В любви все средства хороши - Ли Миранда. Страница 22

— Чудовищ редко удается забыть, — сухо заметил Алан. — Они порой прикидываются такими очаровательными существами.

Лия вздрогнула. Да, Алан был прав, Джерард сразу же очаровал ее. Лию ослепило это очарование, и она не смогла разглядеть чудовище, скрывавшееся в его душе.

— Как же мне узнать, настоящие ли чувства я испытываю к Гаретту, Алан? — спросила Лия, ее глаза молили о помощи. — Или это всего лишь самообман?

— Наверное, я не ошибусь, если предположу, что тебя одинаково сильно влечет к обоим братьям?

— О Господи, ты говоришь ужасные вещи, но это правда. Хотя Гаретт нравится мне намного больше. Он приятнее, ласковее, мягче.

— Надеюсь, он не слишком мягок, — сухо пробормотал Алан, и Лия покраснела. — Послушай, Лия, иногда лучше всего не скрывать свое желание. Очень часто мы начинаем лучше понимать свои чувства, оказавшись в постели с предметом своей страсти. Я гарантирую, что утром ты будешь точно знать, кого из братьев ты предпочитаешь в постели, и не только там. Человек многое открывает в себе, занимаясь любовью.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Ну а теперь не предложить ли мне Гаретту бесплатную ночь на борту «Зефира» с очень хорошенькой служанкой? Я даже постелю чистые простыни на кровать в капитанской каюте, — добавил он с хитрой и нахальной улыбкой.

Лия не знала, что и сказать. Если Алан с ее одобрения сделает такое предложение Гаретту, то это будет равносильно разрешению заняться с ней любовью.

Эта мысль полностью завладела Лией. Она хотела Гаретта, но ужасно боялась последствий.

— Дама всегда может сказать «нет», Лия, — заявил Алан, заметив ее беспокойство. — Это большое судно. Но приглашение полюбоваться луной на борту вовсе не означает что-то большее. Сразу дай Гаретту это понять, когда он поднимется на борт. Если он хороший человек — а ты считаешь, что это так, — то должен уважать твой выбор. Ты согласна?

Да, подумала она, он будет уважать ее. Гаретт не монстр, в отличие от Джерарда.

— Хорошо, — согласилась Лия, вздохнув с облегчением. — Позвони и спроси его.

Через пару минут Алан сообщил, что Гаретт согласился прийти.

В половине восьмого вечера Гаретт ступил на палубу «Зефира». Он одет очень легко, подумала Лия, и при взгляде на него к ее горлу подступил комок. Гаретт надел широкие яркие шорты, голубую футболку с надписью «Брум», переливавшейся у него на груди блестящими желтыми буквами, и кожаные сандалии, которые сразу же сбросил.

Но Лия и сама оделась довольно легко. На всякий случай она всегда оставляла на яхте кое-что из одежды. После того как Алан уехал на берег с участниками прогулки, Лия ринулась вниз, скинула с себя шорты и майку, в которых провела целый день, и приняла душ.

Сейчас на ней были короткие розовые шорты, лишь слегка прикрывавшие ягодицы. Но белая свободная тенниска выглядела достаточно скромно. Аппликация из больших розовых цветов скрывала грудь, которая внезапно стала очень уязвимой. Лия даже пожалела, что собрала свои густые, влажные после душа волосы в высокий хвост, а не оставила их распущенными. С распущенными волосами она чувствовала себя гораздо увереннее.

— Спасибо, Алан, — крикнул Гаретт, помахав рукой Алану, уносившемуся к берегу на «Зодиаке». Он обернулся к Лии и поднял вверх руку с двумя тяжелыми на вид пластиковыми пакетами. — Китайская еда, — сказал он, улыбаясь. — И еще здесь есть шампанское. Все самое лучшее.

— Не обязательно было это покупать. — Лия постаралась улыбнуться в ответ, но улыбка получилась больше похожей на гримасу. Гаретт все время говорил как его брат. Джерард тоже всегда покупал только самое лучшее.

— А почему нет? Ты заслуживаешь лучшего. Ее сердце забилось сильнее, потому что теперь он не был похож на брата. Ведь Джерард всегда покупал все самое лучшее, чтобы продемонстрировать свое богатство и успех, ему и в голову не приходило доставить удовольствие другому человеку.

Теперь Лия улыбалась по-настоящему.

— Я имела в виду китайскую еду, глупыш. Я собиралась сама что-нибудь приготовить. У Алана на борту есть большая кладовая, доверху набитая продуктами.

— Только не сегодня вечером. Сейчас я хочу, чтобы ты легла и расслабилась.

Но Лия услышала только слово «легла» и понимала, что должна сказать что-нибудь, пока еще не слишком поздно.

— Гаретт, — взволнованно начала она, вся дрожа. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто, пригласив тебя на ночь, я разрешаю…

— Эй, послушай, — мягко прервал он ее. — Помнишь, я просил тебя расслабиться? Ты слишком напряжена. Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь.

— Вот в этом как раз вся беда, — возбужденно пробормотала она. — Я хочу, чтобы ты это сделал.

Его глаза потемнели от удовольствия.

— Лучше бы ты так не говорила…

— Я тоже жалею, что сказала это, — простонала Лия. — О Боже, это так ужасно.

— Нет, это не ужасно. — Гаретт поставил пакеты на палубу и подошел, чтобы ласково обнять Лию за плечи своими сильными руками. — Это неизбежно, — пробормотал он и обнял ее, впиваясь поцелуем в ее губы.

Поцелуй заставил Лию забыть обо всем, кроме его губ, языка и крепкого мужского тела, прижавшегося к ней. Как и в прошлый раз, ее охватило желание и голод страсти, и в мире для них уже не существовало ничего, кроме этого сладостного момента.

— Нет, не надо, — простонала Лия, когда Гаретт на мгновение оторвался от ее губ, чтобы перевести дух.

— Не надо что? — прошептал он в ответ, покрывая поцелуями ее лицо и шею.

— Не останавливайся.

Он рассмеялся, а затем, к великому удивлению Лии, сдернул с нее тенниску и бросил на палубу.

Дуновение легкого ночного ветерка, освежившего обнаженную грудь Лии, было необыкновенно возбуждающим, а от взгляда его горящих, страстных глаз ее сердце забилось с бешеной силой. Когда руки Гаретта коснулись ее груди, Лия забыла об угрызениях совести. От прикосновения его губ исчезли все мысли, мучившие ее последние дни и грозившие все испортить.

Джерард. Гаретт. Было уже неважно, кто заставлял Лию испытывать волшебные чувства. Она застонала, оказавшись во власти знакомого и совершенно непреодолимого эротического опьянения. Теперь Лия желала только, чтобы этот язык продолжал мучительную ласку, заставляя ее вскрикивать в болезненной истоме, эти губы еще глубже захватывали возбужденную грудь.

Лия застонала, когда его влажный, горячий рот отпустил ее грудь и началось томительное продвижение к животу. Мужчина опустился перед ней на колени и медленно снял шорты и трусики, постепенно освобождая Лию от одежды и стыда.

Теперь Лия стояла, прислонившись к фальшборту, абсолютно обнаженная, задыхаясь от страсти. Гаретт, стоя на коленях, раздвинул ее ноги, лаская и целуя бедра и горячую плоть, мучая и дразня ее своим языком, заставляя девушку терять голову от желания.

Лия изо всех сил вцепилась в канаты, издавая неистовые стоны, ее спина выгибалась дугой, а бедра дрожали. Она закрыла глаза, стараясь сдержаться и не перейти слишком быстро за грань этого безумия, и, когда она уже была почти готова ринуться в бездну темного, пульсирующего экстаза, Гаретт поднялся с колен и посадил ее на поручни.

Лия не отрываясь смотрела на Гаретта, и он позволил ей наконец снять с него шорты.

Она проглотила комок в горле, почувствовав прикосновение его плоти, и застонала, когда он глубоко вошел в нее.

Она испытала сильнейший оргазм, крича от наслаждения, а затем разрыдалась от облегчения, уткнувшись в его плечо. Он крепко прижал ее к себе, стараясь успокоить, а затем понес вниз, по— прежнему не выходя из ее тела.

— Сюда? — резко спросил он, кивнув в сторону главной каюты, где Алан подготовил для них кровать, постелив чистые простыни. Эта кровать занимала всю каюту, и на ней было раскидано полдюжины подушек. Мягкий и неяркий свет струился из ламп, спрятанных в потолке.

Она зачарованно кивнула, и Гаретт шагнул в узкую дверь. Они легли на кровать, и Лия оказалась под ним, ее ноги все еще крепко обхватывали его бедра.