Тайными тропами (СИ) - Осипов Игорь. Страница 51

Подгоняемые ветром и криками из говорящей коробочки люди очень быстро добрались до халумарской твердыни.

* * *

Пётр Алексеевич выскочил из уазика ещё до того, как тот остановился, и лишь мельком глянул на бетонный забор и выкрашенную в зелёное стенку пропускного пункта с железными воротами. Все его внимание было приковано к одиноко бредущему в сторону КПП человеку.

— Блин, — выругался генерал, разглядывая шатающегося в полусотне метров от него курьера. Если не сильно присматриваться, то кажется, что идущий изрядно пьян: движения невнятные, самого штормит не по-детски, лицо с полуприкрытыми глазами ничего не выражает. Пройдёт, покачиваясь, несколько шагов, а потом встанет, поведёт тяжёлой, словно с большого бодуна, головой, и снова сделает несколько шагов.

А если приглядеться, то создаётся впечатление марионетки, которую ведёт незримый кукловод. Марионетка иногда наклонялась под такими углами, что нормальный человек упал бы просто в силу законов физики, но эта пародия на выступление Майкла Джексона вместо падения выравнивалась и шла дальше.

К окну пропускного пункта изнутри прилип весь личный состав наряда, и даже из щелей в заборе поглядывали на внезапно нашедшегося потеряшку.

Пётр Алексеевич прикрыл лицо руками. Он не понимал логики происходящего. Если человека отпустили, то он не должен быть просто марионеткой — он бы сейчас лежал перед крылечком без создания или подавал бы хоть какие-то знаки, прося помощи. Но нет, его явно контролировали извне. И датчик магии тому подтверждение — он сильно потрескивал в непонятном ритме, в котором едва-едва прослеживалась система.

Если это волшебный камикадзе, то по логике вещей должен нестись к воротам и там взорваться, хотя был вариант, что это чумной заболевший.

— Дай тепловизор! Живее! — рявкнул генерал на водителя, и тот торопливо подал прибор.

Пётр Алексеевич тут же приложился к окуляру. Нет, температура человека в норме — тридцать шесть и шесть. Это не остывший мертвяк и не сгорающий от жара больной лихорадкой.

Генерал скривился и медленно опустил прибор, разглядывая курьера.

— Не понимаю, — прошептал он.

Из транспорта выскочил прогрессор Петров, вставший рядом и старающийся даже не дышать.

— Пётр Алексеевич, что будем делать?

Генерал глянул на помощника и нервно повёл шеей. Задачка не из лёгких. Самая натуральная головоломка.

— Пусть приготовят ружьё с транквилизатором. А я пойду поговорю.

— С ним?

— Да, есть одна задумка. И если не отдам приказа, курьеру не мешать. Будем наблюдать за ним.

Петров быстро нырнул в машину, где сразу же запищала рация.

Генерал постоял несколько секунд, сделал глубокий вдох и неспешно направился к шатающемуся курьеру, напряжённо вглядываясь в лицо землянина. Пальцы сами собой легли на кобуру с наградным маузером, но генерал переборол позыв, а чтоб вспотевшие руки не мешались, сложил их в замок за спиной.

Осталось пять шагов. Четыре. Три. Два. Один.

Остановившись перед курьером, генерал выждал паузу, отметив, что человек тоже остановился. И снова пришлось побороть инстинктивный порыв, но на этот раз хотелось оглядеться и поискать, откуда могут наблюдать те, кто управлял человеком. Они же где-то рядом и смотрят.

— Ты как себя чувствуешь? — произнёс Пётр Алексеевич, но не по-русски, а на общекоролевском.

Курьер что-то невнятно промычал и вяло покачал головой. И это значит, понял сказанное. А ведь от него и в самом деле разит крепчайшим перегаром. Неужели эльфийские управленцы действительно хотят изобразить пьяного потеряшку?

— Назови своё воинское звание, — проговорил генерал по-русски, а сам поднял ладонь и медленно провёл перед глазами курьера с тремя отогнутыми пальцами.

Курьер тоже приподнял руку с тремя перстами. Когда количество пальцев сменилось на пять, курьер повторил и это. Значит, эльфы не понимают языка, а действуют по логике, что сейчас проверяют на вменяемость пьянчугу.

Пётр Алексеевич потёр виски, затем осторожно хлопнул курьера по плечу и показал в сторону ворот.

— Иди проспись. Позже поговорим, — промолвил генерал на местном наречии.

Курьер наклонил голову и стал неспешно огибать начальника. И Пётр Алексеевич не мешал, лишь глядел на человека, ища хоть какую-то зацепку. Когда рядом послышалось хлопанье крыльев, повернул голову и увидел севшую на забор ворону. Птица не каркала, а вглядывалась в курьера с таким любопытством, что казалось, даже не дышала. А датчик магии добавил ко звуку, похожему на шелест часто трясущейся погремушки, едва слышные попискивания, как у летучей мыши.

То было не просто птица, а шпион Магистрата. Рядом с вороной на забор опустился большой грушевый попугай. Ярко-жёлтая с зелёными разводами птица, похожая на какаду, переглянулась с вороной и тоже уставилась на происходящее. Попугаи здесь так же обычны, как и вороны, но всё равно было непривычно его наблюдать. И это тоже был шпион.

— Хоть бы помогли, — пробурчал генерал, мысленно досчитал до пяти и достал из кобуры маузер и направил в затылок курьеру.

Птицы от удивления захлопали крыльями, но сам потеряшка словно бы и не заметил. И это говорило о многом. Если, конечно, его контролировали не гении психологии, что вряд ли. А значило это, что контроль внутренний, а не внешний, то есть эльфы сейчас наблюдали глазами землянина.

— Что вам от нас надо? — произнёс Пётр Алексеевич на обещкоролевском.

Курьер сделал шаг и застыл, пробурчал что-то невнятное, словно после наркоза, и рухнул на асфальтовую дорожку, как мешок с картошкой.

* * *

Храм всех божеств Керенборга замер в тишине. Служительницы пугливо оглядывались и старались проскочить открытые места как можно быстрее. Те же, что были у алтарей, молились долго и усердно, словно напоказ.

А на втором этаже большой жилой пристройки, под сводами высокого потолка обеденного зала, заправленный белоснежной скатертью стол ломился от изысканных угощений и самой дорогой посуды. За одним из концов стола сидела женщина в годах, укрытая толстым шерстяным пледом, несмотря на тепло, идущее от мерно потрескивающего очага, спрятанного под широкой каминной аркой.

Глаза женщины, были жёсткие, жёлтые, казалось, принадлежащие больше львице, нежели человеку, но при этом на удивление снисходительно-насмешливые.

— Вина, матушка? — вкрадчиво спросила стоящая подле стола настоятельница и после неспешного кивка стала наливать едва заметно дрожащими руками из серебряного кувшина.

Тут же за столом сидела с белым, как скатерть, лицом глава Керенборгского крыла Магистрата. Она держала в руках столовые приборы, но не ела, а лишь молча глядела на кусок мяса, который ей в горло не лез.

Единственная, кто был спокоен, это маркиза Кереборгская. Та неспешно насаживала куски свинины на вилку и отправляла в рот.

— Непривычная еда, — сильным низким голосом проговорила женщина в пледе и вздохнула. — Но вкусная.

— Халумари называют её картофаль, матушка, — тут же пояснила настоятельница и подвинула поближе к гостье блюдо с дымящимися жёлтыми дольками. — А это плоды памадоры мятые и растёртые с пряными травами. Кечуп.

Гостья криво улыбнулась и медленно откинулась на спинку огроменного, похожего на королевский трон стула. И на верхушке спинки была водружена золотая цепь, какую вешают на шею, а на цепи висел знак орденской инквизиции. Старуха была главой восточного крыла ордена.

Гостья несколько минут сидела неподвижно с прикрытыми глазами, лишь иногда тяжело вздыхая, но когда приподняла веки и заговорила, каждое словно было подобно вердикт.

— Я выслушала донесения по происшествиям в Керенборге. Не вижу причин для своего вмешательства.

— Ваше преосвященство, а как же мои дозоры? Это же явно еретички. Народ шепчет. Народ напуган, — тихо произнесла маркиза, глянув в сторону настоятельницы храма, отчего та застыла, словно статуя, и лишь глаза скосились на вышестоящую.