Агент перемен - Ли Шарон. Страница 20

— Действительно, это могло бы быть ножом, старший брат, и нам по силам было бы поощрить подобную форму. Но вот эта вещь… — Он продемонстрировал десертную вилку. — Три острия? Шесть кромок, как я опасаюсь.

— Пустяк! — заявил Точильщик. — Думаю, что если бы мы поставили эту проблему перед…

Здесь смысл потерялся в гулком ворчании, которое, как решила Мири, было родным языком Стаи. Она наклонилась к своему партнеру.

— Они это серьезно или как?

— М-м? — Он слегка вздрогнул и повернулся к ней. Широкий рукав его рубашки скользнул по ее обнаженной руке. — Конечно, серьезно. Клан Средней Реки создает лучшие ножи на родной планете Точильщика. А это равносильно утверждению, что они создают лучшие ножи во всей известной вселенной.

— А что это значит — лучшие? Это значит красивые, или удобные, или неразрушаемые?

Он ухмыльнулся и подлил вина в их рюмки.

— Да. Ножи Средней Реки имеют кристаллическую структуру, подобную хрусталю, тонко выделанные, с великолепными рукоятями, с дивными ножнами… Несомненно, прекрасные вещи. И полезные, поскольку нож — это все-таки инструмент. Точильщик и его Клан поощряют столько разных лезвий, сколько есть всяких применений, от отверток до молитвенных ножей. — Он сделал глоток вина. — Неразрушаемые? Точильщик всегда старается подчеркнуть, что среднереченский клинок разлетится на куски при условиях, которые ему нравится называть «травмирующими». К ним относится полное разрушение здания или транспортного средства в момент нахождения там этого ножа…

Она рассмеялась.

— Но ложки?

Он достал одну из нескольких ложек, завернутых в его салфетку. С рассеянным изяществом откинув с кисти руки кружево, он продемонстрировал ей этот прибор, проведя пальцем по краю.

— Здесь есть симметрия, видишь? И назначение. Польза. И, действительно, некие приятные формы. — Он пожал плечами и отложил ложку в сторону. — Кто знает? Возможно, скоро — скажем, во второй половине жизни твоих внуков — среднереченские ложки будут последним криком моды среди богатых и влиятельных.

— Действительно, — прогудел Точильщик, — именно так я и подумал, юный брат! Если это такие вещи, которые используются ежедневно, то зачем их изготавливать из мягкого металла, который так быстро изнашивается? Почему бы им действительно не быть из кристаллов, поощряемых нашим Кланом, чтобы ими пользовались в течение многих сотен ваших стандартных лет?

Мири снова засмеялась и приветственно подняла рюмку.

— Безусловно, это так! Наверное, люди просто близоруки.

— Мы вас за это не виним, — поспешно сказал Помощник. — Ведь вы не сами выбрали себе такую короткую жизнь. Но представляется расточительством и высокомерием обречь творения ваших рук на забвение только потому, что вы сами…

Он замялся: конец его фразы был очевиден и изящного выхода не предвиделось. Точильщик шумно его спас.

— Неверно, брат: преходящее — это форма искусства. Более того, оно может быть самой высокой формой искусства: сам я еще не пришел к окончательному решению, а других мнений по этому поводу не слышал. Разве мы сами не были свидетелями творчества этого нашего младшего брата, который пользовался звуком, рисунком движений и отраженным светом? Оно сделано — и уходит, и, уходя, меняется. Искусство, братья. И кто знает, быть может…

Увидев, что Точильщик снова находится во власти своей страсти, члены его Клана приготовились слушать.

Остальные двое обменялись взглядами, улыбками — и отпили вина.

Чарли вошел в восточную дверь «Грота» точно вовремя и почти не запыхавшись и приветственно помахал своему напарнику, работавшему днем.

— Эй, Джордж! Какие новости, парень? В подземельях Эконси все тихо?

— Довольно тихо, — признал его напарник, худой смуглый мужчина, которого вышибли из полиции за нанесение подростку травмы со смертельным исходом. — В южной части сидит компания, за которой следовало бы приглядеть. Группа настоящих черепах и пара людей.

— Как-как?

Чарли выпучил глаза, но сразу же опомнился и заставил себя моргнуть.

— Черепахи, — терпеливо повторил Джордж. — Четыре штуки. Два человека, мужчина и женщина. Молодые. Проблем нет, только шумят немного. Но такие уж они, эти черепахи: не могут вести разговор так, чтобы в соседнем доме стены не потрескались. Просто присматривай за ними. Хотя ксенофобы к нам редко заглядывают.

Чарли кивнул.

— Угу, но никогда не знаешь… Я буду изредка туда заглядывать. А что за ребята?

— Красивая парочка. Он темный. Она рыжая. Не оранжевая, — неожиданно решил пояснить он. — Скорее, коричнево-рыжая.

— Каштановые волосы.

— Угу, каштановые. Маленькая такая. Похоже, неплохо проводят время, все шестеро. То и дело смеются.

Он пожал плечами и двинулся к бару.

— Ну, хорошо, — сказал Джордж, поняв его намек. — Надеюсь, они будут довольны своим пребыванием в прекрасном Эконси. — Он поднял руку. — Пока, приятель.

— Не напрягайся.

Джордж уже махнул рукой стоящему за стойкой Мэйси, заказывая свою первую в этот вечер рюмку.

Чарли дежурил в восточном и южном залах и к тому же присматривал за танцплощадкой с пониженной гравитацией, которая находилась в самом центре. Дженис Долтон патрулировала в западном и северном зале и тоже присматривала за танцплощадкой. Еще двое курсировали повсюду и присматривали за всем.

В восточном зале было спокойно. Чарли перехватил спор по поводу счета, не дав ему разрастись в громкий скандал, и передал его ближайшему управляющему. Он проводил рано напившегося посетителя к ближайшему выходу и посадил его в такси. Он приветственно кивнул двум постоянным клиентам и направился в южную часть.

«Хорошая компания собралась», — решил он, бросая взгляд на танцплощадку и две одинаковые барные стойки, отмечавшие переход из восточного зала в южный. Заметив одного из курсирующих дежурных, Марка Свенгера, он поманил его к себе.

— Как дела?

— Неплохо, — ухмыльнулся Марк.

Хороший парнишка: ночами он работал в «Гроте», а днем учился, собираясь стать юристом. Чарли надеялся, что этого не произойдет: неприятно было бы вот так потерять друга.

— Как там вечеринка черепах? — спросил он. — Еще идет?

— О да! Похоже, они просидят тут до будущего года. — Марк покачал головой. — Друг, ты не поверишь, сколько за тем столиком пьют вина и пива! Может, им и придется пробыть тут год.

Чарли вопросительно наклонил голову:

— Безобразничают?

— Нет, просто веселятся. Немного громко, но, наверное, черепахи всегда так: они ведь такие здоровенные. Но забавно идти мимо и слышать, как большой гудит что-то девушке на земном, а тот, что чуть поменьше, немного тише гудит что-то парню на торговом, а остальные двое судачат на таком, которого, по-моему, никто не знает!

Марк засмеялся.

— Настоящие граждане вселенной, а? — Чарли тоже ухмыльнулся.

— Настоящий цирк, — уточнил Марк. — Но не противно. Даже, пожалуй, симпатично. Похоже, у них никаких забот нет. — Он осмотрелся и поднял руку. — Думаю, мне лучше двигаться вместе с течениями, старина.

Чарли кивнул и направился в другую сторону.

— Пока, друг.

Южный зал начал заполняться посетителями, но на танцплощадке народа было немного. Чарли решил, что для танцев еще рановато: оркестр только начал разогреваться. Он увидел брешь среди толпы вокруг столика с закусками и проскользнул в нее, начав двигаться вдоль дальней стены.

И тут он их увидел. Четыре черепахи возвышаются над всеми и гудят. Двое людей: она — бледнокожая и хрупкая, синяя ткань платья подпитывает пламя волос, он — невысокий, непринужденно чувствующий себя в великолепной белой рубашке, как будто всегда так одевается. Чарли увидел, как он наклонился и что-то сказал ей на ухо. Она рассмеялась и поднесла к губам рюмку.

«Вооружены и опасны? — подумал Чарли. — Вот еще!»

Он бросил взгляд на площадку, потом проверил бары, стол с закусками и главный вход в зал и продолжил двигаться вдоль стены. Он вдруг заметил, что коротышка сидит так, чтобы тоже все видеть, и подумал, не сделано ли это специально. Однако он скептически хмыкнул и покачал головой, сказав себе: «Старик, ты слишком долго был полисменом».