План Б - Ли Шарон. Страница 4

— Мне очень жаль, командор. Похоже, гипноуроки не для нее.

— Мири? — По ее щеке скользнули теплые пальцы. Из настоящего, а не из прошлого. — Шатрез, пожалуйста!

— Не могу. — Она судорожно вздохнула и заставила себя смотреть ему в глаза. — Не могу, босс, понимаешь? Лиз водила меня в лабораторию гипнообучения на Пустоши, чтобы они пришпилили мне перед отлетом торговый. Я чуть не загнулась. Техник сказал… сказал, что это не для меня. Гипноуроки. Потом я выяснила, что… дефективные… не выдерживают… нагрузки на мозг. — Она выдавила кривую улыбку. — Я знаю, что мне не положено говорить тебе, что я тупая…

— И что дефективная тоже. — Он погладил ее щеку и лоб, прижал пальцы к ее губам, а потом опустил руку. В глазах его появилась тревога. — Скажи, а тебе проверили здоровье перед тем, как включить программу?

Она покачала головой.

— Просто подключили и оставили одну. Стало больно. Я помню, что кричала, пыталась вырвать провода…

Он нахмурился.

— А почему ты не воспользовалась рычагом экстренной остановки?

— Каким рычагом?

Гнев — яростный удар, похожий на разряд молнии. Его, а не ее. Но голос его звучал спокойно:

— Рычаг экстренной остановки обязателен для всех установок гипнообучения. При отсутствии такого рычага лаборатория гипнообучения лишается лицензии.

Мири закрыла глаза, внезапно ощутив огромную усталость.

— А кто на Пустоши смотрит лицензии?

Молчание. Потом он вздохнул и ласково сжал ее пальцы.

— Пошли к автоврачу, шатрез.

Она молча стояла рядом с ним, пока он вводил в устройство запрос — на торговом, чтобы ей легко было прочесть. «Мири Робертсон: прогноз для гипнообучения».

Автоврач не спешил с ответом: пока обрабатывался запрос в банк данных, он мигал разноцветными индикаторами. «Мири Робертсон вложит руку в паз», — распорядился врач, и справа от пульта образовалась узкая прорезь.

Мири сунула левую руку до упора и почувствовала легкое покалывание. Издав мелодичный перезвон, автоврач написал на дисплее: «Мири Робертсон уберет руку».

Паз закрылся, дисплей опустел. Снова замигали индикаторы, а потом по экрану побежали строки:

«Восстановительный период заканчивается. Гипнообучение разрешается при максимальной длительности урока в три часа, количестве уроков не более трех в сутки и двухчасовым минимальным перерывом между уроками. После каждого урока рекомендуются пищевые добавки, чтобы восстановление продолжалось тем же удовлетворительным темпом. Добавки выданы ниже».

— Могу предположить, — мягко проговорил Вал Кон, — что ты питаешься лучше, чем в четырнадцать лет. А еще я могу предположить, что данное устройство правильно налажено и оборудовано. — Он извлек из аптечки пищевые добавки и вручил их ей. — Агент представляет собой слишком большую ценность, чтобы рисковать перегрузкой мозга. Невыполненное задание — слишком высокая плата за неполадки в оборудовании.

Она молча посмотрела на него, а потом повернулась к гипноустановке, открытой и готовой ее принять. И рычаг экстренной остановки имелся.

— Три часа?

Они покажутся ей тремя столетиями!

— Это наиболее эффективная длительность, — серьезно ответил Вал Кон и погладил ее по голове. — Мири, клянусь, что ты в безопасности.

Она посмотрела на него, вспоминая боль, жжение, свой ужас.

— Это действительно так важно?

Но она понимала, что это важно. Вал Кон — ее напарник. Он обязан позаботиться о том, чтобы у нее было все необходимое для выживания. Все необходимое, чтобы выжили они оба.

— Ладно, — вдруг сдалась она и отчаянно поцеловала его. Он крепко ее обнял.

— Я буду следить, — тихо пообещал он. — При сбое включается сигнал тревоги на пульте пилота. Если почувствуешь дискомфорт, воспользуйся рычагом.

— Хорошо.

Она сделала шаг назад, запихнула упаковку с витаминами себе в кошель и подошла к установке. Легла в нее и ухватилась за рычаг. Вал Кон закрыл крышку.

Из матраса и полога выскользнули контакты и с легкими уколами вошли в ее тело. Мири закрыла глаза, чтобы не видеть беззвездной ночи, окружившей ее со всех сторон, и позволила программе завладеть собой.

В ее левом ухе настойчиво звучал сигнал из двух нот, становившийся все громче. Мири открыла глаза и села, ошеломленно моргая глазами. Она сидела в похожей на гнездо установке, а черная куполообразная крышка была открыта.

«Ага. Гипноустановка».

Она выбралась из гнезда, сделала пару глубоких вдохов. Ее сознание быстро прояснялось. У нее за спиной двухнотный укор сменился однотонным требованием. Нахмурившись, она повернулась, заметила рядом с таймером полоску бумаги и рывком высвободила ее.

Сигнал смолк.

Мири хмуро посмотрела на листок. Слова расплывались у нее перед глазами. С усилием она сфокусировала зрение.

«Общая степень усвояемости 98%. Точность воспроизведения 99,8%. Самопроверка устойчиво 98,4%».

Мири тряхнула головой, вспомнила о пакете с витаминами у себя в кошеле и отправилась искать, чем бы их запить.

Когда она вышла на мостик, ей навстречу шагал Вал Кон. Она застыла на месте: разум подсказывал ей добрую дюжину способов обратиться к нему. Сочетания поклонов и приветствий разветвлялись в настоящие джунгли вариантов, и ни один не казался правильнее других. Ей вспомнилась комбинация приветствия, которое адресуют офицеру, старшему по чину, и она лихорадочно ухватилась за него, едва успев отвесить поклон в положенный отрезок времени.

— Сэр, — проговорила она, не забыв выпрямиться прежде, чем начинать разговор, и сохранять интонацию почтительного внимания, — я завершила урок в гипноустановке.

Его брови изумленно взметнулись вверх, но он ответил на ее поклон: коротко и с тонкой ироничностью. Мири смутилась, но потом вспомнила о необходимости принимать индивидуальные особенности стиля, покуда они не переходят границы, неприемлемой для вашего меланти.

— Мэм, — сказал Вал Кон как старший младшему по чину, но с неким оттенком, соответствующим ироничности его поклона. — Я счастлив видеть, что ваш урок оказался столь плодотворным. Однако мне представляется, что долгий срок и… близость наших отношений позволяют вам обращаться ко мне по имени.

— Да, конечно…

Но подходящая комбинация не обнаруживалась, и чем больше она пыталась найти нужную манеру, тем в большее смятение приходила. Она сбилась с темпа разговора, испортила интонацию и позу и потерялась в бурном море оттенков.

— Мири!

Она воззрилась на него, не зная, какой из бесконечных вариантов выбрать: она не могла придумать, как его определить. Он сжал ее пальцы.

— Мири! Перестань беспокоиться, шатрез. Пусть все отстоится и осядет.

Земные слова развеяли ее смятение. Она привалилась к нему, только теперь заметив, что стояла, вытянувшись по стойке «смирно».

— Кажется, я не выучила, как обращаться к людям только по имени, — проворчала она.

Он обнял ее.

— Это уже низкий лиадийский. Помнишь: Вал Кон муж. Да? И Вал Кон любимый. Гораздо приятнее слышать от тебя, чем «сэр». Мне уже показалось, что я впал в черную немилость.

Мири фыркнула.

— Ага, и испугался.

— Безусловно.

Она уже открыто рассмеялась и, отстранившись, сунула ему под нос полоску бумаги из гипноустановки.

— Машина выдала. Ты понимаешь, что это значит?

— А! — Он извлек бумажку из ее пальцев, прочел ее и кивнул. — На многих планетах это значило бы, что ты — гений, Мири. Установка запрограммирована так, чтобы проверять усвоение и регистрировать активные знания обучаемого. Например, дефективного человека выбросили бы из программы, как только первый тест продемонстрировал бы отсутствие результатов обучения. Эти цифры, — он вернул ей бумажку, — включают ускоренную программу.

— Гений? — переспросила она, хмуро переводя взгляд с него на распечатку.

— Гений. — Вал Кон тихо вздохнул и прикоснулся пальцем к листку. — На Лиад такие цифры обеспечили бы тебе поступление в Академию разведки. Поскольку ты также продемонстрировала способность действовать — и преуспевать — в низкотехнологическом обществе, то скорее всего тебя приняли бы на средний курс.