Конфликт чести - Ли Шарон. Страница 44

Капитан наемников пожал плечами.

— Контракта не было, — смущенно признался он. — Это было джентльменское соглашение. Но я знаю, где его найти.

— Я в этом не сомневаюсь, — дружески проговорил Шан. — Мне, наверное, следовало бы сказать, что «Даксфлан» тоже неплохо вооружен. И капитан считается метким стрелком.

Капитан понурил голову.

— Какая ваша цена?

— Убирайтесь отсюда! — отрезал капитан йос-Галан, чей голос вдруг стал жестким и холодным. — Мы определили и зарегистрировали ваши корабли. В данный момент вся информация по узкому лучу передана Объединенной Торговой комиссии. Я советую вам найти себе новую область работы.

Командир оглянулся назад.

— Скажи, чтобы Джури и Сал уходили. Мы сделаем то же, если капитан отведет свои орудия.

* * *

Последний корабль добрался до точки перехода и, мигнув, исчез. Приборы Присциллы показали, что вокруг «Исполнения долга» во всех направлениях на протяжении нескольких световых минут пусто. В кресле рядом Шан йос-Галан глубоко вздохнул и ледяным голосом произнес:

— Второй помощник.

После секундной паузы Дженис ответила у него из-за спины:

— Да, капитан?

— Вы явитесь к капитану сразу же после первого часа. Вы принесете первый экземпляр вашего контракта. Можете идти к себе в каюту.

Присцилла затаила дыхание, ощутив потрясение пилота. Какую-то долю мгновения ей даже казалось, что одна из них протестующе вскрикнет.

Второй помощник тихо откашлялась.

— Слушаю, капитан.

И Присцилла услышала, как она уходит.

Ее затопило чувство облегчения — ошеломляюще сильное, — а к нему примешивались возмущение, боль и почти безумная радость. Захваченная водоворотом эмоций, она сжала руки на подлокотниках, стараясь найти спокойствие. Выброс адреналина, сказала она себе, продолжая искать тропу к тишине.

— Госпожа Мендоса.

Она перевела дыхание и смогла ответить:

— Да, капитан?

— От лица этого корабля и Клана Корвал, госпожа Мендоса, я приношу вам глубочайшую благодарность. На вашем месте я не смог бы действовать лучше, если принять во внимание те ресурсы, которые находились в вашем распоряжении. Я только надеюсь, что держался бы не хуже. — Он извлек свою карточку из паза и рассеянно спрятал ее в карман. — Сразу же после первого часа состоится собрание экипажа. Мне хотелось бы, чтобы вы зашли ко мне сразу же после него.

— Конечно, капитан.

Ее внутреннее смятение немного улеглось. Осмелившись повернуть голову, Присцилла встретилась с парой любопытных светлых глаз — и тут эмоции снова захлестнули ее. Иные, хотя и не менее сильные: неудержимое желание откинуть голову и рассмеяться, обнять сидящего рядом с ней человека…

И когда ей уже стало казаться, что она пропала, тропа вдруг нашлась. Она стремительно понеслась по внутреннему пути, нашла дверь и с силой захлопнула ее за собой.

Рядом с ней Шан резко вздохнул, быстро встал и повернулся к вошедшим пилотам новой вахты.

— Пульты ваши, — отрывисто бросил он.

Вилобар поклонился.

— Вахта меняется, пилоты.

Присцилла с трудом встала. У нее все еще кружилась голова от слишком большого количества эмоций, которые пришлось пережить слишком быстро. Однако уйти она не смогла: дорогу ей перегородил капитан, который гневно смотрел на господина дэа-Гаусса.

— Ну, сэр? — требовательно спросил Шан.

Пожилой поверенный склонил голову.

— Мне составить послание Первому представителю, ваша милость?

— Полагаю, — ледяным тоном ответил Шан, — что это — обязанность капитана. Благодарю вас за вашу заботу.

Господин дэа-Гаусс низко поклонился.

— Простите мне мою смелость, ваша милость. Вы, конечно, всецело правы.

— Рад это слышать, — отрезал капитан и стремительно прошел мимо него, направляясь к связистам.

Присцилла проводила его взглядом. Потом, осознав, что наблюдает за ним, она покраснела и отвела взгляд. Однако ее инстинктивное движение в сторону было остановлено.

Господин дэа-Гаусс поклонился ей — не так низко, как капитану, но со взмахом руки, свидетельствовавшим о глубочайшем уважении. Присцилла заставила себя остановиться и составить подходящую к случаю фразу на лиадийском.

— Господин дэа-Гаусс, чем я могу вам служить?

— Это я хотел бы служить вам, ваша милость. Вы не примете мои услуги для установления контакта с вашим семейством? Возможно, их следует поставить в известность о случившемся. — Он внимательно посмотрел на нее. — Я прошу вашего снисхождения, миледи, если мое предложение неприятно.

Присцилла ошеломленно уставилась на него, но потом опомнилась и вежливо кивнула.

— Вы — сама доброта, сэр. Спасибо вам за заботу и предложение, но я отказываюсь. Нет необходимости беспокоить Дом Мендоса моими делами.

Господин дэа-Гаусс секунду колебался. А потом, наученный своим последним общением с лордом йос-Галаном, он решил проявить осторожность. Поклонившись снова с таким же уважением, он пробормотал:

— Как пожелаете, миледи.

Он отступил в сторону, давая ей пройти.

65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД

— Нет, — ответил Лине Горди, — совсем. — Он сделал ужасающе большой глоток молока. — Наверное, я просто тупой. Или слишком хилый. Как я ни стараюсь, мне никак не удается держаться. Я каждый день прихожу в зал, хватаюсь за перекладину, а Паллин пытается меня оторвать. — Он вздохнул. — И у него всегда получается. И он все твердит, что я должен представить себе свою силу, как реку, которая течет по моей руке и наливается в пальцы, которые хватают перекладину. Но знаешь что? Это… ну вовсе… глупо! Реки ни за что не хватаются.

— Действительно, они этого не делают, — совершенно серьезно согласилась Лина. — Но, наверное, Паллин просто хочет, чтобы ты понял: сила — это нечто текучее. Это… э-э… переменная величина.

Горди недоуменно на нее уставился.

— Тут я тоже смысла не вижу, — решил он. — Либо ты сильный, либо — нет. Быстрота у меня неплохая, но Паллин говорит, что мне надо сначала научиться держаться, а уже потом — как бить или убегать.

— О! — только и отозвалась Лина, встав в тупик.

Она взяла чашку и посмотрела на третьего члена их компании.

Присцилла сидела, обхватив обеими руками чашку кофе и устремив взгляд в ее темные глубины. Она отодвинула обеденные блюда, не притронувшись к ним, и, казалось, была полностью погружена в свои мысли. Но теперь она подняла голову и, сдвинув брови, перевела внимание на мальчика.

— Я знаю одну вещь, которая могла бы помочь, — тихо сказала она. — Тебе это может показаться глупым, но это помогает.

— Я готов попробовать все что угодно, — заявил Горди, со стуком ставя стакан на стол, чтобы подчеркнуть собственную решимость. — Не могу себе представить ничего более глупого, чем слова, будто, думая о реке, станешь сильным.

Присцилла слабо улыбнулась и сделала глоток кофе.

— Чтобы это сделать, — медленно проговорила она, — ты должен закрыть глаза и сесть прямо, но без напряжения, и сделать два глубоких вдоха.

Он выполнил ее указания: передвинулся так, чтобы обе его ноги стояли на полу, и расправил худенькие плечи.

Лина замерла, обратив на обоих свои чувства целителя. Горди источал доверие и юную любовь, не тронутую страхом. А Присцилла…

Полностью исчезли серые и коричневые тона нерадости, холод неучастия. Присцилла стала пламенем — факелом — уверенности и сострадания. Словно потайная дверь в темном и безрадостном погребе вдруг распахнулась, впустив туда все сияние солнца. Лина наблюдала за тем, как Присцилла раскрылась и окружила собой детскую любовь и доверчивость. Ее внутреннее зрение показало ей, как Присцилла высвободила из яркой ткани эмоций Горди одну крепко закрепленную нить уверенности в себе и умело начала плетение.

— А теперь, — сказала она, и Лине показалось, что в голосе подруги тоже прибавилось глубины и звучности, которых только что там не было, — ты станешь деревом, Горди. Сначала представь себе дерево — мощное, крепкое дерево в расцвете своих сил. Дерево, которое не согнет ни один ветер, не сломает ни один снегопад.