно выдохнула задержанный воздух.

— Эл… Эллиот?

Последовало короткое молчание, которое довело внутреннее напряжение Одри до предела.

—Одри? Это вы?-спросил он таким голосом, словно был недоволен ее звонком. Этого ей и следовало ожидать.

— Да, это я, — произнесла она и впала в тягостное молчание.

— Ну так?-попытался он подогнать ее. — Чем я могу быть вам полезен?-Голос его был холоден, и она внезапно поняла, что сейчас выставляет себя в дурацком свете. Но отказаться от разговора было немыслимо. Она не могла предстать перед Лавинией с известием о том, что Эллиот не придет.

— У меня проблема…

— Да? Какая же?

Господи, он и не пытался помочь ей.

Ощущение неминуемой неудачи усилилось и охватило все ее существо. Он наверняка ответит отказом. Зачем ей унижаться и просить о чем-то?

Сердце Одри сжалось от боли. Если бы она была красивой и сексапильной!.. Если бы Эллиот не был богат и нацелился бы на ее деньги, как Расселл… Если бы существовал какой-нибудь способ заставить его действительно захотеть прийти!..

— Вы… вы говорили, что я могу позвонить, если мне понадобится помощь.

—Да.

— Она мне понадобилась.

— Какая именно?

Одри сделала глубокий вдох… и «нырнула».

— Помните, я упоминала, что скоро мне исполняется двадцать один? Ну так вот, это произойдет в следующую пятницу, и Лавиния организует для меня обед у нас дома. Я собиралась пригласить Расселла, понимаете ли, и теперь осталась без пары. Вот я и подумала, что… что… Я надеюсь, вы могли бы восполнить отсутствие Расселла.

В ожидании его ответа она задержала дыхание.

— Мне кажется, я выразился достаточно ясно, Одри, — проворчал он, — что я вовсе не гожусь для того, чтобы заменить Расселла в каком бы то ни было качестве.

Одри была рада, что Эллиот не мог видеть румянец, заливший ее щеки. Ей не понравились произнесенные им слова. И она хотела бы, чтобы он выразился иначе. Ибо они вызвали в ее воображении удивительно яркие и возбуждающие образы.

— Не можете ли вы пригласить, кого-нибудь еще?-спросил он расстроенным голосом.-Кого-нибудь вашего же возраста?

— Да нет, — ответила она, делая огромное усилие, чтобы взять себя в руки.-Никого, кем я могла бы гордиться. Неужели вы не понимаете, Эллиот, что я хочу гордиться своим гостем? Это… это очень важно для меня.-Одри почувствовала, что ее последняя просьба была ударом ниже пояса. В отчаянии она преднамеренно сыграла на способности Эллиота сострадать.

В его вздохе послышалась покорность:

— Да, я понимаю. К сожалению… Хорошо, Одри. Скажите мне свой адрес и когда вы меня ждете. И мне неплохо, пожалуй, было бы знать вашу фамилию. Мы ведь так и не были представлены друг другу.

Успех принес не только ощущение победы, но и новое волнение. Он придет. Он действительно придет! Дрожь неудержимого возбуждения прокатилась вверх и вниз по ее позвоночнику.

Все же она сумела выговорить адрес своего дома в Ньюпорте, свои полное имя и фамилию— Одри Генриетта Фарнсуорт. А также номер своего телефона на случай, если какая-нибудь катастрофа помешает ему прийти. Но, господи, молилась она, пожалуйста-никаких катастроф!..

— Могли бы вы появиться здесь вскоре после семи?-бездыханно спросила-Перед обедом у нас будут коктейли. Ах да, наденьте смокинг. Вечер вполне формальный.

Когда он заколебался, она обеспокоенно спросила:

— У вас ведь есть смокинг, не так ли? Он явно улыбнулся, когда ответил:

— Да, Одри, у меня есть смокинг.

— Я так и думала. Принимая во внимание…

— Что-принимая во внимание?

— Что вы богаты и… э… очевидно, склонны К общению.

— Не очень-то я склонен к этому в последнее время, — пробормотал он.-Хотя, вероятно, мне следовало бы больше быть в обществе. А что будет надето на вас, Одри? Формальный вечер предполагает длинное платье?

— Длинные платья уже не в моде. В ходу длина по икры. Я пока еще не знаю, что надену. В четверг после работы мы собираемся с Лавинией за покупками. Быть может, я куплю что-нибудь блестящее. Лавиния говорит, что блестящее сейчас в моде.

Одри замолчала, чтобы перевести дыхание. Она не отдавала себе отчет в том, что лепетала, — нервы иногда играли с ней такую шутку.

— Вам не приходило в голову, что модное не всегда может подойти вам?-ворчливо заметил он. — Или что Лавиния может выбрать нечто подходящее ей, но не вам?

— Да, — созналась она.-Такое мне приходило в голову.

— Так почему бы вам не купить что-нибудь себе самой, то. Что понравилось бы вам?

Эта мысль слегка как бы опьянила Одри, ибо она совершенно не была уверена в своем вкусе.

— Мне бы, конечно, хотелось, — ответила она несчастным голосом.-Беда в том, что я… никогда не знаю, что купить. Продавщицы постоянно уверяют, что мне идет все, и в результате я прихожу в полное замешательство. Недавно я сама купила себе вечернее платье, а Лавиния назвала его чудовищным. Сказала, что на мне оно выглядит безжизненным и мрачным.

— Какого оно цвета?

— Обыкновенного кремового, из шелковистого материала.

— Какого стиля?

— Ничего особенного. Длинные узкие рукава, обтягивающий лиф, с воротником, низким вырезом на спине, с расширяющимся книзу подолом.

— Оно осталось у вас?

— Д-да, но…

— Позвольте мне дать вам совет, — резко вмешался он.-Наденьте его! Кремовый-превосходный цвет для вас. Зачешите волосы наверх и наденьте простенькие золотые сережки. И никаких других украшений, даже часов не надо. Неяркие тени вокруг глаз. Побольше румян. Губная помада и лак для ногтей бронзового цвета. Усекли?

— Ну, в общем… но… Но… кто вы такой, — спросила она с нервным смешком, — специалист по женской моде?

— Нет, я специалист по женщинам. Ее сердце сделало перебои. Она не подвергала его слова ни малейшему сомнению.

Впервые Одри захотелось узнать хоть что-нибудь о женщинах в его жизни. Сначала о его старых подружках, потом о его жене Мойре… Была ли она красива? Сексуальна? Искушена? Любил ли он ее до безумия?

Разумеется!-пришел на ум ответ. Одри была озадачена болезненным уколом ревности, вызванным этой мыслью. А ведь она даже не почувствовала no-настоящему ревности, узнав о связи Расселла с Дианой. Только боль из-за того, что его неверность говорила о ее неспособности внушить подлинную глубокую любовь. Однако в отношении Эллиота она испытывала зависть при одной мысли о том, что он был с другой женщиной, не говоря уже о том, что любил ее.

Не означало ли это, что она влюбилась в него? Она надеялась, что нет. Она действительно на это надеялась. Связанное с Расселлом нетрудно было пережить. Эллиот представлял собой совсем иное. В жизни девушки мужчина вроде него мог появиться только один раз, и его невозможно было бы забыть.

— Так обещайте мне, что вы не позволите Лавинии одевать вас, — говорил он тем временем.-Что поступите так, как я предложил.

— Обещаю. И Эллиот… спасибо…

— Не за что.

Он положил трубку, а Одри все еще прижимала свою к уху. Рука ее вновь задрожала, когда она клала трубку на место. В пятницу… Этот день, казалось, удален от сегодняшнего на миллион световых лет…

3

— Можно войти, Одри?

— — Нет-нет, Лавиния, не входи. Я ещё одеваюсь. Не хочу, чтобы кто-то видел меня, пока я не буду готова.

— Ну что еще за таинственность!-сварливо проговорила Лавиния из-за двери.-Сначала ты не пожелала ничего рассказать об этом Эллиоте, которого пригласила. Теперь не позволяешь мне посмотреть, как выглядишь. Я подумала, не помочь ли тебе с волосами. Ведь ты не пошла сегодня со мной в парикмахерскую, хотя отец и договорился, чтобы тебя отпустили с работы.