В плену у мертвецов - Лимонов Эдуард Вениаминович. Страница 69

Ведут. Сажают в машину. У Золотарёва нет паспорта, вообще нет, уже лет десять он живёт без паспорта, потому, если среди присутствующих нет никого, кто знает Лимонова в лицо, недоразумение может длиться долго. Попавшего к ним в руки где-то долго допрашивают. Возможно в отделении милиции, а возможно на Власихинском кладбище. Бьют. Узнав, может быть, что это не Лимонов, бьют уже не сдерживаясь. Раздосадованные офицеры провинциального управления ФСБ. Вряд ли они намеренно хотели убить Золотарёва. Скорее всего, перестарались. Нанесли побои несовместимые с жизнью. Тогда инсценировали падение со второго (или четвёртого) этажа. (Наивный Берсенёв не понимает, что это всё равно). В Алтайском крае подозреваемые часто падают из окон. Один из подозреваемых по делу об убийстве абитуриенток Алтайского университета выпал из окна. Другой – повесился в камере. (Газета «Коммерсант» за 29 сентября 2001 года). Оба оказались впоследствии невиновными. Выбрасывание из окон – Барнаульская speciality, как в Пекине – «утка по-пекински». А, кроме того, согласно криминальным романам, выбрасывание из окон трупов – фирменный знак КГБ. Да-да.

17. Мне пришлось ждать Пирогова в Барнауле двое суток. Он был в запое и не мог, якобы, достать машину для поездки. Я и сопровождающий меня Балуев жили у Берсенёва. Наконец, на пересечение улицы Попова с какой-то поперечной улицей, подъехал УАЗик (типа «джипа») и подобрал нас, меня и Балуева. Берсенёв проводил нас до машины. В машине на передних сидениях находились некий бизнесмен-охотник и его шофёр. Охотник, возможно, был на самом деле охотником (у него имелись с собой два отличных зарегистрированных ружья), а может, был откомандирован посмотреть, что я везу с собой, и что я буду делать на пасеке. Пирогов был здорово пьян. На выезде из Барнаула нашу машину остановили. Якобы для проверки в ходе проведения операции «Вихрь – Антитеррор». Однако и УАЗик был с местными номерами, и у сидевших впереди морды были самые благонадёжные из существующих в природе, впрочем, как и у сидевших сзади. И знаменательно, что на месте уже (дорога идёт вдоль ж/д насыпи, никаких строений, движение редкое) находились понятые, что фальшиво неумело «узнал» меня парень в кожанке и с бегающими глазами, руководивший обыском. При обыске присутствовал бледный и злой юноша в светлом пуховике с физиономией лейтенанта или капитана ФСБ. И хмурыми были рабочие тяжёлые менты с автоматами на животах. Ясно, что они осуществляют обыск не для себя и очень недовольны этим. Это была явная реакция ФСБ на моё письмо Аксёнову, предоставленное им Акопяном ещё в начале октября.

Ответственные ребята из ФСБ, выставили ещё один дополнительный милицейский пост у поворота дороги на Талду. На тот случай, если Лимонову вдруг удастся выехать из Барнаула необысканным. Само по себе присутствие поста на месте, где его не должно быть ни в коем случае в данное время года, в конце ноября, среди сугробов – выдавало слежку с головой. Обычно пост у Талды выставляют только в сезон копания алтайских лекарственных корней. Я спросил у женщины, сидевшей в будке АЗС напротив: «Что, теперь тут и зимой пост стоит?» «Сама удивляюсь, – сказала женщина, – сегодня приехали, ждут, верно, кого-то. У них там и печки нет».

Я приехал на пасеку вблизи села Банное, и забрав смену: Шилина, Аксёнова, Шаргунова и Акопяна, уехал через несколько дней, уже в первые дни декабря, обратно в Барнаул, чтобы оттуда вернуться в Красноярск. Меня ожидала работа над книгой. На пасеке оставались Бахур, Гребнев и Балуев. Припасов у них было до марта месяца. В марте я обещал ребятам приехать. УАЗик, мы, посовещавшись, решили оставить на зиму в Барнауле, так как передвигаться в снегу он уже не мог, приходилось откапывать его часами, а на пасеке был гусеничный трактор Пирогова и запас солярки. Если периодически расчищать дорогу в Банное, за продуктами можно было добраться пешком.

На вокзале в Барнауле между Акопяном и мной произошла ссора. Мы зашли в соседний автовокзал, где уселись поесть в кафе. При ссоре присутствовали Шилин, Аксёнов и Шаргунов. Акопян сообщил, что в октябре здесь в Барнауле помимо тех денег, которые я ему высылал, он растратил ещё деньги, и теперь я должен выплатить эти деньги Абрамкину, у которого он эти деньги занял. Я накричал на Акопяна, назвал его «курортником», «говнюком», «нахлебником» и дал ему по лицу. Пощёчину. Он давно меня раздражал, этот случайный в партии человек. Наглец.

Вернувшись в Красноярск, я закончил книгу. Достать новые материалы я уже не смог. ФСБ добилась своего. Те, кто встретился со мной один раз, не встретился второй, их напугали слухами. Отказались от встречи бывший начальник РУБОП Школьный, журналист Тарасов, другие, так необходимые мне свидетели. В начале января 2001 года я выехал в Москву. Книга была уже на ? готова. 18 января я сдал её издателю В. Тублину в «Лимбус-Пресс».

18. В Москве у меня накопилось множество дел, как у председателя партии. По какому-то поводу, помню, позвонил я в январе Алексею Невскому (псевдоним, под которым этот человек печатался в 1997-98 годах в «Лимонке») – бывшему сотруднику ФСБ. В октябре 2000 года перед моим отъездом в г. Красноярск он дважды заходил ко мне как старый знакомый, выпить и побеседовать. Во время раскола с Дугиным, Невский принял его сторону, а теперь порвал с ним. Так вот, в январе 2001 года я позвонил Невскому. Вот как я написал об этом эпизоде в книге «Охота на Быкова», заметьте до ареста, страница 328:

«Меня вовсю разрабатывает ФСБ. Сразу по возвращении в Москву я узнал от человека, писавшего у нас в „Лимонке“ под псевдонимом Алексей Невский (до 1994 года он был сотрудником ФСБ), что его искал и нашёл, и встретился с ним заместитель начальника Управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом. Замначальника управления попробовал завербовать Невского, с тем, чтобы он поставлял информацию обо мне. „Плетётся ужасный заговор, вовлечены большие люди“, – сообщил зам. Как ФСБ вышло на Невского? Просто слушая мой телефон. Они узнали, что я два раза встречался с Невским у меня дома в октябре, перед поездкой в Красноярск. Они его быстренько нашли через номер телефона и побеседовали. „Замначальника Управления, – сказал мне Невский, – должен быть в чине генерал-майора“. Большие люди, упоминаемые генерал-майором, это, по всей видимости, Быков Анатолий Петрович».

Помню, что, слушая Невского (Александр Евгеньевич Потапов), я смеялся, настолько мне вся эта активность ФСБ казалась нереальной.

По делам партии и своим писательским делам мне необходимо было совершить несколько поездок в регионы. В феврале и марте я успел съездить в город Брянск, в город Ростов-на-Дону, где я встречался с командующим Северо-Кавказским военным округом генералом Трошевым, в город Нижний Новгород в самом конце марта. Слежка за мной в городе Ростове-на-Дону (в книге «Охота на Быкова» есть об этом на стр. 332) достигла небывалых доселе масштабов. Были задействованы многие автомобили и целые отряды агентов наружного наблюдения. Многих мы с Михаилом Шилиным узнавали в лицо. Нашим «топтунам» мы давали клички: «Борман», «Лысый», «Пацан» и так далее. Ко времени поездки в Ростов-на-Дону, никто из наших ещё не был арестован за оружие или за что-либо, что касалось бы НБП. (На самом деле, 1 марта был арестован Олег Юшков, первый по будущему делу №171, хотя следователи не числят его среди обвиняемых. Но об аресте Юшкова мы узнали лишь ближе к концу марта, а о смысле этого ареста я догадался только в СИЗО Лефортово). Но провокация уже была давным-давно в работе и ФСБ не хотела, чтобы какая-нибудь случайность помешала им исполнить задуманное. Я уже вернулся из Ростова-на-Дону и был в Москве, когда был арестован Лалетин, якобы случайно. Зачем тогда нужна была такая чудовищная слежка, взятие под колпак? Когда не был ещё арестован Лалетин, не говоря уже о Карягине, давшем на меня показания, нужные ФСБ лишь 29 марта? Самое вероятное объяснение: старомодная организация ФСБ повелась, купилась на революционную риторику НБП.

Надо сказать, что хотя я и был задержан слежкой, прослушиваниями и провокациями, я не чувствовал, что меня загоняют в ловушку. Я не понимал серьёзности моего положения. Приехав из Ростова-на-Дону в Москву, я по просьбе моего издателя в одно утро дописал «Эпилог» к «Охоте на Быкова», где вместе с перипетиями истории Быков – Струганов, поведал читателю и некоторые подробности моего путешествия в Ростов. Они имеются на последних страницах книги. Во время моего пребывания в Москве случились несколько эпизодов, имевших отношение к будущему уголовному делу №171.