Утро нашей любви - Ли Эйна. Страница 30

Все в этой некоронованной столице Среднего Запада поражало воображение: озеро Мичиган, монументальные здания и громадные толпы людей, которые не только одевались иначе, но и разговаривали не так, как техасцы.

Чикаго был крупнейшим железнодорожным узлом. Наблюдая за разгрузкой скота с платформ, прибывших из Канзаса, Китти захлопала в ладоши и прослезилась от восторга при виде клейма «Трипл-Эм» на шкурах животных.

— Китти, если бы я знал, что вы так соскучились по бычкам, то свозил бы вас на скотопригонный двор в Форт-Уэрте, — лениво протянул Джаред.

— Папа, ну ты и скажешь, — скорчила гримаску Дженни.

— Китти потому разволновалась, что бычки с ее ранчо, — объяснила Бекки.

— Не удивлюсь, если я пасла некоторых из них, — сказала Китти, утирая слезы.

— Вспомните об этом, когда будете есть бифштекс сегодня за обедом, — поддразнил ее Джаред.

Она одарила его негодующим взглядом и взяла близнецов за руки.

— Пойдемте, девочки, в наказание мы заставим его пройтись по магазинам.

— Вот что, милые дамы, — сказал Джаред, — можете выбрать по одному подарку — при условии, что он уместится в вашем чемодане.

Покидая знаменитые скотопригонные дворы Чикаго, они увидели на одном из зданий объявление о представлении, повествующем о Диком Западе с участием пяти индейцев и мисс Анни Оукли по прозвищу Верный Глаз.

Подпрыгивая от волнения, близнецы обратились к Джареду:

— Папа! Папа! Можно мы пойдем?

— На сегодняшнее представление мы уже опоздали, девочки. А следующее будет только завтра.

— Пожалуйста, папа! Джаред посмотрел на Китти:

— Что скажете?

— Ну, если наши железнодорожные билеты позволяют это, не вижу причин, почему бы нам не задержаться здесь еще на один день.

— Я опасался, что вы скажете что-нибудь в этом роде.

— Не морочьте мне голову, капитан Фрейзер. Будь вы против, то пресекли бы эту тему в зародыше. Он усмехнулся:

— Ах, миссис Драммонд, вы видите меня насквозь. Давайте посмотрим расписание поездов.

Они съездили на вокзал, закомпостировали билеты, а потом прошлись по магазинам. Близнецы выбрали себе сумочки, а Китти — белые перчатки. Затем все вернулись в отель. Китти и близнецы занимали смежные комнаты, а Джаред разместился напротив. Отдохнув и освежившись, они спустились в ресторан и заказали обед.

— Хороший был день, правда, папа? — сказала Беки — Да, я получил удовольствие, — отозвался он.

— А ты, Китти, хорошо провела время? — поинтересовалась Дженни.

— Очень хорошо, милая.

Переглянувшись с сестрой, Бекки произнесла заранее отрепетированную фразу:

— Папа, а правда Китти выглядит просто прелестно в этом голубом платье? Оно так подходит к ее глазам.

— Я учитывал это, когда покупал его, — ответил Джаред, явно забавляясь.

— Китти, а правда папе идет мундир?

— Да, дорогая, очень идет. — Девочки вели себя так, словно что-то затеяли, и чем быстрее это пресечь, тем лучше. — Если все уже пообедали, я хотела бы вернуться к себе.

Когда они покидали ресторан, метрдотель учтиво поклонился:

— Позвольте пожелать вам доброй ночи, миссис Фрейзер. Китти не стала поправлять его, ограничившись кивком:

— Благодарю вас.

Джаред шел последним, и она слышала, как метрдотель сказал ему:

— У вас очаровательная семья, капитан Фрейзер.

— Спасибо, я тоже так считаю, — отозвался тот. Девочки захихикали, и Китти поспешила увести их, пока они не смутили всех каким-нибудь неуместным замечанием.

— Тише, — шепнула она. — Некоторые люди способны сказать все, что угодно, ради чаевых.

По всей видимости, это сработало, потому что Джаред пожал мужчине руку и вручил ему щедрые чаевые.

Последняя мысль, мелькнувшая в голове Китти, прежде чем она погрузилась в сон, была о том, что метрдотель прав. С каждым днем они все более напоминают семью и, что гораздо важнее, начинают ощущать себя таковой.

На следующее утро Джаред отклонил предложение Китти продолжить вместе с ней и близнецами осмотр городских достопримечательностей. Он остался в отеле и провел время за чтением газет. Они встретились за ленчем, а затем отправились на представление.

Близнецы сидели с разинутыми ртами, наблюдая за парадом всадников, размахивающих разноцветными флагами и вымпелами. Вместе с остальными зрителями они хлопали в ладоши и вопили, подбадривая актеров, когда шайка улюлюкающих индейцев преследовала дилижанс, и во время ожесточенной схватки между отрядом кавалеристов и бандитами. Это было захватывающее зрелище, волнующее и красочное, особенно сцены с участием лошадей.

Но подлинной звездой представления была Анни Оукли. Меткость, с которой она разила врагов, произвела впечатление даже на Джареда, хотя сам спектакль показался ему слишком театральным.

— А ты умеешь палить из револьвера, как Анни Оукли, Китти? — спросила Бекки.

— Нет, милая, на ранчо от него мало прока. Но отец всегда настаивал, чтобы я не выезжала из дома без ружья.

— Спорим, ты стреляешь не хуже, чем она, — заявила верная Дженни.

— Не думаю, милая, хотя меня и учили попадать в цель. На ранчо, если тебе пришлось схватиться за ружье, нужно стрелять и стрелять быстро. Чтобы убить, к примеру, змею или изготовившегося к прыжку хищника. Это совсем не то, что стрельба по мишени.

— А ты носила портупею, как Анни Оукли?

— Нет, Дженни, у меня же не было револьвера. Но когда я была в вашем возрасте, девочки, все мужчины на ранчо ходили с «кольтами» за поясом.

— А ты когда-нибудь сражалась с индейцами, как в этом представлении?

— Нет, Бекки. К тому времени большинство индейцев уже находились в резервациях.

— Спорим, твой папа сражался, — сказала Дженни.

— О да. В молодости моему отцу и его братьям пришлось повоевать с индейцами и бандитами. Джаред счел нужным вмешаться.

— То, что вы видели, девочки, — это художественный вымысел. В настоящем сражении люди гибнут, — мрачно заметил он.

После представления близнецы бросились туда, где Анни Оукли и Буффало Бил подписывали программки. Пока они ждали, Китти сказала:

— Мне показалось, что вам не понравилась подобная интерпретация Дикого Запада.

— Наверное, потому, что Запад больше не дикий. Этот образ жизни канул в Лету, как и добрый старый Юг после Гражданской войны. На наших глазах исчезли рабство и южная аристократия, так же как и эпоха освоения Запада с ее виселицами и перестрелками. Мы взрослеем как нация, Кэтлин. Прошлое стало историей и принадлежит теперь летописцам и писателям.

— Но это же просто развлечение, Джаред. Как водевиль или любое другое театральное представление.

— Буффало Билл был армейским разведчиком, охотником на бизонов, ветераном индейских войн. В 1872 году конгресс наградил его Орденом Почета. А теперь, устраивая подобные представления, он принижает все, что он и ему подобные сделали для освоения Запада.

Китти молчала, устремив на него удивленный взгляд.

— В чем дело? — спросил он.

— Оказывается, в душе вы романтик, Джаред Фрейзер, как бы вы ни старались убедить всех в обратном.

— Не понимаю, о чем это вы толкуете? Китти улыбнулась:

— Думаю, понимаете.

Утром следующего дня они продолжили путь. Их поезд прибыл в Вашингтон накануне Четвертого июля [2], на которое была назначена церемония награждения. Джонатан с Сетом приехали раньше, и после короткой, но радостной встречи с близнецами мужчины уединились, чтобы посвятить Джареда в ход судебного разбирательства.

Близнецам не терпелось посмотреть город, но Китти проявила строгость и усадила их за урок истории Белого дома.

Вечером Джонатан заявил, что Китти нужно передохнуть от обязанностей гувернантки, и предложил сыновьям сводить ее в ресторан, пока он посидит с близнецами.

Сет встретил предложение с энтузиазмом в отличие от Джареда, не желавшего покидать отель.

— Тогда оставайся с отцом и девочками, — заявил Сет. — Я поведу Китти в ресторан, и мы будем танцевать всю ночь напролет.