Мистик-ривер - Лихэйн Деннис. Страница 82

Уайти заглотнул увесистый кусок чизбургера, запив его содовой.

— Ты ведь ни на секунду не думаешь, что девушку порешил этот парень, так ведь?

Шон откусил от своего сэндвича с тунцом.

— Я знаю только, что он мне врет. И предполагаю, что ему известно кое-что про пистолет. И думаю — пока, конечно, предположительно, — что старик его жив.

Уайти окунул колечко лука в соус-тартар.

— Это из-за пяти сотен в месяц из Нью-Йорка?

— Ага. Ты знаешь, в какую сумму это выливается, если суммировать годы? Почти восемьдесят штук! Кто, кроме отца, будет слать такие деньги?

Уайти промокнул губы салфеткой и затем опять вгрызся в свой чизбургер, а Шон с удивлением подумал, как это он ухитряется до сих пор избегать инфаркта, если привык столько есть, пить, а еще и работать как зверь по семьдесят часов в неделю, когда надо гнать трудный случай.

— Ну допустим, он жив, — сказал Уайти.

— Допустим.

— И что это тогда? Хитроумный план отомстить за что-то Джимми Маркусу, пришив его дочь? Это ж не кино все-таки?

Шон фыркнул:

— А если кино, кто, по-твоему, сыграет тебя?

Уайти тянул свою содовую через соломинку, пока та не уперлась в лед.

— Знаешь, я все думаю об этом. Может так случиться, лучший из лучших, что мы решим этот ребус. Призрак из Нью-Йорка, всякое такое... И тогда из нас сделают кассовый боевик, и Брайан Деннехи будет рад-радешенек возможности сыграть меня.

Шон смерил его взглядом.

— Мысль довольно здравая, — сказал он, удивляясь, как это он сам не увидел сходства раньше. — Ты покороче будешь, сержант, но суть та же, брюхо ты тоже нарастил порядочное.

Уайти кивнул и отодвинул тарелку.

— А тебя мог бы сыграть один из этих душек — «друзей». Ведь правда же, парни эти выглядят так, словно каждое утро проводят час перед зеркалом, выдергивая волосы из ноздрей и подравнивая брови, а раз в неделю делают педикюр? Вот кто-нибудь из них и подойдет.

— Ты просто ревнуешь.

— Вся штука в том, однако, — сказал Уайти, — что весь этот крен в сторону Рея Харриса — дело дохлое. Вероятность тут примерно единиц шесть.

— Из десяти?

— Из тысячи! Вернемся к началу, хорошо? Рей Харрис настучал на Джимми Маркуса. Маркусу это известно, и он втихомолку берет Рея в оборот. Тому, однако, удается ускользнуть и осесть в Нью-Йорке, где он находит работу, достаточно стабильную, чтобы в течение последующих тринадцати лет посылать домой по пять сотен ежемесячно. Потом в один прекрасный день он, проснувшись, говорит себе: «Точка. Настало время рассчитаться». Он садится на автобус, приезжает сюда, чтобы порешить Кэтрин Маркус. И не просто порешить, а с особой жестокостью. Все, что происходило в парке, указывает, что убийца был в бешеной ярости. И что ж, после всего этого, после того, как старик Рей — старик, потому что сейчас ему должно быть лет сорок пять, — протопал по всему парку, преследуя девушку, он тихо-мирно садится на автобус и возвращается в Нью-Йорк, прихватив с собой пистолет? Ты Нью-Йорк проверил?

Шон кивнул:

— Ничего не найдено — ни в социальной помощи, ни на кредитных картах на его имя; в трудовых соглашениях также не указан человек его возраста и с такой фамилией. Ни нью-йоркская полиция, ни полиция штата не задерживала никого с похожими отпечатками пальцев.

— Но ты думаешь, что Кэтрин Маркус убил он? Шон покачал головой:

— Нет. То есть я хочу сказать, что не уверен. Я ведь даже не знаю, жив ли он. Я лишь говорю, что это возможно. И что существует большая вероятность, что был использован его пистолет. И я считаю, что Брендан что-то знает и не сумеет назвать никого, кто мог бы подтвердить, что в то время, когда убивали Кейти, он находился дома в своей постели. Вот я и надеюсь, что, посидев в камере, он нам кое-что расскажет.

Уайти громко рыгнул.

— Но слово за тобой, сержант.

Уайти пожал плечами:

— Мы даже не знаем, Рей ли Харрис грабил бар восемнадцать лет назад. Не знаем, ему ли принадлежал пистолет. Все это наши домыслы. И в лучшем случае привходящие обстоятельства. В суде они не пройдут. Хороший автомат по сбору данных их и учитывать не будет.

— Да, но по ощущению это так.

— По ощущению.

Уайти взглянул поверх плеча Шона и увидел, что дверь открывается.

— О господи, эти два близнеца-недоумка!

Из-за кабины для прослушивания выглянул Суза.

За ним следом поспешал Конноли.

— А вы говорили, что это пустое, сержант!

Уайти приложил руку к уху и поднял глаза на Сузу:

— Что такое, мальчик? Я ведь плохо слышу.

— Мы просмотрели записи о буксировке с парковочной площадки возле «Последней капли», — сказал Суза.

— Это не наша территория. Я ведь предупреждал.

— Мы обнаружили, что автомобиля до сих пор никто не востребовал, сержант.

— Ну и?..

— Мы попросили служителя выйти и перепроверить, там ли еще автомобиль. Вернувшись, он сообщил по телефону, что багажник течет.

— Что же из него течет?

— Неизвестно, но он сказал, что запах ужасный.

«Кадиллак» был двухцветный: верх — белый, низ — темно-синий. Уайти склонился к окошку со стороны пассажира, вгляделся, прикрыв глаза сбоку.

— По-моему, там какое-то подозрительное бурое пятно возле дверцы водителя!

Стоявший возле багажника Конноли сказал:

— Господи, чувствуете запах? Воняет, как во время отлива в Уолластоне.

Уайти обошел машину сзади как раз в тот момент, когда служитель пункта передержки вложил в руку Шона фомку.

Шон встал рядом с Конноли и отодвинул его со словами:

— Воспользуйся галстуком.

— Что?

— Прикрой нос и рот. Галстуком.

— А вы чем пользуетесь?

Уайти ткнул себя в поблескивающую от мази верхнюю губу.

— Мы во время таких рейдов «Виксом» мажемся. Простите, ребята, «Вике» весь вышел.

Шон сунул фомку в щель багажника, нащупал ею замок и нажал, чувствуя, как металл скользнул по металлу, а потом ухватил гнездо замка.

— Получилось? — спросил Уайти. — С первой попытки, да?

— Получилось. — Шон резко потянул на себя, вытаскивая замок, крышка, щелкнув, приподнялась, и запах отлива сменился на другой, еще ужаснее — смесь болотного газа с протухшим мясом и яйцами.

— Господи Иисусе! — Конноли прижал галстук к лицу и попятился от машины.

— Сэндвич Монте-Кристо, как я понимаю? — сказал Уайти, а Конноли позеленел.

Между тем Суза сохранял невозмутимость. Зажав нос, он сделал шаг к багажнику и сказал:

— А где у него лицо?

— Вот его лицо, — сказал Шон.

Парень лежал скрюченным, в позе зародыша, голова откинута назад и немного вбок, словно шея у него была переломана, туловище же скособочено в другую сторону. На нем был добротный костюм и добротные ботинки, а примерный возраст его — лет пятьдесят — Шон определил по рукам и залысинам. На спинке пиджака Шон увидел отверстие и, сунув в него авторучку, приподнял материю, чтобы заглянуть внутрь. На прожелтевшей от пота рубашке он обнаружил второе отверстие, соответствующее первому, но чуть повыше, так как рубашка в этом месте задралась.

— Вот и выходное отверстие, сержант. Явный пистолетный выстрел. — Секунду он вглядывался в багажник. — Но гильзы не видно.

Уайти повернулся к Конноли, которому, видно, стало плоховато.

— Лезь-ка обратно в машину и отправляйся на парковку «Последней капли». Там первым делом свяжись с местной полицией. Стычки с ними из-за того, чья это территория, нам ни к чему. И прочеши то место на площадке, где натекло больше всего крови. Может, и пуля там. Понял?

Конноли кивнул, хватая ртом воздух.

— Пуля вошла в грудину в ее нижней доле, — сказал Шон. — Это выстрел наповал.

— Вызови там Гражданскую службу безопасности, — сказал Уайти, обращаясь к Конноли, — и побольше наших, сколько сможешь, чтобы особенно не раздражать местную полицию. Отыщешь пулю и лично доставишь в лабораторию.

Изогнувшись, Шон сунул голову в багажник, вгляделся в месиво лица.