Повелитель гроз - Ли Танит. Страница 78

Войска Атулла добрались до Сара, страдая от проливных дождей, и обнаружили, что город охвачен беспорядками. За полчаса до того на сарских дозорных башнях зажглись алые сигнальные огни. На рассвете пастухи заметили войско, двигающееся по Равнинам на север.

Население Сара было вне себя от страха — как перед солдатами Атулла, так и перед войском с Равнин. Толпы беженцев покидали город, уводя плачущих детей и блеющий домашний скот. Даже если все слухи были правдой, они были уверены в том, что Ральднор, сколько бы ни объявлял себя одним из сынов Сара, не пощадит город.

Драконы двинулись к Равнинам и пересекли границу ранним вечером. Никаких следов передвижения армии они не заметили.

— Те пастухи, должно быть, хлебнули лишку, или им приснилось, — заметил один из капитанов Атулла. — Думаю, эти крысы все еще прячутся в своих развалинах.

С наступлением сумерек они разбили лагерь на берегу неширокой речушки, в леске, который хоть как-то защищал от дождя. Вскоре в темноте замелькали светлячки их костров. Часовые обходили лагерь. Они даже не тревожились, ибо не ожидали ничего необычного.

Перед самым рассветом часовой на западной стороне лагеря услышал шорох мокрой листвы и пошел посмотреть, в чем дело. Обратно он не вернулся.

— Пожар!

Крик заметался по узеньким проходам между палатками. Люди вскакивали, кашляя и ругаясь, животные кричали и метались у привязей, срываясь и убегая прочь, взмыленные от ужаса. Ночью дождь ослабел, но почти ничего сухого, что могло бы гореть, уже не осталось. Тем не менее пропитанный водой подлесок тлел. Лагерь окутывал густой удушливый дым.

Атулл ощупью выбрался из палатки, протирая слезящиеся глаза. Никакой надежды на упорядоченное отступление не было. Люди и животные врассыпную бросились из леса.

За деревьями, подсвеченные первыми неяркими лучами солнца, неожиданно материализовались человеческие фигуры. Глухо лязгнули мечи, засвистели копья. Дорфарианцев, в своей гордыне и злополучной надменности не ожидавших ничего подобного, порубили на куски, пока они в панике выбирались из дымящейся западни. Враг вдвое уступал им в силе и численности, и по сравнению с ними был вооружен из рук вон плохо. Однако дым и внезапность сыграли ему на руку. Гибель дорфарианцев была быстрой и бесславной. Сам Атулл тяжело рухнул на землю с ругательством на устах и степной стрелой, засевшей в его кишках.

Их выкурили из логова, точно оринксов, обитающих на холмах вокруг Корамвиса. Эту хитрость отлично помнил человек, однажды охотившийся вместе с корамвисцами в тот день, когда задрожала земля.

Нескольким солдатам удалось уклониться от окровавленных клинков и бежать. Это было постыдное бегство, но им все равно не удалось обмануть смерть. Кое-кто бесследно исчез в Зарависсе. Тех же, кому удалось добраться до Дорфара, повесили — всех до единого.

Так же неожиданно с севера появились корабли, похожие на черных лебедей.

Они покачивались на морских волнах — суда из Шансара и Ваткри, идущие в Оммос вдоль темных берегов Ланна, огромный шансарский и вардатский флот, проскользнувший мимо варварской Таддры, направляясь в Элисаар и Закорис. И. пока еще далекие, скрытые Драконьим гребнем, с тыла к Дорфару подбирались тарабаннские галеры с кроваво-красны ми парусами.

Их постройка заняла долгое время. Ваткри лишила свои леса всех вековых деревьев и превратила сухопутную армию во флот, которым командовал Джарред. Шансарцы, жаждущие заполучить земли Висов, скакали вокруг своих черных парусов, осененных гербами бесчисленных королей, и распевали пиратские песни. Белокурые богини с чешуйчатыми хвостами склонялись к воде с задранных кверху корабельных носов рядом с загнутыми птичьими клювами и оскаленными пастями водяных змей.

Воодушевление, покинувшее их вместе с беловолосым мужчиной, все еще двигало ими в разнообразных направлениях. Они остановились в нескольких милях от Виса, ожидая, точно тень вечернего солнца. Время еще не пришло. Они должны были получить сигнал, который узнают их жрецы — мысль, Послание. Оно могло прийти от посвященного с Равнин — магическое причастие, передаваемое от одной группы восприимчивых к другой. Многие верили, что он один отдаст этот приказ — человек, которого звали Ральднором. Особенным трепетом это имя наполняло пиратов. В некотором смысле они даже обожествляли его.

Шли дни. Разразился шторм, и корабли Тарабанна с алыми парусами отошли чуть дальше от берега.

— Он в Зарависсе, — сказал Мелаш, верховный жрец Ашкар Ваткрианской. Широкие палубы охватило безмолвное, тревожное веселье.

Первое указание получили сорок шансарских пиратских кораблей.

Жрецы выкрикивали приказы с побледневшими лицами. Паруса надулись, окованные железом весла вздыбили стеклянную поверхность моря и погнали корабли в бухту Саардоса, столицы элисаарских королей со времен Рарнаммона.

На палубы выкатили орудия. Ложки катапульт, со звоном сорвавшись с кожаных ремней, обрушили шквал белого огня на прибрежные особняки и торговые кварталы. Пламя с треском лизало здания и рвалось к небу. Пираты, неистовствуя, соскочили на полыхающую пристань, разбежались по тлеющим рыбачьим лодкам и причалам и принялись убивать ничего не подозревающих солдат, высыпавших из стен гарнизона.

В ту ночь Саардос сгорел дотла — жуткое предостережение всем темноволосым расам. От древних дворцов не осталось камня на камне; гарнизон сдался на рассвете. Воющая и рычащая толпа захватчиков бросилась терзать труп павшего города. Король через задние ворота бежал в крепость Шау, чтобы собрать там войско. В панике бегства и пылающей тьме его военачальники так и не поняли, кто был их противником. Они сочли, что на них напал Закорис или Таддра, и мир сошел с ума.

Равнинная армия оставила Сар нетронутым, но тем не менее совершенно опустевшим.

Над заравийскими степями стоял теплый, с легким оттенком зловония, запах лета. По пути им то и дело попадались маленькие городки — они проходили их чуть ли не через каждую милю. Зарар они обошли стороной, и над башнями его гарнизона не поднялся сигнальный дым, хотя дозорные заметили их. Время от времени к ним подъезжали люди, вливаясь в войско — по двое, по трое, реже в одиночку.

Придорожные поля были пустынными, а фермы безмолвными, но полными встревоженных глаз. Степняки брали очень немного и совсем ничего не воровали. Близ Тираи луга алели цветами, а жители останавливали их, пригоняя подводы, груженные пивом и хлебом для войска Ральднора. Были там и женщины, бросавшие солдатам красные цветы. Степняки невозмутимо смотрели, ланнцы смеялись, заравийцы кланялись и втыкали цветки в петлицы. Цветы валялись под ногами животных, издавая пьянящий аромат. Для Ральднора это лето ничем не отличалось от прошлого.

Темноглазые девушки все еще заглядывались на него. Но теперь он был другим, не искателем приключений из Сара, а божеством в теле героя. Их вздохи немного изменились, но меньше их не стало.

Тханн Рашек был в Лин-Абиссе, в белом дворце с витыми золотыми колоннами. Он велел передать войскам, вошедшим в его страну, следующие слова: «Мой город безоружен перед вами. Мы открываем ворота и взываем к милосердию Ральднора, сына Анакир».

В тот вечер в Городе наслаждений царило оживление, хотя и не из-за гостей с Равнин. Ланнцы и заравийцы правили бал, вкушая щедро предлагаемые этим городом плотские удовольствия.

«На Равнинах не слишком любят женщин», — жаловались хорошенькие дочери Ясмис.

«Мужчин тоже», — вторили им ее смазливые сыновья в Оммосском квартале. Воздержанность этой белокурой расы, хотя они всегда о ней подозревали, стала для них большим разочарованием.

В тот вечер Ральднор ужинал у Рашека.

— Итак, нас все-таки завоевали, — произнес заравиец. — Какая жалость, что мы не смогли оказать вам никакого сопротивления.

Он был сам не свой от любопытства. Сейчас он с ироническим удовольствием наблюдал за манерами, достойными дорфарианского принца, но заметил и то, до какой степени сила, управлявшая этим человеком, опустошила его душу. Но кто смог бы усомниться в том, что он был плотью от плоти Редона? «Разумеется, он погибнет в Дорфаре, — думал Рашек. — Драконы Амрека намного превосходят численностью его армию, превосходят настолько, что невозможно даже оценить. Им не повторить сарской удачи. Скоро они будут разбиты. А этого необыкновенного человека проведут через весь Корамвис в золотых цепях и умертвят каким-нибудь изощренным способом, выдуманным Амреком, ибо кто не согласится с тем, что Амрек ненавидит и страшится моего удивительного гостя? Что ж, возможно, Ральднор отправится вслед за ней. Если только духи способны любить…»