Дай мне руку, тьма - Лихэйн Деннис. Страница 72

– Чушь, Кензи, ведь Джерри из нашей округи. Среди нас не мог вырасти нелюдь, подобный ему.

Я покачал головой.

– Между прочим, ты тоже из нашей округи, Джек. И мой отец. А что вы оба натворили на том складе?

Я пошел обратно вдоль дорожки, но он бросил мне вслед:

– А как насчет тебя, Кензи? И того, что ты устроил здесь сегодня?

Я оглянулся и увидел Кевина, еще не потерявшего сознание, несмотря на боль, его рот и подбородок были залиты кровью.

– Я никого не убил, Джек.

– Но если б я не заговорил, убил бы. Да, убил бы.

Не останавливаясь, я обернулся.

– Хочешь выставить себя чистеньким, а, Кензи? Подумай над тем, что я тебе сказал. Помни, что ты мог бы сделать.

Из темноты впереди меня раздались выстрелы. Я видел вспышку и буквально почувствовал полет первой пули над своим плечом.

Я упал на пол в тот момент, когда вторая пуля прорвалась из темноты в свет.

Позади я услышал два леденящих душу звука от встречи металла с человеческой плотью.

Из темноты появился Пайн, на ходу снимая глушитель с пистолета. Его руки в перчатках были окутаны дымом.

Я обернулся.

Фил стоял на коленях, закрыв голову руками.

Бубба стоял с запрокинутой головой, вливая себе в рот водку из бутылки.

Кевин Херлихи и Джек Рауз смотрели на меня немигающим взором, посреди лба у каждого зияла аккуратная дырка.

– Пришло время для супермена, – сказал Пайн, подавая мне руку в перчатке.

Глава 37

Когда мы спускались в лифте вниз, мне не понравился взгляд Пайна, направленный на Фила, который стоял с опущенной головой, опершись на "порш", как будто нуждался в дополнительной поддержке. Взгляд Пайна был неподвижным.

Не доезжая до первого этажа, Пайн что-то сказал Буббе, и тот в ответ засунул руки в карманы пальто и пожал плечами.

Двери лифта раскрылись, мы влезли в машину, выехали через заднюю дверь и свернули на проулок, ведущий к Саут-стрит.

– О, Господи, – сказал Фил.

Я медленно вел машину по проулку, сосредоточив взгляд на лучах от передних фар, рассекающих тягостную темень впереди.

– Останови машину, – с отчаянием проговорил Фил.

– Нет, Фил.

– Пожалуйста. Меня сейчас вырвет.

– Знаю, – сказал я. – Но ты должен потерпеть, пока мы не покинем зону их видимости.

– Но почему, Боже ты мой?

Я выехал на Саут-стрит.

– Потому что, если Пайн или Бубба увидят, что тебя рвет, то убедятся, что тебе нельзя доверять. Держись.

Я проехал квартал, свернул направо и, прибавив скорость, поехал по Саммер-стрит. Миновав полквартала после Саут Стейшн, я завернул за здание почты, проверил, не начинается ли загрузка почтовых машин, и лишь тогда остановился у мусорных баков.

Фил выскочил из машины еще до остановки, и я включил радио, чтобы не слышать звуки, издаваемые его телом, взбунтовавшимся против того, что ему пришлось увидеть.

Я включил звук на полную мощность, и окна буквально завибрировали под песню группы "Спондж" – "Плауд", рвущуюся из динамиков, мощные гитарные рифы впивались мне в мозг.

Два человека были убиты, и я сам чуть не спустил курок. Они не были невинными обывателями. И тем не менее они были человеческими существами.

Фил вернулся в машину, я подал ему салфетку и уменьшил звук. Он вытер салфеткой рот, я выехал обратно на Саммер-стрит и направился в сторону Саути.

– Почему он убил их? Они ведь сказали нам все, что было нужно.

– Они ослушались своего босса. А тебе лучше оставить свои "почему", Фил.

– Но, ради Бога, он только что застрелил их! Он вытащил пистолет, а они ведь были связаны, и я стоял рядом, глядя на них, и тут – черт – ни звука, ничего, одни только дыры.

– Послушай, Фил.

Я припарковался у обочины дороги на темном участке возле арабской кофейни, и аромат жареного кофе пытался перебить запах мазута и бензина, идущий от доков слева.

Фил закрыл глаза руками.

– О, Господи!

– Фил! Черт возьми, посмотри на меня!

Он опустил руки.

– Что?

– Этого никогда не было. Понял? – Видимо, я орал, поэтому Фил отпрянул от меня в темноту салона, но мне было все равно. – Ты тоже хочешь умереть? Да? Речь сейчас именно об этом, Фил.

– О, Господи. Я? Почему?

– Потому что ты свидетель.

– Знаю, но...

– "Но" не дает тебе выбора. Все очень просто, Фил. Ты жив, потому что Бубба никогда не убьет того, кто для меня что-то значит. Ты жив, потому что он убедил Пайна, что я буду держать тебя в узде. Что до меня, то я жив, потому что они знают: я буду молчать. И кстати, мы оба вполне можем загреметь в тюрьму за двойное убийство как соучастники. Но до этого никогда не дойдет, потому что, если у Пайна появится причина для беспокойства, он просто-напросто убьет сначала тебя, затем меня, а потом, возможно, и Буббу.

– Но...

– Спрячь свои чертовы "но" в карман, Фил. Клянусь богом: ты должен убедить себя, что ничего этого просто не было. Тебе приснился кошмарный сон, а Кевин и Джек уехали в отпуск. Потому что если ты не сделаешь этого, то проболтаешься.

– Нет.

– Поверь мне. Ты расскажешь своей жене или подружке, или просто кому-нибудь в баре, и тогда все мы – покойники. И тот, кому ты расскажешь, тоже. Понятно?

– Да.

– За тобой будут следить.

– Что?

Я кивнул.

– Прими это и найди способ примириться. Какое-то время ты будешь под наблюдением.

Ему стало трудно глотать, глаза выкатились, и мне показалось, что его снова вырвет.

Вместо этого он покрутил головой, выглянул в окно и вжался в сиденье.

– Как тебе-то удается? – прошептал он. – День прошел, и ладно?

Я откинулся на сиденье, закрыл глаза, слушая рокот немецкого мотора.

– Как ты уживаешься сам с собой, Патрик?

Я включил первую передачу и, пока мы ехали по Саути и спускались вниз, в наши места, не проронил больше ни слова.

Я оставил "порш" перед своим домом и отправился за своей "викторией", припаркованной чуть дальше, так как "порш-63" – не та марка, на которой стоит ездить по округе, если желаешь не привлекать внимания.

Фил стоял у пассажирской двери, но я покачал головой.

– В чем дело? – спросил он.

– Ты останешься здесь, Фил. На этот раз я один.

Теперь он покачал головой.

– Нет. Она была моей женой, Патрик, и этот гад ее подстрелил.

– Хочешь, чтобы он подстрелил и тебя, Фил?

Он пожал плечами.

– Считаешь, не гожусь для этого?

Я кивнул.

– Не годишься, Фил.

– Почему? Из-за случившегося в боулинге? Но ведь Кевин вырос среди нас. Был нашим товарищем. Так что понятно, почему я потерял над собой контроль. Но Джерри? – Он приставил свой пистолет к крыше машины, достал патроны и вставил в обойму. – Джерри – тварь вонючая. Он умрет.

Я посмотрел ему в глаза, ожидая, когда он сам поймет, как глупо он выглядит, этакой пародией на крутого Уокера, демонстрирующего браваду.

Фил не отвел взгляд, а дуло его пистолета стало медленно поворачиваться, пока не остановилось на моем лице.

– Собираешься застрелить меня, Фил? А?

Рука его была тверда. Пистолет не шелохнулся.

– Ответь же, Фил. Собираешься застрелить меня?

– Если сам не откроешь, Патрик, я выстрелю в стекло и влезу внутрь, чего бы мне это ни стоило.

Я спокойно посмотрел на пистолет в его руке.

– Я тоже ее люблю, Патрик. – Он опустил пистолет.

Я сел в машину. Он стал стучать в окно пистолетом, а я вздохнул, понимая, что Фил либо станет преследовать меня по пятам, либо выстрелом выбьет окно моего "порше" и заведет его без всякого ключа.

Поэтому я потянулся через сидение и открыл дверцу.

Дождь начался примерно в полночь, сначала даже не дождь, а всего несколько капель пополам с грязью на лобовом стекле, смытых стеклоочистителем.