Дневник осады Порт-Артура - Лилье Михаил Иванович. Страница 69

Я зашел в блиндаж: все помещение оказалось битком набито исключительно молодыми офицерами. Старший из них был военный инженер капитан Верее, который бессменно находился на форте и вел все оборонительные работы.

Условия, в которых приходилось жить и работать этим достойным защитникам форта, были самые тяжелые. И офицеры, и нижние чины терпели сильный недостаток решительно во всем, начиная с пищи и кончая одеждой.

На батарее Лит. Д, куда я тоже заглянул, оставалось около 60 снарядов на все 6 орудий.

ПРИКАЗЫ

по войскам Квантунского укрепленного района

14 декабря 1904 года.

Крепость Порт-Артур

№ 959

Командующий В.-С. стр. полком подполковник Глаголев 13 сего декабря от ран, полученных в бою с японцами, помер. В.-С. стр. полк предписываю принять на законном основании 5-го В.-С. стр. полка подполковнику Сейфулину. О приеме донести по команде.

№ 960

Вновь прошу наших священников объезжать и обходить полковые участки обороны, дабы дать возможность нашим геройским защитникам помолиться на Святом Кресте и, приложившись к нему, получить благословение и услышать слова духовного отца. Я знаю, что все служители алтаря выполнят это, так же как на Высокой священники 5-го и 27-го В.-С. стрелкового полков, с крейсера «Баян» и броненосца «Победа» исполнили свой долг, как только может исполнить его верующий христианин.

Командирам частей представлять возможность бывать священникам на позициях и указать время.

№ 961

Начальник сухопутной обороны генерал-лейтенант Фок, при рапорте от 12 сего декабря за № 20, представил рапорт коменданта форта № 2, 25-го В.-С. стрелкового полка штабс-капитана Кватца о порядке очищения форта и копии с записок бывшего командующего В.-С. стрелковым полком подполковника Глаголева к штабс-капитану Кватцу. В заключение своего рапорта генерал-лейтенант Фок доносит, что он признает все распоряжения, как подполковника Глаголева, так и штабс-капитана Кватца, совершенно правильными. Прочтя рапорт штабс-капитана Кватца от 10 декабря за № 60 и две служебные записки подполковника Глаголева, я вижу, что мое приказание об очищении форта № 2 было приведено в исполнение генерал-лейтенантом Фоком образцово, за что долгом и особенным удовольствием считаю объявить его превосходительству сердечную благодарность. Форт № 2 поглотил во все время его обороны массу геройских защитников: сначала капитан 25-го В.-С. стрелкового полка Резанов, затем поручик того же полка Фролов и штабс-капитан Кватц исполнили долг на славу, несмотря на громадные потери. 5 декабря японцы взорвали форт, и защитники форта были принуждены сесть за траверс и казематы, мост был сломан. Положение стало отчаянное; не нанося врагу существенного вреда, приходилось или, выводя защитников, взорвать форты и сохранить геройский гарнизон для дальнейшей борьбы с врагом, или сидеть и ждать, когда уничтожат всех. Я приказал генерал-лейтенанту Фоку вывести гарнизон и затем взорвать форт, так как подготовить к взрыву давно уже мною было приказано. Все распоряжения генерал-лейтенантом Фоком были отлично выполнены, гарнизон в полном порядке выведен, Куропаткинский люнет обеспечен, и, когда все было подготовлено, форт взорван, и наши герои защитники от взрыва не пострадали.

Из рапорта штабс-капитана Кватца видно, что в этот трудный период для форта поведение гг. офицеров и нижних чинов было геройское.

Квантунской крепостной артиллерии поручик Голдин руководил лично стрельбой, оставшись только с тремя нижними чинами, сам наводил орудия и несколько раз удачными выстрелами картечью сбрасывал вскакивающих японцев на бруствер обратно в ров. Один раз, когда группа японцев в несколько человек бросилась на гребень бруствера, он скомандовал орудию стрелять, сам схватил винтовку и на моих глазах уложил первого же японца, который во весь рост показался на бруствере.

Мичман Витгефт, придя на форт со своими моряками в поддержку гарнизону и получив от меня указания, где на бруствере поместить своих, лично расставил всех моряков, указал им задачу, лично руководил бросанием бомбочек, а в то же время, когда одна из пироксилиновых бомб попала в бруствер и разрушила его, убив около 15 человек, когда люди, оглушенные, бросились с бруствера, он своим примером, вскочив сам на бруствер, задержал всех, восстановил полный порядок, и под его наблюдением бруствер был быстро заделан.

26-го В.-С. стрелкового полка подпоручик Витвинский руководил по моему приказанию обороной горжи, и, несмотря на убийственный огонь с редутов, он все время находился на горже и даже лично указывал цели матросу, который стрелял из 37-миллиметровой пушки по японским окопам перед люнетом Куропаткина и разрушил их до основания.

25-го В.-С. стрелкового полка зауряд-прапорщик Иван Колесов в то время, когда одна из пироксилиновых бомб попала в то место бруствера, где стоял пулемет и завалило его мешками, он, несмотря на то что сам был придавлен и сильно ушиблен, быстро выскочил, прекратил общее замешательство, приказал вытаскивать пулемет, лично помогая в этом стрелкам, а пулеметчикам приказал тут же его чистить, что и было исполнено, так что в короткий промежуток времени пулемет был поставлен на свое место и начал опять действовать.

Командир 3-й роты 7-го запасного батальона зауряд-прапорщик Трофим Баранов и его младший офицер Михаил Корсунов выделились своей храбростью; все время находясь на бруствере, руководили бросанием бомбочек, оба ранены, отказались идти на перевязочный пункт, а ограничившись перевязкой фельдшера, вернулись обратно на бруствер и ушли только тогда, когда форт был всеми оставлен.

Саперный офицер штабс-капитан Адо пришел на форт приблизительно через полчаса по получении записки. Материалы для взрыва казематов были принесены на форт еще засветло, часть фугасов ко времени прихода штабс-капитана Адо уже была заложена нижними чинами и оставалось заложить только два фугаса.

Подполковник Глаголев во 2-й записке пишет: эти выдающиеся подвиги должны быть в памяти у каждого. Геройское поведение офицеров дало возможность спасти гарнизон форта. С благодарностью вспоминаю память покойного подполковника Глаголева, приношу свою душевную благодарность коменданту форта штабс-капитану Кватцу, поручику Галдину, мичману Витгефту, подпоручику Витвинскому, зауряд-прапорщикам Колесову, Баранову и Корсунову и саперной роты штабс-капитану Адо за своевременное исполнение работ на форту. Прошу немедля войти с представлением о награждении сих достойных офицеров по их заслугам. Нижним чинам форта № 2 за всю их геройскую службу объявляю мое спасибо и представить немедля по 5 человек на роту для награждения знаком отличия Военного ордена. Ныне мы утвердились на Куропаткинском люнете и положение наше гораздо улучшилось.

Начальник Квантунского укрепленного района

генерал-адъютант Стессель

Вчера ночью я пробрался в Старый Город, где и остался ночевать у одного моего приятеля. Целую ночь мы с ним беседовали об отчаянном положении крепости. Отсутствие продовольствия, все усиливающиеся болезни, страшное утомление гарнизона и, наконец, не прекращающиеся раздоры между начальством — все это, вместе взятое, грозило крепости скорым падением. С грустью пришли мы к тому выводу, что дни нашего Порт-Артура, вероятно, уже сочтены...

С утра японцы открыли страшную бомбардировку нашего правого фланга. Опять поднялся адский грохот канонады, о котором может себе составить представление только тот, кто лично испытал все ужасы осады Порт-Артура...

Опять весь гарнизон покрылся черным дымом от взрыва лиддитовых снарядов и злыми, белыми облачками от разрыва шрапнели. Все это перемешивалось с густыми клубами желтой пыли...

Около этого времени японцы произвели два взрыва на 3-м форту. Хотя взрывы (мины), как я слыхал, и не удались, но все же они произвели на гарнизон форта известное моральное впечатление.

Телефонное сообщение оказалось прерванным.