Обретенная любовь - Ли Эйна. Страница 30

— Милая, Бэйли из тех, кто хочет быть свободным, чтобы искать в Эльдорадо, Офире и где угодно призрачную мечту. Он похож на Ясона, ищущего золотое руно. Привязать его к какому-то делу — все равно что обрезать птице крылья. — Лицо Адама сделалось мрачным. — Я должен кое-что рассказать тебе о Бэйли.

Эви увидела, что настроение Адама резко изменилось, и предприняла нехитрую уловку, обвив руками его шею.

— Давай не будем спорить и обсуждать Бэйли Монтгомери в этот последний вечер перед расставанием.

Адам расслабился и прижался носом к ее шее.

— Ты уверена, что мне не следует привезти тебе хотя бы пару платьев?

Эви откинулась назад и посмотрела на него, восхитительно надув губы.

— Разве тебе не нравятся те платья, что я ношу? Он улыбнулся. Руки его были теплыми и возбуждающими, когда он начал стягивать платье с ее плеч.

— Это очень хорошенькое, дорогая, но лучше, когда ты без него, — прошептал он, и его губы прижались к ее губам.

— Я должна найти новый наряд, чтобы удивить его, — сказала Эви, разглядывая вместе с Симоной на следующий день одежду в витрине магазина. Выбранное ими платье было из черного атласа, обильно украшенное лентами и оборками.

— Все, что мы видели, выглядит так, как будто сделано для… «ночных леди».

— Ты имеешь в виду проституток? Продолжай, Симона, договаривай. Ты боишься, что я стану похожа на такую женщину, когда надену его, — мрачно сказала Эви. — Ну а если я смогу его переделать? Все-таки оно более сносное, чем остальные.

Симона еще раз с сомнением посмотрела на платье.

— Не знаю, дорогая. Оно слишком кричащее, тебе не кажется?

— Ну, по крайней мере оно не красное, и на том спасибо. Поверь, приличнее здесь нет.

Эви взяла подругу за руку и потянула в магазин. Продавец удивленно поднял брови, когда Эви сообщила ему, что хочет купить платье. В дополнение к нему она купила также пару черных чулок, кружевные перчатки и лакированные туфли.

Симона выбрала для волос Эви белый плюмаж, убедив ее, что это необходимо.

Очутившись дома, Эви примерила новое платье.

— Оно, несомненно, идет тебе, — сказала Симона, отрезая ряды черных шифоновых и бархатных лент. Затем убрала оборки из белого тюля, окаймлявшие кромку платья и вырез декольте. Две бретельки из того же материала постигла та же участь.

Теперь атласное платье было полностью лишено украшений и облегало чувственные изгибы тела Эви, словно перчатка.

— Но я не могу носить его на людях, — растерянно сказала Эви. — Оно просто шокирует.

Несколько ярдов шифона лежало горой на полу. Симона поставила греть утюг на плиту, в то время как Эви взяла иголку с ниткой и занялась отделкой. Через несколько минут тонкий материал был готов для глаженья. Затем Симона приметала его к верхней части платья, соорудив большой кружевной воротник. Эффект был потрясающий.

— Я зачешу твои волосы кверху, кроме того, с перчатками по локоть и с плюмажем ты будешь выглядеть просто восхитительно, дорогая.

Эви осторожно посмотрела на свое отражение в зеркале.

— А ты не думаешь, что я буду выглядеть слишком скандально без турнюра?

— Мне кажется, ты вызовешь зависть у всех местных дам, — уверила ее Симона. — Возможно, даже станешь законодательницей новой моды.

— Сомневаюсь, — усмехнулась Эви. — А может быть, ты пойдешь вместе с нами, Симона? Адам сказал, что он и тебя приглашает.

— Нет, нет, дорогая. Наслаждайтесь вдвоем. Сэм собирается научить меня карточной игре под названием «монти».

— Боюсь, он развратит тебя. — Эви захихикала. — Может быть, мне лучше остаться дома и понаблюдать за вами?

В следующий субботний вечер Эви нарядилась с особой тщательностью, готовясь к встрече с Адамом. Симона заколола ей волосы кверху и прикрепила белый плюмаж. Шею Эви украшала резная камея на черной бархатной ленте, принадлежавшая ее матери. Что и говорить, Эви выглядела очень элегантно и изысканно.

— Я тебе покажу, — произнесла она угрожающе, мазнув за каждым ухом несколькими каплями из скудных запасов французских духов. — Разумеется, запах корицы! — Она добавила каплю на шею. — Посмотрим, как вам понравится это, мистер Ролинз.

Эви взяла белую шаль и накинула на одно плечо. Затем повернулась к зеркалу для последнего осмотра. Ее сердце взволнованно билось, и фиалковые глаза сверкали в предвкушении необычного вечера. Она не видела Адама пять дней, но чувствовала себя так, как будто шла на первое свидание.

Эви поспешила вниз, на кухню, где Симона и Сэм о чем-то тихо разговаривали.

— Как я выгляжу? — спросила Эви, поворачиваясь так, чтобы они могли видеть ее со всех сторон.

— Потрясающе, дорогая. — Симона вся сияла. Ей казалось, что Эви никогда не выглядела прелестнее, чем сейчас, и дело было не только в элегантном платье — ее лицо освещал какой-то внутренний свет.

Сэм смотрел на нее с явным восхищением, но и некоторой опаской. Бедный человек должен держаться подальше от такой женщины.

— Вы уверены, что сегодня вечером вам не потребуется телохранитель?

— Нет. Я ведь буду с Адамом.

— Именно это я имею в виду, — сухо сказал Сэм. Эви покраснела, поняв его намек. В этот момент в кондитерскую вошел Адам. При виде Эви он застыл на месте и издал низкий протяжный свист, отчего она еще больше покраснела.

— Я думала, на тебе сегодня не будет ничего красного, дорогая, — насмешливо сказала Симона.

— Если вы все трое не прекратите издеваться надо мной, я никуда не пойду, — предупредила Эви.

— Означает ли это, что ты останешься со мной на весь вечер? — усмехнувшись, спросил Адам.

— Конечно, нет, — ответила она. — Это означает, что я сейчас повернусь и уйду наверх до конца вечера.

— В таком случае вашу руку, леди. — Он взял ее под руку. Когда они уходили, Адам повернулся и подмигнул Симоне: — Не жди ее скоро. Думаю, она вернется очень поздно ночью.

После их ухода на лице Симоны еще долго блуждала улыбка. Сэм сидел, незаметно восхищаясь ею. Он знал, что она не догадывается, как радость за других преобразует ее черты. Сердце Сэма всегда начинало биться быстрее в присутствии Симоны, и он решил подумать об этом в ближайшее время.

По натуре Сэм Монтгомери был скорее флегматиком. Из-за своего происхождения он вынужден был всю жизнь находиться вне общества и давно привык к этому, оставаясь бесстрастным и равнодушным к тем, кто окружал его.

Мастерское владение шестизарядным револьвером позволило ему найти свою нишу в лицемерном обществе, которое, с одной стороны, высоко ценило его умение, а с другой — обращалось с ним, метисом, как с отверженным. Сэм был реалистом и никогда не тратил времени на то, что не мог изменить.

Однако доброта этой женщины оставила глубокий след в его сердце.

Симона подошла к столу и начала месить тесто.

— Я никогда не видел тебя в модном платье, — сказал Сэм.

Симона покраснела, стараясь не встречаться с его взглядом.

— Такой женщине, как я, не нужны модные платья, — бросила она непринужденно, в то время как чувства испытывала иные. Невысказанным осталось то, что у нее никогда не было мужчины, ради которого можно было красиво одеваться.

Симона избегала смотреть на Сэма, боясь, что мужчина поймет то, что она сама тщательно скрывала. Она полюбила его и знала, что этот факт приведет его в замешательство. Он может уехать, и тогда она потеряет возможность быть рядом.

— Что ты имеешь в виду, говоря «такая женщина, как я»?

— О, это просто слова, — быстро ответила она. Она бросила на него скрытный взгляд, опасаясь, что уже сказала слишком много.

— И все-таки мне хотелось бы понять, — настаивал Сэм.

— О, Сэм, неужели зрение обманывает тебя? Разве ты не можешь отличить слойку с кремом от прокисшего теста?

— Зачем ты унижаешь себя, мышка? Ты можешь предложить мужчине гораздо больше, чем любая женщина из тех, что я встречал прежде. Однажды в твоей жизни появится настоящий мужчина, который сможет разглядеть это.