Окрыленная мечтой - Либби Патриция. Страница 2

— Я все еще слышу шум и вонь Цицеро-стрит, — сказала она в ту ночь, когда они проговорили с Керри до утра. — Иногда от воспоминаний становится так плохо, что приходится идти в душ, чтобы снова почувствовать себя чистой.

Керри кивнула с молчаливым пониманием. У большинства людей есть часть прошлого, которую они хотят забыть. Плохие времена оставляют шрамы и изменяют судьбы. Джина помнит нищету и отчаяние. Она сама — авиакатастрофу над океаном… кошмарный момент, когда Джонни ушел под воду… она пыталась его вытащить… крики раненых и умирающих…

Однако, когда Джина спросила:

— А ты откуда, Керри? Глядя на тебя, не скажешь, что жизнь часто била тебя под дых, — она тихо ответила:

— Я выросла на ранчо в Орегоне. У меня замечательные родители. Я училась на медсестру в Портленде и затем работала там в городской больнице, пока не получила диплом.

Джина нахмурилась. В глубине удивительных глаз Керри угадывалась затаенная грусть. Тайна. Эти глаза как бы говорили: «Не пытайся заглянуть глубже, чем надо. Принимай меня такой, какая я есть, и не задавай лишних вопросов». Ладно. Раз прошлое Керри Кинкайд — запретная тема, она не станет ничего выпытывать. А если там была какая-нибудь темная история? Ну и что? Кто без греха? — рассудила Джина.

Мужской голос вывел девушек из задумчивости:

— Если каждый будет платить за себя, я, пожалуй, составлю вам компанию на ленч.

Это был Майк Девени, один из интернов Хартфорда. Он пошел с ними рядом — со стороны Джины.

— Конечно. Я знала, что ты появишься, поэтому прихватила с собой лишний сандвич, — ехидно ответила Джина.

Он улыбнулся:

— Как всегда, думаешь о моем пустом желудке и кошельке, милая? Неудивительно, что я тебя — так люблю.

Джина отвела глаза от его мальчишеского лица.

— Не принимай это на свой счет. Я всегда забочусь о голодающих интернах. Они будят во мне материнский инстинкт.

— Я знаю, как разбудить его совсем. — Майк почти мурлыкал. — Ты стала бы замечательной матерью.

Джина вспыхнула:

— Всему свое время, доктор.

Теплота покинула его голос.

— И это время настанет, когда на горизонте появится мистер Успех?

Вы поставили верный диагноз. А теперь, может, оставим эту тему? Он скривился, как от боли:

— Хорошо.

Они молча дошли до лифта и так же молча спустились на первый этаж. Керри отчаянно пыталась придумать, что бы сказать, но ей ничего не приходило в голову.

Помощь пришла со стороны.

— Это частные поминки, или я могу присоединиться к плакальщикам?

Керри оглянулась и задрала голову вверх, потому что рост доктора Тейлора составлял метр девяносто. Керри вновь подумала, как и в день их знакомства, что доктор Тейлор больше похож на плейбоя, чем на врача. Мускулистое тело, покрытое, по меткому замечанию Джины, «загаром пляжных мальчиков», уверенная манера держаться и открытая, вызывающая доверие улыбка — этот человек знал себе цену. И как сообщал беспроводной телеграф клиники, эта цена была высока. Бретт Тейлор был сыном миллионера.

Джина опомнилась первая:

— Поминки кончились, Бретт. — Она бросила на Майка многозначительный взгляд. — Предмет печали зарыт в землю. Можем немного посмеяться.

— Тогда я вам пригожусь. Я самый забавный мужчина в Хартфорде. А если вы наставите на меня пистолет, я даже могу начать шутить.

Керри улыбнулась. Доктор Тейлор, резидент по хирургии, умел понравиться. И хотя он не соответствовал ее представлениям о том, как должен выглядеть и как должен вести себя настоящий врач, она не могла отрицать, что общаться с ним очень приятно.

— Сделай это еще раз, — сказал он.

— Что сделать?

— Улыбнись. Ты еще красивее, чем я думал.

«Ты еще больший бабник, чем мне говорили, — подумала Керри. — Очаровашка со скальпелем. Так, по-моему, прозвала его Джина».

Джина предупреждала ее насчет Бретта: «Он цепляется к каждой новой медсестре. Ну, если она хорошенькая. За мной он в июне ухлестывал. Не принимай его всерьез. Бретт Тейлор — убежденный холостяк».

Они вошли в просторное, ультрасовременное кафе, которое, на взгляд Керри, было больше похоже на дорогой ресторан. Как и все в Хартфордской больнице, оно сочетало в себе красоту с функциональностью. В самом деле, когда на берегу Тихого океана строилась эта пятиэтажная больница, экономия была скорее исключением, чем правилом.

— Бретт, на тебя тут косятся, — заметила Джина, когда они сели за столик в углу.

Он проследил за ее взглядом. Перед прилавком раздачи стояла пепельная блондинка. Медсестра.

— Ева не имеет на меня никаких прав. Никто не имеет. — Он обратился к Керри: — Так что, если тебя это интересует, я свободен.

«Каким же ты можешь быть нахальным», — подумала Керри.

— Спасибо, но меня это не интересует.

«Я буду вести себя с ним так же бесцеремонно, как и он со мной, — подумала она. — Только так с такими типами и можно обращаться».

Но смутить Бретта Тейлора было не так-то легко.

— Я могу предоставить рекомендации. И гарантирую, что буду себя хорошо вести. Верно я говорю, Джина?

Он насмехался.

— Верно. Бретт ничего не просит и ничего не обещает. Так что, Керри, если ты не хочешь никаких обязательств, доктор Тейлор — мечта всей твоей жизни.

Если Бретт и понял скрытый сарказм, то не подал виду.

— Видишь, Керри. Во сколько за тобой заехать в субботу вечером?

Керри закусила губу. Она забеспокоилась:

— Извините, доктор Тейлор. У меня уже назначено свидание. — Это было свидание с книгой, но у нее не было никакого желания посвящать его в такие подробности.

Он улыбнулся ей — лениво и уверенно:

— В следующую субботу?

— Ну, я… — Керри не могла сказать ему, что не хочет стать его новой игрушкой. Или что пока еще не может доверить свое сердце другому человеку, даже только на один вечер. Стена, отделяющая ее от прошлого, была еще слишком хрупка.

Выручила Джина:

— Бретт, может, тебе будет больно это слышать, но у меня такое чувство, что Керри неинтересно твое предложение. Почему бы тебе не направить свои усилия на Еву Конли? Сдается мне, что она была бы более чем рада.

— Помяни черта… — едва слышно пробормотал Майк.

Ева направлялась к их столику. Изысканно стройная девушка со слегка раскосыми зелеными глазами и ярким макияжем. Глаза делали ее похожей на кошку — скоро Керри узнала, что наружность Евы вполне соответствовала ее характеру.

Она уверенно положила руку Бретту на плечо.

— Для меня здесь найдется местечко?

Бретт принес еще один стул и поставил его между Керри и Майком, а не рядом с собой. Ева прекрасно поняла намек. Ее глаза сузились от вспышки гнева.

— Бретт, дорогой, — сказала она медовым голосом, — я вижу, ты завоевал еще одно сердце.

Бретт знал, насколько она была ревнива, и не хотел, чтобы Керри каким-либо образом пострадала. Он сказал:

— Боюсь, что нет, Ева. У мисс Кинкайд оказался иммунитет к моим чарам.

В улыбке Евы было понимание… и обещание.

— Не расстраивайся, Бретт. Ты для меня все еще номер один. А мисс Кинкайд совсем не в твоем вкусе. Она смертельно боится летать. — Затем она обратилась к Керри: — С Бреттом так: любишь меня — люби мой самолет. Именно поэтому у нас так много общего. Я обожаю летать.

Керри пораженно смотрела в вызывающе накрашенные глаза. Как Ева могла узнать ее тайну? Как? Ведь доктор обещал не рассказывать никому о ее прошлом. А кроме него, никто не знал. Она почувствовала, как сжалось горло, а тело начало непроизвольно и неприятно вздрагивать. Ей нужно уйти до того, как Бретт задаст вопрос, который почти срывался с его губ. До того, как Ева выложит все, что она хотела скрыть. Это вскроет едва затянувшуюся рану, и перед Керри вновь появится та пропасть черного ужаса, к которой она так долго пыталась встать спиной.

Глава 2

В комнате отдыха медсестер, где, к счастью, никого не оказалось, Керри отчаянно старалась успокоиться. Она пыталась сдерживать рвущиеся наружу всхлипы, но у нее не получалось. «Все это в прошлом, — убеждала она себя. — Я операционная медицинская сестра. Не бортмедсестра. Мне никогда больше не придется летать».