Кусака - Маккаммон Роберт Рик. Страница 94

Он уже заметил, что мотоцикла Коди возле дома нет. Вероятно, прикинул Керт, мальчик в общежитии. Он никогда не боялся темноты, но пройти через первую комнату, когда образ обугленного черного существа, хлещущего хвостом, так и впивался в мозг, оказалось непросто. Но он одолел кухню и порылся в ящике, отыскивая спички и свечу. Найдя один-единственный короткий огарок и коробок спичек, Керт зажег фитиль. Пламя разгорелось, и он увидел на коробке эмблему «Колючей проволоки».

Он заметил свидетельство того, что Коди был здесь: на кухонном столе стояла воткнутая в блюдце свеча. Керт раскрыл холодильник, вынул бутылку виноградного сока, в которой оставалось всего несколько глотков, и прикончил ее. Во рту все еще держался медный привкус крови, а две прогалины на десне, где раньше были зубы, дергало в такт сердцебиению.

Он зажег прилепленную к блюдцу свечу и забрал с собой в спальню. Его лучшая рубаха – красная ковбойка – валялась на полу. Осторожно передергивая плечами, Керт натянул ее и уселся на кровать. Было адски жарко, по лицу катился пот.

Заметив, что стоявшая на ночном столике маленькая фотография Сокровища перевернулась, он поднял ее и уперся взглядом в освещенное желтым неярким светом лицо.

«Сколько времени прошло, – подумал он. – Уйма.»

Кровать притягивала. Она хотела, чтобы Керт забрался во влажные простыни, прижимая портрет Сокровища к груди, свернулся клубком и уснул. Потому что сон отделял от смерти один шаг. Керт понял: этого-то он и ждал. Сокровище была там, в недоступном для него краю. По-прежнему золотоволосая, с солнечной улыбкой, она всегда останется молодой – у него же каждый день будет отнимать еще чуточку сил и здоровья.

Но в свете свечи он разглядел на фотографии то, чего раньше не замечал: в лице Сокровища проступал Коди. Да, густые кудри были такими же, как у Коди, но было и другое – резко очерченный подбородок, широкие брови, угловатое лицо. И глаза: даже, когда Сокровище улыбалась, в них таилась сталь, точно как у Коди. «Больно уж сильной была Сокровище, чтобы поладить со мной, – подумал Коди. – Шибко сильной.»

Коди был в Сокровище. На этом самом фото. Он все время был там, только до этой минуты Керт этого не замечал.

А Сокровище жила в Коди. Мысль была ясной, как пробившийся сквозь грозовые тучи сноп солнечного света, и тьма в голове у Керта начала рассеиваться.

Он зажал рот рукой, чувствуя себя таким оглушенным, словно только что схлопотал в зубы. Сокровище жила в Коди. Она оставила ему частицу себя, а он отшвырнул дар, как засопленную тряпку.

– О Боже, – прошептал он. – О Боже мой. – Он взглянул на расколотую вешалку, которая висела на стене, и наружу запросился стон.

Нужно найти Коди. Нужно заставить мальчика понять, что его отец был слеп и болен сердцем. Всего этим не поправить, много грязной воды утекло – но когда-то надо начинать, правда? Керт осторожно вынул фото Сокровища из рамки, потому что хотел, чтобы Коди увидел в ней себя, бережно сложил и убрал в задний карман.

Обретя цель, он простучал башмаками по покоробленным доскам. С треском захлопнув за собой дверь-ширму, Керт вышел на Сомбра-стрит и повернул к северу, туда, где она сходилась с Трэвис-стрит.

Рэй Хэммонд в городской клинике закончил натягивать одежду – залитую кровью рубаху и все прочее, – и вышел из палаты. Очки пропали, так что все имело размытые контуры, но Рэй видел достаточно хорошо, чтобы идти, не натыкаясь на стены. Он почти добрался до сестринского поста, и тут из двери справа от него появилась сиделка (кажется, миссис Боннер, подумал Рэй) и сказала:

– И куда это вы, молодой человек, направляетесь?

– Домой. – Распухший язык все еще казался непомерно большим, а открывать и закрывать рот было больно.

– Только, когда доктор Мак-Нил даст добро.

В голосе звучала та же непререкаемость, что у Косоглазки Джеппардо.

– Я сам даю себе добро. Я не могу уснуть и не собираюсь лежать там и глазеть в потолок.

– Ну-ка, – она взяла его за руку. – Ты возвращаешься в постель.

Еще одна пытается убрать меня с дороги, подумал он, и внутренне запылал от гнева.

– Сказал же, я иду домой, – Рэй вырвал руку. – Зато не говорил, что вам можно хвататься за меня. – Даже без очков парнишка разглядел, как медсестра возмущенно поджала губы. – Пусть я еще не взрослый, но права у меня есть. Например, пойти к себе домой, когда вздумается. Спасибо, что залатали, и адиос.

Рэй, слегка припадая на одну ногу, прошел мимо медсестры. Он ожидал, что будет схвачен за плечо, но успел сделать три шага, и только тогда услышал, как она начала звать доктора Мак-Нила. Рэй прошел мимо первого стола, пожелал миссис Сантос доброй ночи и двинулся дальше, за дверь. Доктор Мак-Нил за ним не пришел. Рэй подумал, что у дока есть дела поважнее, чем гоняться за ним. Из-за тумана и плохого зрения мальчик видел от силы на десять футов вперед, а воздух вонял, как «химическая бомбочка» из школьной лаборатории, но он упрямо шагал по Селеста-стрит, с хрустом наступая кроссовками на осколки битого оконного стекла.

Когда Рэй отправлялся домой, Коди Локетт остановил мотоцикл на окраине, у ступеней католической церкви. Он поднял очки на лоб и немного посидел на стреляющем и вздрагивающем мотоцикле. За витражами церковных окон горели свечи, виднелись движущиеся внутри люди. В любую другую ночь из Коди уже сделали бы отбивную только за то, что он находился здесь, но сегодня правила поменялись. Он выключил двигатель и фару, слез с мотоцикла

– и тут-то увидел стоящую во дворе на другой стороне Первой улицы фигуру. До нее было каких-нибудь пятнадцать футов. Коди взялся за примотанную к рулю биту, усаженную гвоздями.

Лица этого человека Коди разглядеть не сумел, но заметил, что ему на плечи свисают маслянистые завитки черных волос.

– Кроуфилд? – спросил он. И повторил уже громче: – Кроуфилд, это ты?

Санни Кроуфилд не шелохнулся. Возможно, он улыбался, а может быть, лишь косо поглядывал на Коди. В свете церковных свечей глаза Санни влажно блестели.

– Лучше вали с улицы, мужик! – сказал Коди. Кроуфилд снова не ответил. – Оглох ты, что…

Кто-то взял его за руку. Коди рявкнул: «Черт!» и круто обернулся.

На ступеньках стоял Зарра Альхамбра.

– Чего ты тут делаешь, Локетт? Спятил?

Оставленный Риком сторожить двери, Зарра услышал сперва мотоцикл Локетта, а потом, как парень с кем-то разговаривает.

Коди выдернул руку.

– Я пришел к Хурадо. – Он не сказал, к кому именно. – И пытался объяснить Кроуфилду, что лучше ему найти какую-нибудь крышу. – Он махнул рукой на другую сторону улицы.

Зарра посмотрел.

– Кроуфилд? Где?

– Вон там, мужик! – Коди ткнул пальцем и понял, что палец нацелен на пустое место. Фигура исчезла. – Он стоял там, во дворе, – сказал Коди. Он оглядел улицу, но Санни Кроуфилда поглотил дым. – Зуб даю, он там был! То есть… кто-то, похожий на него!

Обоих поразила одна и та же мысль. Широко раскрытые глаза Зарры заметались, и он отступил на пару шагов:

– Пошли.

Коди быстро вошел за ним в церковь.

В алтаре было яблоку негде упасть. Люди сидели и на скамьях, и в проходах. Отец Ла Прадо с шестью или семью добровольцами пытался не допустить панику, но испуганные голоса и рев младенцев напоминали гвалт сумасшедшего дома. Коди прикинул, что здесь собралось, по крайней мере, две сотни жителей Окраины – а в других частях храма, может быть, и больше. У алтаря установили стол, заставленный пластмассовыми стаканчиками, бутылками воды, сэндвичами, пончиками и прочей снедью с церковной кухни. Десятки свечей заливали церковь темно-желтым светом. Кое-кто принес керосиновые лампы и фонарики.

Коди решительно двинулся за порог, но не успел сделать и пяти шагов, как вдруг кто-то уперся ладонью в его покрытую кровоподтеками грудь ладонью и отпихнул назад. Лен Редфезер, парнишка-апач, почти такой же здоровенный, как Танк, прорычал:

– А ну, мужик, убирай отсюда свою задницу! Ну!