Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт. Страница 28

— Именно потому он и захотел от меня избавиться? А как с остальными «уличными»? С теми, кто помогал мне в деле с Веслином?

— Хороший вопрос. Ответ на него напрашивается сам собой. Делатель Воров берет детишек с улицы и какое-то время держит их у себя, пока тем не исполнится тринадцать-четырнадцать лет. Он преподает им основы своего искусства — как обработать жертву, как изъясняться на воровском жаргоне и заводить нужные знакомства среди Правильных Людей, как правильно вести себя в обществе и как избежать петли. Когда детишки подрастают, Учитель продает их в шайки покрупнее, в настоящие банды. Понимаешь? Он работает по заказу. Например, Серолицым нужна девчонка-домушница, а, скажем, Парни из Арсенала хотят маленького задиристого хулигана. Очень удобно — банды получают нужных людей, которых уже не надо переучивать.

— Да, я понимаю. Так вот почему он продал меня вам…

— Именно. Потому что ты — весьма необычное создание. Ты обладаешь рядом чрезвычайно ценных качеств, хотя и обращаешь их на отвратительные цели. А что представляли собой твои маленькие друзья из «уличных»? Какими талантами отличались? Да никакими. Обычная стайка мелких «щипачей» и «живцов». Со временем Делатель Воров, конечно, довел бы их до ума, но сейчас они еще просто не дозрели. Никто не даст за них и медяка… не считая, конечно, работорговцев. Но ваш старый хозяин не лишен определенных понятий о чести — он никогда не продаст своего воспитанника в рабство. Даже за все богатства Каморра.

— Выходит, как вы сказали, ему пришлось что-то делать с ними… со всеми, кто знал о белой монете и мог проболтаться. А я оказался единственным, кого он сумел продать.

— Именно, мой мальчик. Что же касается остальных… — Цепп пожал плечами. — Обычно все происходит очень быстро. Три-четыре недели, и никто даже не вспомнит о них. Ты же знаешь, как это бывает на Холме.

— Получается, я УБИЛ их?!

— Да. — Цепп даже не потрудился понизить голос. — Ты в самом деле сделал это. Затеяв охоту на Веслина, ты попутно убил Грегора и своих маленьких сообщников. Сколько их было — четверо, пятеро?

— Черт!!!

— Теперь ты понимаешь, что такое последствия? Осознаешь, почему надо продвигаться к своей цели осторожно, заглядывать вперед, контролировать происходящее? Ты должен на какое-то время успокоиться и выждать, чтобы твой разум дозрел и смог уравновесить твой поистине уникальный преступный талант. Впереди у нас годы совместной работы, Локки. Долгой, кропотливой и спокойной работы. И если ты хочешь остаться здесь, то должен принять то же самое железное правило, что и остальные мои ученики: никаких проделок, никакого жульничества. Забавы кончились, мой мальчик — ты будешь делать только то и тогда, когда я скажу. Запомни: когда такой умник как ты давит на мир, мир с такой же силой давит на него. В результате страдают те, кому не повезло оказаться поблизости. Я ясно выражаюсь?

Локки кивнул.

— Отлично. — Цепп распрямил плечи и с усилием покрутил головой — откуда-то изнутри его тела донеслись щелчки и хруст. — О-хо-хо! А теперь ответь мне: ты знаешь, что означают слова «плата за смерть»?

— Нет.

— Это то, что мы делаем друг для друга во имя нашего Благодетеля. Не только те, кто посвятил себя Тринадцатому, но и все, живущие за счет обмана и мошенничества. Короче, все Правильные Люди Каморра. Когда кто-то умирает по нашей вине, мы обязаны добыть нечто ценное и принести это в жертву. Да-да, буквально выбросить, понимаешь? В огонь, на дно моря… как угодно, но расстаться с данной вещью. Мы делаем это для того, чтобы облегчить нашим друзьям их дальнейший путь. Ты меня понимаешь?

— Да-а, но мой старый хозяин…

— Он тоже так поступает, можешь мне поверить. Для него это нелегко, ведь Делатель Воров — страшный скряга. Поэтому свои жертвоприношения он делает в одиночестве, без лишних глаз. Скорее всего, даже не говорит вам об этом. Но старик всегда — слышишь, всегда! — оплачивает свои счета. Он расплатился за каждого потерянного воспитанника. Но тут есть еще один важный момент: ты не можешь принести в жертву какую-то свою вещь, ту, которой уже обладаешь. Чтобы все прошло правильно, ты должен обязательно выйти на улицу и украсть ее. Да-да, именно украсть! Нельзя взять вещь с согласия ее владельца или тем паче при его участии. Улавливаешь? Это должно быть настоящее, стопроцентное воровство.

— Да…

Отец Цепп похрустел пальцами, разминая суставы.

— Так вот, Локки Ламора, тебе предстоит внести плату за смерть каждого из своих товарищей. Причем за каждого в отдельности. За Веслина, за Грегора… и еще по одной за каждого из «уличных» мальчишек и девчонок, которых ты убил. Точное количество станет известно мне в ближайшие дни.

— Но я… они ведь не…

— Ошибаешься, Локки, они были твоими друзьями. Очень хорошими друзьями! Только настоящие друзья могут преподать тебе такой важный урок, а именно: каждая смерть влечет за собой последствия. Одно дело — убить кого-нибудь в схватке, для самозащиты или из мести. И совсем другое — лишить человека жизни по беспечности, просто потому, что не дал себе труда подумать… Подобные смерти бременем ложатся тебе на плечи и остаются там до тех пор, пока ты не станешь настолько осмотрителен, чтобы заставить плакать самого Переландро. Твоя плата за смерть составит тысячу полных крон за голову. И все эти деньги ты должен украсть собственноручно, с соблюдением указанных условий.

— Что-о?! Тысячу крон за каждого?! Целую тысячу?

— Ты сможешь снять со своей шеи смертельную метку лишь тогда, когда выплатишь последнюю монету. И ни секундой раньше!

— Но это же невозможно! На это уйдет вечность!

— Точнее сказать — уйдут годы. Но таковы правила, мой мальчик. Запомни: все мы, живущие в этом храме, — воры, а не убийцы. Если ты хочешь жить со мной, то должен научиться уважать мертвых. Заруби это себе на носу, Локки: погибшие дети — твои жертвы, и ты, перед лицом всех Богов, кое-что задолжал им. Поэтому прежде, чем остаться здесь, тебе придется принести клятву на крови. Готов ли ты к этому?

На какое-то время мальчишка погрузился в раздумья. Затем мотнул готовой, будто разгоняя черные мысли, и решительно кивнул.

— Тогда дай мне свою левую руку.

Локки повиновался. Достав откуда-то из складок рясы тонкий черненый стилет, священник провел им по своей ладони, потом крепко взял протянутую руку мальчика и сделал неглубокую царапину на складке между его большим и указательным пальцами. После чего оба мужчины, старый и совсем маленький, пожали друг другу руки, удерживая захват, пока кровь их не перемешалась и не потекла по запястьям.

— Теперь ты стал одним из нас — Благородных Подонков. Я твой гарриста, а ты мой пезон, маленький солдат. Ты только что поклялся на крови сделать то, о чем я говорил. Принести жертвы за тех, кого погубил по неосторожности.

— Я сделаю это, — тихо произнес Локки.

— Хорошо. В таком случае ты можешь остаться на ужин. Идем отсюда.

Они подошли к завешенной двери в святилище. За ней открывался мрачный закопченный коридор, который вел к таким же грязным и убогим кельям. Повсюду царила сырость, толстый слой плесени покрывал стены. В каморках горели масляные лампы, в их мутно-желтом свете Локки разглядел грубо сколоченные нары с соломенными тюфяками. На них валялись свитки и потрепанные книги, с крючьев на стене свисали поношенные рясы весьма сомнительной чистоты.

— Пусть тебя не удивляет такое убожество, — заметил Цепп, остановившись на пороге ближайшей к двери каморки. Он обвел помещение широким жестом радушного хозяина, представляющего гостям свои владения. — Это необходимая маскировка. Видишь ли, порой к нам заглядывает то отец-попечитель, то какой-нибудь бродячий священник из ордена Переландро, и будет лучше, если они увидят то, на что рассчитывают.

Личное ложе Цеппа (как рассудил Локки, исходя из длины цепи, ведущей к кандалам в соседней комнате) располагалось поверх куска скальной породы, выступающей из стены на манер естественной полки. Засунув руку под кипу несвежих одеял, священник что-то повернул — раздался металлический щелчок, после чего верх постели откинулся, как крышка гроба. Выяснилось, что ложе представляет собой деревянную панель, посаженную на металлические петли. Из-под нее лился золотистый свет и целый букет ароматов, свойственных высококлассной каморрской кухне. Тут у Локки не имелось сомнений — именно такие запахи приносил ветер, дующий с Альсегранте, так же пахло из открытых дверей городских гостиниц и особняков.