Очаровательная незнакомка - Ли Эйна. Страница 25

Черты его лица стали резкими, руки соскользнули с ее плеч.

– Ну что же… На тебя одну падет вина за то, что ты обесчестила имя Скоттов!

– Да, папа, я знаю, – печально отозвалась Энджелин. – Прости меня… – прошептала она, целуя отца в щеку.

С этими словами она выбежала из конюшни, оставив Генри наедине с его горькими мыслями. Храбрый Король протяжно заржал, словно прощаясь с убитой горем девушкой…

Спальня уже погрузилась в вечерний полумрак, когда Руарк вошел в комнату и увидел, что Энджелин, глубоко задумавшись, сидит одна у потухшего очага. Отбросив коробки, которые он принес с собой, Руарк поспешил к камину и опустился перед Энджелин на колени.

– Что с тобой, Энджел? Ты плохо себя чувствуешь?

Несколько секунд Энджелин смотрела ему в глаза ничего не выражающим взглядом, а затем покачала головой и сказала слабым голосом:

– Со мной все в порядке, Руарк.

У него отлегло от сердца, но тревога тут же вернулась, когда он взял ее руку и поднес к губам.

– Господи, Энджел! Да у тебя рука холодная как лед!

Он схватил другую ее руку и начал отогревать в своих ладонях.

– Почему у тебя не горит камин? И куда, черт побери, запропастилась Майра?

– Майра? – как эхо отозвалась Энджелин.

Надо что-то ему ответить, а у нее в голове пустота. Со времени разговора с отцом Энджелин словно провалилась в бездну позора и горя. Теперь же появление Руарка мало-помалу возвращало ее к жизни.

– Майры не будет несколько дней. У нее заболела сестра, и Майра уехала ухаживать за ней.

– В таком случае ты должна была попросить кого-нибудь из слуг растопить камин. Здесь же адский холод, малышка!

С этими словами Руарк вскочил на ноги и бросился к кровати. Порывшись в коробках, он извлек из одной дорогой норковый палантин, отороченный по низу норковыми хвостиками, и заботливо укутал им плечи Энджелин. Затем он принялся растапливать камин, украдкой бросая при этом тревожные взгляды на Энджелин, которая продолжала сидеть неподвижно и словно не замечала его. В конце концов, Руарку удалось добиться устойчивого пламени, и он снова подошел к Энджелин и опустился перед ней на колени. Его темные, полные беспокойства глаза вопросительно глядели на девушку.

– Милая, расскажи мне, что тебя тревожит. Ведь если я не буду знать, в чем дело, я не сумею помочь тебе!

Он взял ее на руки, как ребенка, и тепло его тела укутало неподвижную Энджелин, словно плащ. До этого момента она даже не сознавала, до какой степени замерзла. И только сейчас поняла, что в комнате она не одна – рядом с ней Руарк. Как чудесно быть в его объятиях! Заметив, что Энджелин начинает понемногу оттаивать, Руарк нежно улыбнулся и обхватил ладонями ее лицо. Несколько секунд он, не отрываясь, всматривался в ее сапфировые глаза, пытаясь прочесть в их глубине то, что не могли вымолвить уста девушки. Искушение такой тесной близости было слишком велико. Руарк наклонился к Энджелин и поцеловал ее. Не успели его губы коснуться ее рта, как оцепенелость, в которой до сих пор пребывала Энджелин, тотчас сменилась горячим желанием. Похоже, его прикосновение воздействует на нее одинаково, независимо от состояния, в каком она находится. И, с готовностью отдаваясь Руарку, Энджелин вдруг осознала одну простую истину – когда она покоится в его объятиях, то чувствует себя защищенной, причем это чувство, как ни странно, даже сильнее того жгучего сексуального желания, которое он неизменно будит в ней. И чувство это называется – любовь!

Чутко настроившись на волну Энджелин, Руарк без труда уловил то мгновение, когда она решила сдаться. Отбросив меховое манто с ее плеч, он осторожно уложил девушку на коврик перед камином, а сам улегся рядом, подперев голову рукой.

Пальцы Руарка поигрывали длинными локонами Энджелин, а его любящий взгляд был устремлен на нее.

– Расскажи своему папочке, что с тобой происходит, – шутливо поддразнил он ее.

– В этом-то все и дело. Я и впрямь все рассказала папе, – со вздохом отозвалась Энджелин.

Руарк улыбнулся, и все тело Энджелин пронизала сладкая дрожь, как всегда при виде его улыбки. – О, теперь я, кажется, начинаю понимать… Наклонившись, он чмокнул ее в нос:

– Генри не пришел в восторг, когда услышал, что ты собираешься уехать со мной.

– Это еще мягко сказано, – ответила Энджелин, стараясь не дышать.

У нее кружилась голова от того, что Руарк начал медленно расстегивать корсаж ее платья.

– А что именно ты ему сказала? – поинтересовался он, жадно пожирая глазами ее роскошную грудь, показавшуюся в вырезе.

– Я сказала, что я…

Она запнулась. Не стоит говорить Руарку о своей любви. Зная, как он к ней относится, Энджелин ни минуты не сомневалась, что такое признание лишь позабавит его. А с нее довольно и того, что она сегодня один раз уже выставила себя на посмешище!

Замаскировав свои истинные чувства ничего не значащей улыбкой, Энджелин обхватила руками шею Руарка.

– Я сказала, что уеду с тобой, потому что так хочу.

Наклонившись, он принялся щекотать языком чувствительные кончики ее груди. Энджелин закрыла глаза. Все ее тело сотрясала сладостная дрожь.

«И еще я сказала, что люблю тебя!» – мысленно воскликнула она, прижимая к груди голову Руарка.

Когда Генри отклонил приглашение на обед, Сара Стюарт была очень удивлена.

– Мне очень жаль, Энджелин, что ваш отец не смог сегодня присоединиться к нам. Он что, нездоров?

– Дело не в этом, миссис Стюарт, – запинаясь, начала объяснять Энджелин.

Подняв глаза, она встретилась взглядом с Руарком и попыталась продолжить:

– Он… просто он не…

– Энджелин пытается объяснить тебе, нэнни, что ее отец не одобряет наших отношений.

Сара Стюарт отложила ложку:

– Не одобряет наших отношений? А почему, собственно говоря, он должен не одобрять отношений бабушки и внука? Я не уверена, что правильно поняла тебя, Руарк.

Глаза молодого человека лукаво блеснули.

– Нэнни, дорогая, обо всем, что происходит в окрестностях нашего дома, вплоть до самой Миссисипи, ты прекрасно осведомлена благодаря многочисленным и надежным собственным источникам. Так что ты не хуже меня знаешь, почему расстроен Генри. Ему не нравится, что его дочь стала моей любовницей.

Энджелин почувствовала, как ее заливает краска стыда. Ей захотелось провалиться сквозь землю или немедленно выбежать из комнаты, лишь бы не видеть ясного взгляда ярких синих глаз Сары Стюарт. Кажется, предположение Руарка было не лишено оснований – старая дама отнюдь не удивилась, услышав слова внука. Снова грациозно взяв в руки ложку, она продолжала, как ни в чем не бывало, есть суп.

– Осмелюсь заметить, что у него есть для этого причины. Вопрос напрашивается сам собой: почему ты решил так бессердечно обойтись с этим невинным ребенком, Руарк?

– Нэнни, я очень тебя люблю. Я готов без колебаний отдать за тебя жизнь. Но ни за что не позволю тебе в нее вмешиваться! Ну а теперь, может быть, продолжим наш обед? Мэри так старалась приготовить что-нибудь повкуснее!

Во все время этого разговора Энджелин сидела едва дыша. Ее рука, в которой была зажата ложка, повисла в воздухе. Заметив состояние молодой женщины, Руарк подмигнул ей и ухмыльнулся.

– Дорогая, если ты сейчас же не опустишь ложку, боюсь, у тебя отвалится рука!

Если бы он при этом дал себе труд взглянуть на свою бабушку, то понял бы, что Сара Стюарт не намерена сдаваться – нравится это ее внуку или нет – и рассчитывает, что последнее слово в данной истории все же останется за ней. В седой голове этой преисполненной королевского достоинства леди уже созрел план, который сделал бы честь любому фельдмаршалу…

Нынешняя ночь, проведенная, как и предыдущая, в объятиях Руарка, отогнала прочь все сомнения, которыми была обуреваема Энджелин. Когда молодая женщина открыла глаза на следующее утро, она радостно улыбнулась при виде Руарка, безмятежно спавшего рядом с ней. Ее любящий взор жадно ловил его черты. Он выглядел сейчас как невинное дитя. Энджелин страстно захотелось потрогать пальцем его чувственную нижнюю губу, но она сдержала себя. Робость и застенчивость еще мешали ей решиться на такую вольность. Вздохнув, Энджелин выбралась из постели и босиком прошлепала через холл в свою комнату. Вчера вечером Руарк привел ее сюда, на свою кровать, объявив, что прикажет слугам перенести ее вещи к себе в комнату. Энджелин же предпочитала сохранить все как есть. Ей хотелось, чтобы было все же хоть одно место, которое она могла бы назвать своим, пусть даже это будет комната в его доме.