Пиратика - Ли Танит. Страница 6
— С Рождеством, Феликс, — угрюмо поздравил сам себя юноша, приглаживая рукой снежно-белые волосы.
После нескольких неудачных попыток ему удалось открыть, дверь.
К счастью, измазанный сажей камзол, который ему оставил человек-леопард, оказался довольно теплым. Так что до деревни он как-нибудь дойдет. К тому же выглянуло солнце. На небе не было ни облачка.
Возле Заячьего Моста, на стоянке для дилижансов, Феликс наткнулся на возбужденную толпу, но самого дилижанса не увидел. Он, без сомнения, давно укатил в Ландон, а вместе с ним — и человек-леопард в его камзоле, плаще и шляпе.
— Привет, — сказал Феликс.
— Вот он — Джентльмен Джек Кукушка!
Толпа загалдела, как стая растревоженных ворон.
— Да нет, честное слово… я просто… — начал было Феликс.
— Или его сообщник! Это не человек, а демон! — зашипела рослая толстуха в фартуке. — Еще хуже, чем сам Джек!
— Это он…
— …откусывает людям носы…
— …грызет колеса дилижансов…
— Дьявол!
«Леопард постарался», — промелькнуло в голове у Феликса.
Он ловко нырнул под частокол протянутых к нему рук, протолкался сквозь гущу неповоротливых тел и вырвался на дорогу. С первого же шага он сумел проскользить по льду довольно далеко, но, обернувшись, увидел, что толпа уже ринулась вдогонку. Ложно обвиненный, Феликс Феникс свернул с Ландонского Тракта в лес и скрылся в чаще, преследуемый воплями пылающих праведным гневом жителей Заячьего Моста.
Глава вторая
Желтый пес лаял всю дорогу до Ландона.
Чей он? Похоже, ничей. Видимо, сам заплатил за проезд.
Артия держалась начеку, не доверяя никому из пятерых пассажиров. Трое из них, по-видимому, до сих пор считали ее тем самым «премилым юным джентльменом, мистером Фениксом», который ехал с ними прежде, а двое не без основания полагали, что она — самозванец в краденом платье премилого мистера Феникса.
Артия говорила мало. Напустив на себя усталый вид, она надвинула шляпу на лицо, но ни на миг не сомкнула глаз.
Лошади, успевшие добежать только до таверны в Заячьем Мосту, подкрепились овсом и теперь пребывали в отличном расположении духа. Дилижанс развил хорошую скорость. Мир постепенно стряхивал с себя ночную тьму и вскоре предстал во всём великолепии ясного зимнего дня. Снег шелковисто блестел, как свежевымытый мрамор, небо было синим, как бирюза, и в ветвях голых деревьев, окутанных снежным кружевом, золотились тончайшие солнечные нити. Повсюду звонили колокола. Наступило Рождество. Пассажиры ворчали на истинно рождественский манер, опасаясь припоздниться к праздничному ужину.
Но за окном мелькали лишь заснеженные поля да бесчисленные деревни. Постепенно они подступали всё ближе к Тракту, делались всё больше и грязнее и уже не так походили на новогодние картинки. Наконец на горизонте вырисовался призрачный силуэт города Ландона, удивительный и прекрасный, как старинное полотно.
Бывала ли Артия здесь раньше? Она не была в этом уверена. Из всех ангелийских городов ей полагалось лучше всего знать Портовое Устье, расположенное в сотне миль к юго-западу, потому что этот порт стоял на берегу Свободного Ангелийского пролива и к нему причаливали тысячи океанских кораблей — многие из которых втайне были пиратскими.
Артия выглянула из окна дилижанса. Остальные пассажиры (желтый пес в том числе) тоже прилипли к окнам. Перед ними проплыл позолоченный, словно половинка спелого апельсина, купол собора святого Павлуса, на котором всё еще высился шпиль, ажурные опоры Ландонского моста, красно-белая громада Ландонского Тауэра (где, как говорили, хранились сокровища королей, а также держали львов), высокие Ворота Черного Монаха, замусоренный Смутфилдский рынок и болотистый Ширдич.
Дилижанс закончил свой путь под большими часами на Сент-Черити-Кросс, возле набережной Темиса. Кучер был доволен собой — полдень миновал всего пять минут назад.
Пассажиры вышли, за ними последовал и пес. Виляя хвостом, он в гордом одиночестве удалился вниз по улице.
Артия стояла на набережной, посреди густого водоворота карет и наемных экипажей, то и дело окатывавших ее грязными брызгами. В нескольких метрах у нее под ногами плескались синевато-свинцовые воды Темиса. Среди больших и малых лодок плавали толстенные серые льдины, на берегах громоздились огромные гранитные памятники и статуи.
— «Кофейная таверна»? — подозрительно покосился на Артию прохожий, у которого она спросила дорогу. — Старая вшивая дыра! Постели что пироги, пироги что постели — повсюду полно блох. Это в Вест-Энде. Спросишь Рэмбел-лейн.
Артия зашагала по булыжной мостовой Стрэнда на запад.
У нее за спиной торжественно зазвонили колокола святого Мартина-на-полях, высившегося среди заснеженных лугов. Почти над всеми башнями и крышами города — красными, белыми, зелеными, синими, желтыми — развевался Республиканский Джек — флаг Свободной Ангелии.
Впрочем, Артия любовалась Ландоном только вполглаза. Удивительный город, веселый и шумный. Но у нее были дела поважнее.
За открытыми дверями «Кофейной таверны» посетителей встречала коричневатая пелена кофейных ароматов и табачного дыма.
На покосившейся вывеске над дверью был изображен мешок кофейных зерен.
Желтый пес стоял под вывеской и азартно облаивал порог.
Завидев Артию, пес завилял хвостом и бросился прямиком в таверну. Смутные фигуры на его пути расступались, беззлобно поругиваясь, а он тем временем забрался в самый дальний и коричневый угол, над которым тускло поблескивало давно не мытое окно. Его появление было встречено громкими приветственными криками.
— Свин! Свинтус!
Артия замерла, прислушиваясь. Этот голос был ей знаком!
— Глядите, это же старина Свин, самый чистый пес в Ангелии!
— Где тебя носило, бродяга?
— Ты же знаешь Свинтуса. Он куда только не забредет…
— Уолт, передай-ка кофе. Надо угостить песика.
Артия медленно направилась к угловому столу. Любители кофе неохотно уступали ей дорогу. Мимо, выплыв из мрака и в нём же растворившись, прошествовала служанка, ухитряющаяся нести сразу десять дымящихся кружек. Посетители, разогретые кофеином, громко галдели; время от времени неведомо откуда доносились взрывы смеха и обрывки хриплых песен, но слова тут же тонули в кружках. Народ веселился вовсю.
Артия остановилась возле длинного стола.
Вокруг стола сидели они.
Соленый Уолтер, превратившийся в статного восемнадцатилетнего юношу: его огненно-рыжие волосы чуть ли не светились в темноте, Соленый Питер, двадцатилетний крепыш, отменный пушкарь. И Дирк, и Вускери, и угольно-черный Эбад Вумс, второй помощник, и Эйри О'Ши, третий помощник.
Ее глаза привыкли к темноте. Теперь она хорошо видела их всех. Но ни один из них еще не заметил ее.
Артия не могла вымолвить ни слова. Сердце медленно и тяжко колотилось в груди.
Они были одеты в пиратские костюмы, точь-в-точь как она их запомнила. Белые рубахи с обтрепанной вышивкой и рваными кружевами, разноцветные камзолы с золотыми кистями и галунами. Высокие черные сапоги, широкие пояса с ножами, патронташи крест-накрест, пистолеты за поясом. Кремневые ружья у стены, кортики на боку. Треуголки с перьями, драгоценные камни, серьги из монет, блестящие побрякушки…
— Этот пес больше соскучился по кофе, чем по тебе, Эбад. Гляди, всю миску вылакал. — Эйри обернулся, чтобы повторить заказ, и тут заметил у себя за спиной человеческую фигуру.
— Собака приехала аж из Роугемптона. Еще бы ей не хотелось пить, — произнесла Артия чистым, спокойным голосом, пытаясь унять разбушевавшееся сердце.
— Матерь божья!
— Разрази меня гром!
Пираты повскакивали со стульев, едва не выпрыгнув из собственных щегольских нарядов.
Шесть человек выстроились полукругом вокруг стола, глядя на Артию. По одному на каждый год, проведенный в Ангельской Академии.