Убить мертвых - Ли Танит. Страница 4

— И что ты будешь делать?

— Думаю, что для начала пойду посплю. Если, конечно, у вас найдется подходящая комната.

Толпа разочарованно зароптала.

Без сомнения, все ожидали, что он тут же бросится за порог.

— Но разве ты не пойдешь к Сидди Собан?

— Пожалуй, нет, — ответил Дро и встал, не обращая внимания на боль, словно раскаленной петлей, вновь захлестнувшую его покалеченную ногу. Музыкант замер в двух шагах от него, вклинившись между двумя здоровенными батраками, будто именно тут он, менестрель, и появился некогда на свет из крошечного зернышка, оброненного на пол, и прочно пустил корни. Он был всего лишь на дюйм-другой ниже Дро, но тонок, как стебель тростника.

Дро продолжал смотреть на слугу в переднике.

— Есть у вас комната?

— Я покажу. Так что насчет неупокоенной Силни?

— А что с ней?

По толпе прошел сердитый ропот. Идя мимо длинного стола, за которым ужинал, Дро чувствовал, как напряглись и насупились его сотрапезники. Не хотелось им, чтобы он просто взял и ушел после того, как разбередил всех. Однако даже когда напряжение достигло предела, Дро не пропустил мгновения, когда легкая, как перышко, рука скользнула к кошельку во внутреннем кармане его плаща. Но он и бровью не повел в сторону музыканта, не испытывая ни презрения, ни зависти к мастерству карманника.

Слуга подвел его к лестнице.

— Наверху, дверь налево. Но разве ты не собираешься хоть что-нибудь сделать с Силни? А говорили, что ты герой!

Толпа зашевелилась, демонстративно не глядя в сторону охотника, словно женщина, которая решила, что ее обделили вниманием.

Музыкант уже снова погрузился в настройку своего инструмента, спрятавшись за завесу темно-золотых волос, будто он тут вовсе ни при чем.

Старый слуга позволил себе ухмылку, глядя, как неуклюже, по-утиному, карабкается по лестнице Дро.

— А ты, оказывается, вовсе не так хорош, как говорят в народе.

Дро добрался до лестничной площадки, остановился и обернулся к трактирщику с самой озадаченной и дружелюбной улыбкой из всех, что случалось тому видеть.

Убийца Призраков снова молчаливо ждал. Обнаглев, слуга добавил:

— Прямо сказать, так и совсем нехорош. Надеюсь, мне в жизни не доведется увидеть более мерзкого типа, чем ты.

— Держись подальше от зеркал, и есть шанс, что не увидишь, — сказал ему Дро и толкнул дверь по левую руку.

Глава 2

До рассвета оставался еще час. Парл Дро стоял на узком деревянном мосту над бурной рекой. Разбухшая от талых снегов высокогорья, река бешено билась о каменные опоры моста, готовая жадно сомкнуться над любым безумцем, который захочет переправиться через нее вброд или вплавь. Но на мосту ждал некто пострашнее горной реки. Когда-то он был человеком, теперь стал бесплотной тенью с длинными когтями. За годы посмертных явлений тень обрела способность становиться не менее реальной и опасной, чем река. Даже более осязаемой, чем мост, доски которого местами прогнили и вывалились. Ненависть держала призрака здесь, ненависть и зависть ко всем, кто остался жить.

Их поединок — воля против воли, дух против духа — длился с самого восхода луны. Призрак не мог стронуться с одного края моста, Парл Дро — с другого. Дюйм за дюймом каждый из них отвоевывал пространство у своего противника. Дюйм за дюймом продвигались они друг к другу, навстречу последней схватке, которая решит, кому из них суждено остаться на этом свете.

Дро был уверен — связующее звено, что держит неупокоенного, скрыто где-то на середине моста, там, где призрак чаще всего нападал на прохожих, вонзая в их плоть длинные зубы, с которых облезли десны, и вырывая им внутренности. Долгие часы, с самого восхода луны, Парл Дро продвигался к этому месту, одновременно пытаясь не пустить туда призрака. Неупокоенный отчаянно сопротивлялся, рычал и шипел от ярости и боли. Охотник обливался потом, синяки покрывали его тело, как если бы двое сошлись не в поединке разумов, а в рукопашной схватке. Это было как карабкаться вверх по вертикальной скале, страдая от тяжелой лихорадки.

Теперь лишь три дюйма отделяли его от просевшей доски, под которой, как он думал, скрывалось связующее звено.

Ему понадобились все его силы, чтобы поднять доску и добраться до связующего звена. Ужас и напряжение возросли во много раз, тошнота и слабость накрыли душу и тело. И все же он чувствовал свою руку, вцепившуюся в дерево, мышцы кисти и плеча напряглись, словно под воздействием магии. Он вытащил планку, и пальцы нащупали в мягкой трухе под настилом — кость. Кость принадлежала неупокоенному, когда тот еще был человеком. Она осталась лежать тут по недосмотру с тех самых пор, как его жестоко убили на этом месте. Через ее вещественную сущность призрак, не желавший уходить за грань, поддерживал свою противоестественную связь с миром живых. С тех пор из-за этого погибли сотни людей. Он упивался их предсмертными криками ужаса и боли. Он бы убил всех, оставшихся в живых, сколько их ни есть на свете, если бы мог. Теперь его отделяло от небытия, или по крайней мере, от перехода в нечто иное, лишь расстояние от правой кисти Парла Дро до левой. В одной руке охотник сжимал кость, в другой — маленькие, но гибельные щипцы, которые раздробили бы кость на множество осколков.

Но в считанные мгновения, когда все силы Дро сосредоточились на том, чтобы удержать связующее звено, неупокоенный преодолел пространство между ними.

Стоило поднести кость к щипцам, как призрак был уже рядом. За годы своей фальшивой жизни он обрел способность становиться плотным и осязаемым, и у него было достаточно сил, чтобы схватить охотника и швырнуть оземь.

Дро услышал треск потревоженных досок. В следующее мгновение перед глазами у него потемнело. Когда в лицо плеснуло водой, он с трудом осознал, что призрак столкнул его в брешь деревянного настила. Дро висел вниз головой, чудом удерживаясь за доски согнутыми в коленях ногами. Тело его билось об опору моста, бешеный поток примерно на каждом четвертом вдохе захлестывал голову, и тогда охотник временно слеп и захлебывался. Удивительно, но Дро не потерял кость — он чувствовал, что все еще сжимает ее в левой руке. Но щипцы пропали — наверное, он выронил их при падении.

Казалось, прошел год (хотя на самом деле вряд ли больше минуты), прежде чем Дро вспомнил, что кость хрупка, а каменная опора, о которую раз за разом швыряла его неистовая река — тверда. Он наглотался воды, и ему чудилось, что она плещется у него в голове, но это было всего-навсего оглушительное биение крови в висках. Он свисал, словно дохлая ворона с шеста, теряя сознание и захлебываясь, но все же сохранил достаточную ясность рассудка, чтобы начать бить хрупкой костью о камень опоры.

Глупо и смешно, но он успел забыть о создании, с которым сражался. Когда к его мучениям добавилась новая пытка — страшная боль в левой икре — Дро тупо подумал, не сломал ли он ногу.

Неупокоенные, для которых, словно в зеркальном отражении, правая и левая стороны меняются местами, обычно нападают слева, и это делает человеческие сердца крайне уязвимыми для них. Дро запоздало понял, что призрак вцепился ему в ногу зубами и когтями, раздирая плоть.

Осознание истинной причины боли сделало ее невыносимой. Дро завыл, вознося дикие, протяжные, хриплые гимны страшному мучению. Под эти звуки призрак продолжал терзать его ногу, но Дро, заходясь в безумных воплях, вновь и вновь ударял костью о камень опоры, пока и рука, и опора не окрасились кровью.

Кость рассыпалась неожиданно, но адская боль в ноге не прошла. Дро казалось, что тварь грызет его ногу, даже после того, как он ее уничтожил. Он думал так, пока его не унесли с моста, и белый солнечный свет не обжег ему глаза...

Довольно часто он думал так и позже, когда вновь проживал все произошедшее во сне, раз за разом с точностью воспроизводящем прошлое.

Вначале он лежал час или больше, дрожа и обливаясь потом, пока не приходил в себя. Теперь восстановление шло быстрее — минута, не более. Вот только каждый раз по-прежнему хотелось протянуть руку и убедиться, что нога на месте. Но это быстро проходит. Снова старая знакомая — боль. Снова — презрение к ней.