Анакир - Ли Танит. Страница 110

Только змее в Тьисе удалось его отравить, да и то по его собственному усмотрению. Тот шрам до сих пор хорошо заметен. Он лежит на три пальца выше того места, куда вонзился нож Улис-Анет.

Вал-Нардия, хотя и угрожавшая ему таким же ножичком, не посмела пустить против него в ход даже свои ногти. Убить себя ей оказалось проще.

— Ты хорошо потрудился, Бийх, — сказал Кесар. — Не стану преуменьшать твоих заслуг. Ты заслуживаешь по меньшей мере должность наместника Ланна.

Бийх, не сообразивший, что не получил в награду ничего нового, расплылся в дурацкой улыбке.

— А Эмел, мой лорд?

— Он боится, что я могу разделаться с ним? Если верить Ральднору, однажды я уже пытался это сделать.

— Да, мой лорд.

— Переубеди Эмела, — посоветовал Кесар. — Он мой король. Думаю, он оставит мне управление армией. Я солдат. Пусть каждый занимается тем делом, к которому лучше всего приспособлен.

Бийх изменился в лице. Помимо всего прочего, он был одним из Девятых. Он видел, как работает разум этого человека, знал кое-какие тайны девятилетней давности. И знал, что Кесару прекрасно известно о его знании.

— Есть еще одна вещь, мой лорд, — Бийх колебался, кусая губы. Но Кесар не выказал ни малейшего желания помочь ему, и он решился: — Ральднор сделал еще кое-что, желая обезопасить Эмела. А может быть, себя самого.

— Одевал мальчишку в женскую одежду и привил ему повадки шлюхи. Мне известно об этом.

— На самом деле, мой лорд, кое-что больше...

Черные безжалостные глаза со странным матовым блеском — лихорадка, говорят, какой-то убийца пытался зарезать его в Истрисе — с такой силой впились в Бийха, что он поежился. Лучше сразу все сказать, а заодно сделать подарок хозяину. Кесар и сам по себе рано или поздно поймет, что это не предмет для торга, а также увидит, как сказалась на армии вся эта кровавая круговерть. Он всегда был талантливым магом и постановщиком эффектных зрелищ...

— Ральднор привлек оммосских хирургов, и они сделали операцию того рода, какими славится их страна, — Кесар взглянул на него невидящими глазами, не понимая. — Да, мой лорд. Принц больше не мужчина. Его кастрировали. Он не отвечает статусу короля, во всяком случае, по меркам Висов — не будем пока о шансарцах. Вряд ли есть смысл сейчас поднимать шум по этому поводу, они так обидчивы. Но вот в совете Истриса...

Повисла тишина. Кесар медленно отпил вина.

— Откуда ты узнал? — внезапно спросил он.

Бийх пожал плечами. Мудрее будет во всем сознаться.

— Не думаю, что им это понравится... Я видел его без одежды. И спал с ним, — повисла новая пауза, однако Бийх почувствовал себя спокойнее, чем в последние дни, и добавил: — Вы могли бы оставить его в живых, мой лорд. Или нет — это на ваше усмотрение. Но этот бедный маленький евнух никому не принесет вреда.

Эта часть разговора прошла мимо Эмела. Зато он услышал все остальное.

Проведя долгие месяцы взаперти в амланнском дворце, он разведал некоторые его потайные щели. Так, иногда, замирая от возбуждения и отвращения, он наблюдал за извращенными постельными играми Ральднора, пробравшись на редко посещаемую верхнюю галерею, где было выломано несколько плиток. Кесар же стараниями своих капитанов расположился в бывших покоях Ральднора. Совсем нетрудно было пройти проторенным путем.

С момента появления кармианских кораблей Эмел ощущал, как на его шее неумолимо затягивается смертельная удавка. Потом Кесар вошел в город, и солдаты веселились почти так же громко, как в ту ночь, когда Ральднор в свете факелов предъявил им свою страховку. Эмел хотел где-нибудь запереться, но люди наводнили весь дворец. Теперь это место принадлежало Кесару — не только его личные покои, но и каждый темный уголок.

Эмелу понадобилась вся его смелость, чтобы решиться на подобный шаг. То, что он услышал, отнюдь его не успокоило, даже принимая во внимание прежние заявления Кесара. Обещания оставить его в живых и сделать королем таили в себе зловещий подвох. Разве не все они обещали это ему? Бедный юноша горячо молился — не Ашаре или какому-то другому божеству, но своему личному, неоформленному богу, — чтобы Бийх оказался в состоянии защитить его. Он верил в преданность своего нового друга. И был потрясен, услышав, как Бийх без всяких колебаний отказался от него.

Эмел вернулся в свою спальню. От Ральднора он перенял склонность к жестокости, и теперь, прихватив жучка с двери, обрывал ему лапки, плача от страха. Заслышав в коридоре шаги, которые вполне могли быть шагами его палача, Эмел торопливо раздавил каблуком остатки чужой жизни.

Новый ослепительно-оранжевый закат озарял новую церемонию на дворцовой лестнице. Лучи заходящего солнца ложились на яркие стены и переходы дворца, на его крепкие деревянные колонны, расписанные ярко-синими и красно-коричневыми лотосами, на изящные летящие капители. По настоянию Кесара на церемонии присутствовали король и королева — они сидели за его спиной, на верхней площадке, в своих креслах из слоновой кости, их руки украшали браслеты из того же материала. Королева выглядела очаровательно, но ее брату-мужу все еще явно нездоровилось. Кесар поинтересовался его здоровьем.

— Ничего страшного, лорд король Кармисса, — ответила королева.

— С того момента, как мои войска вошли в Ланн, он все слабеет и слабеет, — возразил Кесар.

— О да, мой лорд. Он и я — это Ланн. Боль нашей земли отзывается в нас болезнью.

— А вы сами? Я бы рискнул сказать, что вы цветете, мадам.

— Просто очень хорошие краски для лица, лорд король. Разве вам не говорили? Даже ланнцы знают, что это обман зрения.

Он снова подумал о Вал-Нардии. Сестра и жена.

Он вышел под лучи заката, за ним последовали кресла из слоновой кости и прочие участники действа. Толпа забила всю площадь, солдаты свешивались с деревьев и крыш. Надо думать, здесь были и амланнцы, пришедшие взглянуть на редкое зрелище. Пожалуй, восстановление светловолосого руководства, этой подделки, станет горькой насмешкой и для Ланна тоже.

Казалось, свет над площадью дрожит от дыхания собравшихся людей. До предстоящего повторного прижигания оставалось чуть меньше часа.

Наконец Эмела доставили к подножию лестницы. Завидев его, тысячи солдат начали кричать и колотить в свои щиты.

Этот грохот отозвался болью внутри черепа Кесара, но он заставил себя спуститься на несколько ступеней, чтобы приветствовать мальчика, который, по сути, не был мальчиком. Так, ошибка, которую невозможно исправить до возвращения в Кармисс.

Эмел смотрел вверх, слишком напуганный, чтобы укрыться от гипнотических глаз Кесара. Рука, тронувшая его за плечо, осталась прежней, не растеряв своей силы за минувшие годы. Когда-то эта рука подсаживала его в седло и на колесницу, вела и направляла его. Как-то зимой, когда ему довелось обморозиться, именно эти руки растирали и согревали его детские ручонки, возвращая их к жизни. Эмел боготворил Кесара. Человека, который хотел его убить.

Казалось, Кесар изучает юношу, глядя строго и в то же время сочувственно. Затем он обернулся к солдатам, и голос его без труда разнесся по всей площади:

— Это действительно Эмел. Сын моего короля и мой король.

И когда толпа взвыла от восторга, Кесар опустился на колени перед мальчиком.

Он сделал это иначе, чем Ральднор, но в точности так же, как тогда, в Истрисе, в зале с картой. Эмел смотрел на коленопреклоненного человека. Закат угасал, его свет делался гуще и тяжелее, кровавыми отблесками ложась на блестящие черные волосы и окрашивая светлые одежды в цвет крови.

Эмел развернулся к солдатам, желая лично говорить с ними. Небывалый случай. Они зашикали друг на друга, и внезапно разноголосица стихла. Словно образовалась пустота, заполненная лишь зловещим красным светом заката.

Юноша смотрел на свой народ, а он — на него, с сочувствием и одобрением. Казалось, солдаты подбадривают его взглядами. Они всегда так делали — должно быть, они любят его. И их так много. А Кесар, его враг — один.