Конфликт чести - Ли Шарон. Страница 27

— Спасибо, капитан, ничего.

Она остановила выбор на одном из кресел у его стола, подошла к нему и пристроилась на подлокотнике.

— Ничего? — Разлетевшиеся брови сдвинулись. Он направился к ней. — Ты сердита, Присцилла? Или это я сержусь? Если это я, то уверяю тебя, что это не так. А если ты… Но ты ведь понимаешь, что я должен был отправить тебя обратно на корабль? Было бы непростительно оставить тебя в порту, тем более что я уже подверг тебя такой опасности.

— Вы подвергли меня опасности? — Она изумленно уставилась на него. — Все обстоит совсем наоборот, капитан! Это я подвергла опасности вас. Вот почему я предпочла бы не принимать ваше предложение выпить. Я задержу вас ненадолго. — Она заставила себя спокойно встретиться с ним взглядом. — Мне кажется, что мне разумнее всего немедленно покинуть «Долг».

— Вот как? — Он немного помолчал. — Какое странное понимание разумности! Но если бы ты задержалась достаточно надолго, чтобы выпить, Присцилла, что бы ты предпочла? Вопрос чисто теоретический, конечно.

Светлые глаза смотрели на нее с насмешкой.

— Пустые догадки, поскольку я так долго не задержусь, — четко произнесла она. — Я пришла только для того, чтобы сказать…

— Что тебе разумнее всего немедленно покинуть «Долг», — прервал ее капитан и поднял обе руки, прося прощения. — Ты это уже сказала. Я тебя слышал. А теперь, Присцилла, пожалуйста, слушай внимательно: это очень важно. Ты могла бы хотя бы немного подумать о моем отношении к этому вопросу. Я хочу пить, ты рассказываешь бессмысленные истории, которые с тем же успехом можно было бы поведать, выпив со мной рюмку вина, как положено человеку цивилизованному. — Он склонил голову набок. — Пожалуйста, постарайся быть хоть немного вежливой, Присцилла.

Она почувствовала прилив смеха, но проглотила его — не слишком успешно. У нее вырвался тихий звук, похожий на икоту.

— Красное, пожалуйста, — сказала она, глядя на него с возмущением.

— Красное, — повторил он, направляясь к бару. — Прекрасный выбор, как тебе скажет даже Горди. Хотя, конечно, нет ничего плохого в белом, зеленом или даже голубом. И красное не испортит тебе аппетит перед главной трапезой. Ты ведь отобедаешь со мной, правда, Присцилла? Признаю, что мне следовало сначала узнать, нет ли у тебя других планов, но мне показалось невежливым пригласить тебя для разговора в обеденное время, а потом лишить обеда.

Она отпила немного вина и сделала новую попытку.

— Капитан, но вы же не можете не понимать, что чем дольше я останусь с вами — на «Долге», — тем большая опасность вам будет угрожать? Если я уйду, то вы…

— Присцилла, у тебя прискорбная склонность упираться во что-то одно, — прервал он се, усаживаясь на край стола и покачивая ногой.

Она сжала зубы и встала.

— Спасибо вам за все, что вы сделали, капитан, но мне действительно надо идти.

— А ты не можешь этого сделать, Присцилла: у тебя контракт. Ты обязалась оставаться на этом корабле до Солсинтры. Это — четыре месяца, в соответствии с нашим маршрутом. У тебя ведь нет денег, чтобы заплатить отступные, правда? Так я и думал. — Он приветственно поднял рюмку. — Похоже, ты застряла, дитя мое. С тем же успехом можешь сесть и допить вино.

— Я не дитя!

— Ну откуда же мне это знать, если ты упорно ведешь себя, как ребенок? Право, тебе следовало бы обуздать свою страсть к мелодраме и заявлениям об уходе.

— К мелодраме! — Она бросила на него возмущенный взгляд, опасно сжимая ножку рюмки. — По крайней мере я не самодур и…

— Самодур?

— Самодур, — с удовольствием подтвердила она. — И диктатор. И упрямец. Как будто вы не видите, почему…

— Самодур! Ну уж… Присцилла, когда мы вернемся на Солсинтру, я обещаю познакомить тебя с теткой моего брата, Карин. И ты еще называешь меня самодуром! Но до этого тебе придется заняться высоким лиадийским — произношение у тебя ужасное. И еще одно! Как ты посмела заявлять о своей глубочайшей радости видеть меня? Неужели ты совсем не знаешь, что такое пристойность? Я же с тобой почти не знаком!

— И не познакомитесь, — объявила она, внезапно успокоившись. Она поставила рюмку на край стола. — Потому что я ухожу. Наплевать мне на все контракты. Можете подавать на меня в суд.

— Не собираюсь. Но я тебя арестую, если ты меня к этому принудишь. — Он стоял перед ней, и лицо его стало совершенно серьезным. — Присцилла, ну будь же хоть немного благоразумнее! Неужели ты не понимаешь, что сегодня днем ты спасла мне жизнь?

Она изумленно открыла рот, борясь с желанием схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть.

— А вы это понимаете? Вы ведете себя так, будто… Капитан йос-Галан, если вы это знаете, тогда отпустите меня! Вы же не можете не видеть, что чем скорее я исчезну, тем скорее вы окажетесь в безопасности! Вас перестанут пытаться убить…

— Нет, погоди. — Большая теплая рука сжала ее локоть. — Присцилла, пожалуйста, — сделай мне одолжение. Сядь, пожалуйста… Вот твоя рюмка. А теперь, пожалуйста, скажи мне, что произошло сегодня в порту.

Она осторожно села, взяла рюмку и сделала один глоток, умеряя сердцебиение и призывая спокойствие.

— Вы знаете, что там произошло, капитан. Вы там были.

— Я там был, — подтвердил он, снова пристраиваясь на краю стола. — Но я лиадиец. Ты — землянка. Судя по твоим словам, оказывается, что в нашем представлении произошли две совершенно разные вещи. — Он подался вперед, пристально глядя ей в лицо. — Расскажи мне, Присцилла. Пожалуйста.

Она сделала еще один глоток вина и посмотрела прямо ему в глаза.

— Сегодня кто-то намеренно попытался убить вас, направив на вас грузовую тележку, заклинив ручку управления и выпрыгнув из нее. По милости Богини, я оказалась достаточно близко, чтобы оттолкнуть вас в сторону. — Она судорожно вздохнула. — Я полагаю — хотя и не могу представить никаких доказательств, — что попытку убить вас сделала Дагмар Коллиер. Я также полагаю, что приказ отдал Сав Рид Оланек, который нанес по вам удар потому, что вы предоставили мне убежище. Так что если я уйду с «Долга», заявлю о себе как свободном действующем лице, покушений на вашу жизнь больше не будет.

— Вот оно, — тихо проговорил он, чуть сдвинув брови. — Зачем жертвовать собой, чтобы обеспечить мне безопасность, Присцилла? Конечно, если признать все сказанное вами за истину.

— Я принесла вам опасность, — терпеливо разъяснила она. — Только справедливо будет, если я ее унесу. Это — долг чести.

— Правда? — Он поднял было рюмку, но передумал и опустил ее снова. — Тогда, боюсь, у нас конфликт чести. Кодекс, в котором я вырос, утверждает, что, поскольку я был настолько невнимателен, что тебе пришлось спасать мне жизнь, я стал твоим должником. Даже если не принимать во внимание то, что разрешить тебе уйти значило бы совершить убийство — если моя оценка характера госпожи Коллиер верна, — я обязан предоставить тебе защиту корабля. Или, вернее, моих возможностей. Отослать тебя отсюда — беззащитную и неподготовленную, — чтобы отвлечь от меня опасность, было бы безумием чистой воды. И к тому же совершенно бесчестно. Было бы гораздо разумнее — и не нарушало бы кодекс чести… и долга! — остаться в относительной безопасности и воздать им то, что им причитается.

На этот раз он выпил вина — медленно, а потом опустил рюмку и покачал головой.

— Дело в том, Присцилла, что ты не знаешь правил. Я готов признать, что присоединение к игре тебя и госпожи Коллиер немного изменило положение, но не настолько, чтобы это играло большую роль. Основные моменты определенно не изменились. Я говорю достаточно мрачно или мне завернуться в черный плащ и насмешливо захихикать?

— А вы смогли бы захихикать? — с интересом спросила она.

— Скорее всего нет. — Он ухмыльнулся. — Но я буду очень стараться, если это убедит тебя уступить моему самодурству, диктату и… что там было третье?

— Упрямство, — подсказала Присцилла, хоть у нее и хватило совести покраснеть.

— Достаточно правильная оценка моих недостатков. Хотя ты упустила любопытство и привычку вмешиваться не в свои дела. Кстати, твои подозрения относительно Сав Рида несправедливы. Я не думаю, чтобы он приказал меня ликвидировать. Мне представляется, что госпожа Коллиер действовала по собственной инициативе. Сав Рид — человек ограниченный даже в своей глупости. А убивать меня было бы чрезвычайно глупо. — Он сделал глоток вина. — И потом, я не думаю, что мне удалось настолько сильно его испугать.