Очаровательная незнакомка - Ли Эйна. Страница 53

– У вас есть веревка?

– Если бы была, я бы уже давно повесился, – пробурчал в ответ Роберт.

Селеста со звонким шлепком бросила мокрые вещи на стол, а ее руки взлетели к бедрам.

– Ваша глупая болтовня меня просто бесит! А еще больше – то, что вы сидите тут и ничегошеньки не делаете. Вы вот горазды рассуждать о чужих недостатках, Роберт Скотт… На себя бы лучше посмотрели! Никогда в жизни я не видела человека, который бы так со вкусом себя жалел, – набросилась Селеста на Роберта. – Не вам одному выпали на долю горе и страдание, знаете ли…

С этими словами разгневанная девушка схватила с кровати свой плащ.

– А впрочем, месье, вы правы – мне действительно нечего здесь делать.

Пристыженный Роберт, осознавая правоту этих гневных слов, беспомощно уставился на молодую женщину. Когда она проходила мимо него, направляясь к двери, он схватил ее за руку. Селеста молча остановилась, но головы не повернула.

– Простите меня, мисс Дюпре. Вы были так добры и великодушны, а я вел себя как последний болван.

Он произнес эти слова, не вдумываясь в их смысл, и в ту же секунду с удивлением понял, что говорит правду. Селеста обернулась и взглянула ему в глаза.

– Желаю вам всего наилучшего, месье.

Она открыла дверь, намереваясь уйти.

– Селеста!

Девушка снова обернулась.

– Вы не могли бы остаться еще немного? – робко спросил Роберт, осознавая, что довольно глупо просить ее не уходить, когда он только что сам гнал ее.

Селеста заколебалась, не зная, на что решиться.

– Ну, если вам этого действительно хочется…

И она сняла плащ.

Роберт повесил его на крючок и вдруг улыбнулся, чего с ним уже давно не случалось.

– Не хотите ли кофе, мисс Дюпре? Укоризненно покачав головой, она напомнила:

– До сих пор вы называли меня Селестой, месье.

– А вы меня – Робертом.

Они смущенно уставились друг на друга, а затем Роберт принялся вычерпывать воду из ванны, а Селеста начала вытирать кофе, который он только что пролил на пол.

Роберт отнес ванну в ванную комнату и вернулся, неся в руке бельевую веревку. Не говоря ни слова, он привязал ее концы к крюкам на противоположных стенах комнаты.

Селеста так же в молчании развесила мокрое белье. Закончив эту работу, она с удовлетворением огляделась:

– Ну, теперь мне действительно больше нечего здесь делать. Я, пожалуй, пойду.

– Я провожу вас, Селеста.

После нескольких глотков свежего, прохладного воздуха Роберт почувствовал себя значительно лучше. Молодые люди в уютном молчании проследовали до самого берега и здесь остановились, заслышав звуки каллиопы [11], доносившиеся с только что причалившей лодки.

– В детстве я очень любил эти звуки, – мечтательно произнес Роберт.

Удивленная его тоном, Селеста повернула голову и увидела, что хотя на лице ее спутника по-прежнему не было улыбки, его больше не омрачал гнев.

Словно увядающие цветы, звуки и образы давно минувших дней снова ожили в памяти молодого человека.

– Когда мы с Энджелин были детьми, то каждый раз, заслышав каллиопу, стремглав бежали на пристань. Сестре тоже очень нравилась эта музыка, и она, бывало, тотчас же принималась танцевать и хлопать в ладоши в такт мелодии…

Селеста молчала, боясь неловким словом вторгнуться в эти милые ему воспоминания.

– Мама говорила, что когда-нибудь мы обязательно поплывем в Сент-Луис на самой большой лодке.

Внезапно выражение тихой радости на лице Роберта сменилось грустью и болью.

– Только эта мечта так и не сбылась…

Отвернувшись, он быстро зашагал прочь, и Селесте лишь оставалось бегом догонять его.

Глубокое декольте атласного платья цвета слоновой кости выставляло напоказ всю красоту обнаженных плеч и роскошной груди Энджелин.

– Ах, мисс, как вы чудесно выглядите! – воскликнула Майра, закончив укладывать волосы Энджелин и отступая на шаг, чтобы полюбоваться ею.

Энджелин критически оглядела себя в зеркале. На шее и в ушах молодой женщины сверкали сапфиры, которые Руарк подарил ей на Рождество.

– Боюсь, Майра, что моя внешность не имеет особого значения, – заметила Энджелин.

Враждебность, с которой ее встретили на балу в Нью-Йорке, все еще была для нее болезненным воспоминанием.

– Я знаю, что мистер Руарк будет гордиться вами.

Глаза горничной сияли от радости. Энджелин вздохнула. Как бы ей хотелось разделить эту уверенность! Но увы, это было невозможно, ибо как раз в эти минуты внизу в холле собрались представители самого изысканного общества Сент-Луиса, и все они как один готовы растерзать ее.

Снизу донеслись звуки вальса. Майра поспешно открыла дверь спальни.

– Ах, уже и музыка заиграла! Вам бы лучше поторопиться, мисс…

Энджелин снова вздохнула, расправила плечи и взяла в руки украшенный жемчугами веер.

В это время Руарк, стоя в холле, приветствовал появление Мейсона Деннинга с семейством. Взглянув наверх, он увидел, что по лестнице спускается Энджелин. Его темные глаза гордо вспыхнули. Поспешно извинившись перед гостями, он подошел к нижней ступеньке:

– Ты великолепно выглядишь, Энджел.

Он с чувством пожал ей руку и подвел к Деннингам.

– Энджелин, позволь тебя познакомить с Мейсоном Деннингом, его женой Синтией и их дочерью Пенелопой.

Деннинг слегка наклонил голову, Синтия метнула на Энджелин высокомерный взгляд, а Пенелопа робко улыбнулась.

– Здравствуйте! – любезно произнесла Энджелин.

– Прошу извинить – миссис Хантер обещала мне этот вальс.

Руарк взял ее за руку и увел.

– Подумать только – это ведь та женщина, с которой он познакомился на пароходе! – негодующе фыркнула Синтия.

– Ну да, та, что потом удрала на его жеребце, – подтвердил Мейсон.

Синтия Деннинг была вне себя.

– Я уверена, что она сделала это специально, ради того, чтобы привлечь его внимание.

– А я уверен, моя дорогая, что она в этом весьма преуспела, – добродушно заметил Мейсон, провожая глазами удаляющихся под руку Руарка Стюарта и его спутницу.

– Мне кажется, она очень хорошенькая, – как всегда в нос, заметила Пенелопа Деннинг.

– Радуйся, что ты не на ее месте, Пенелопа! – негодующим тоном воскликнула ее мать.

– Почему? – спросила девушка, бросая полный зависти взгляд на Руарка, который, обворожительно улыбаясь, кружил Энджелин по залу.

– И как только эта шлюха осмеливается так открыто демонстрировать их связь! – продолжала возмущаться Синтия. – Это оскорбляет всех нас, порядочных людей…

– Послушай-ка, Синтия, придержи свой язык, – предостерег жену Мейсон. – Руарк Стюарт – один из самых крупных наших вкладчиков. Я не позволю, чтобы важные деловые отношения были поставлены под угрозу из-за каких-то ничем не обоснованных слухов!

– Ничем не обоснованных? Как бы не так! – парировала Синтия. – Я слышала об этом из самых достоверных источников. Наша кухарка говорила мне – а ей рассказала мать подружки одного из конюхов Стюарта, – что отец этой Хантер работает на конюшне у Стюарта.

– И что это доказывает? – спросил Мейсон с покорным вздохом, в котором чувствовался богатый двадцатидвухлетний опыт семейной жизни.

– А то, что эта дамочка – любовница Руарка, разумеется! – самоуверенно объявила она и взяла дочь за руку. – Пойдем отсюда, Пенелопа.

Дамы удалились, оставив Мейсона в крайнем недоумении. По правде сказать, он тоже подозревал, что Энджелин Хантер – не просто случайная гостья в доме Руарка. Особенно укрепились эти подозрения, когда Мейсон Деннинг узнал, что недавно они вместе ездили в Нью-Йорк. Удивило банкира совсем другое – как его жена, исходя из совершенно незначащих, на его взгляд, посылок, пришла к тому же выводу, что и он.

Синтия Деннинг была не одинока – многие приглашенные дамы, особенно матери взрослых дочерей, тоже не спускали глаз с Энджелин. Руарк Стюарт уже давно был любимцем сент-луисского общества. За богатым холостяком, к тому же красавцем, охотились и маменьки, и дочки. Чувствуя, что на них смотрят, Энджелин не могла удержаться от улыбки, когда Руарк проделал ряд головокружительных поворотов.