Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт. Страница 50

— Еще раз спрашиваю — вы были пьяны?

— Нет, совсем нет!

— Может, вы обкурились? Все вместе?

— Нет-нет, мы ничего не курили… по крайней мере, все вместе.

— А как насчет гляделок? Чуть-чуть порошка от извращенных джеремитских алхимиков?

— Тессо нам не разрешал…

— Отлично, — Барсави небрежно, как бы ненароком, ударил юношу в солнечное сплетение. Наблюдая, как Джулиан судорожно хватает ртом воздух, капа покачал головой, затем повернулся и театрально воздел руки. — Что ж, раз мы перебрали все возможные объяснения вашей непонятной забывчивости, остается сослаться на колдовство или божественное вмешательство… Ах, извините, вы случайно не были заколдованы самими Двенадцатью Богами? Уж такое-то вы не просмотрели бы, правда?

Джулиан снова задергался в своих путах.

— Прошу вас, капа… прошу…

— Значит, все-таки не боги. Так я и думал. Боюсь, твоя маленькая игра чертовски меня утомила. Праведник!

Круглоголовый мужчина склонил голову, да так и застыл, прижав подбородок к груди и вытянув руки ладонями вверх, словно собирался принять подарок.

— Все это так скучно! Хотелось бы чего-нибудь ТВОРЧЕСКОГО. Если Федерико так ничего и не скажет, дадим Джулиану еще один, последний шанс.

Федерико начал визжать еще до того, как Барсави закончил говорить — по зале разнесся высокий отчаянный вопль, в котором жило предчувствие близкой запредельной боли. Локки изо всех сил сжал зубы, чтобы подавить дрожь. Как часто в этой жизни приходится сталкиваться с кровью и болью… Похоже, у Двенадцати Богов особый вкус к извращенной жестокости.

Мудрый Праведник подошел к маленькому столику, на котором рядом с горкой мелких стекляшек лежал плотный мешок с завязками. Он бросил в мешок несколько осколков и начал колотить им об стол. Дикие вопли Федерико заглушали звук бьющегося стекла, но Локки явственно представлял себе его. Несколько секунд спустя палач, очевидно, достиг желаемого результата. Захватив с собой мешок, он с неспешной ленцой направился к Федерико.

— Нет, нет… нет! Пожалуйста, не делайте этого… нет, прошу вас…

Удерживая одной рукой голову юноши на месте, Праведник быстро натянул мешок ему на голову и ловко затянул завязки на шее. Мешок заглушал крики мученика, которые становились все более истошными и бессвязными. Праведник начал мять мешок, сначала осторожно, почти нежно. Длинные пальцы палача вдавливали осколки в лицо Федерико. Сквозь ткань мешка начали проступать красные пятна. Палач месил мешок с ловкостью скульптора, придающего форму глине. Через какое-то время Федерико затих — из-под мешка доносились только страшные стоны. Локки молился всем Богам, чтобы несчастный поскорее впал в благословенное забытье.

Праведник увеличил силу нажима. Он давил там, где должны быть глаза юноши, нос, рот, подбородок. Ткань мешка насыщалась кровью, пока Федерико не перестал дергаться. Когда палач отнял руки от мешка, они выглядели так, будто он давил перезрелые помидоры. Грустно улыбаясь, Праведник отряхнул руки — с них стекали красные струйки. Затем так же молча он пошел к Джулиану, пристально глядя на него.

— Если даже это тебя не убедило, уж не знаю, что и делать, — вздохнул Барсави, — Это все, на что мы способны. Будешь говорить или нет?

— Капа, пожалуйста, — очень тихо прошептал Джулиан. — В этом нет нужды. Мне нечего вам сказать. Спросите меня о чем-нибудь другом… о чем угодно. Я все сделаю с радостью. Но то, что случилось прошлой ночью, для меня загадка. Я бы все рассказал вам — но, милостивые боги, я ничего не могу вспомнить. Пожалуйста, капа, верьте мне — я не стал бы ничего скрывать. Мы ведь были его верными пезонами, самыми преданными из всех.

— Искренне надеюсь, что не самыми, — Барсави, кажется, пришел к определенному решению.

Он жестом подозвал сестер Беранджиас и указал на Джулиана. Сестры работали быстро и слаженно — аккуратно освободили юношу от узлов и кандалов, которые удерживали его на дыбе, но оставили все веревки, опутывавшие его от шеи до лодыжек, а затем без труда подняли дрожащего паренька.

— Верными? Умоляю тебя, Джулиан, мы же взрослые люди! Не говорить ни слова о том, что случилось прошлой ночью — неважная демонстрация вашей преданности. Вы просто-напросто послали меня на… и я отплачу вам той же монетой.

В углу возле левой стены зиял большой открытый люк. Под ним плескалась темная вода. Пол вокруг люка был залит кровью.

— Я тоже отошлю тебя не в самое приятное место. Отправляйся к другим мертвецам.

Джулиан успел вскрикнуть один-единственный раз, прежде чем сестры-палачи швырнули его в люк вниз головой. Вода с плеском сомкнулась над несчастным вором, и больше он не показывался. Таков был давний обычай капы — топить провинившихся прямо под Могилой, в проволочной сети, висящей под дном корабля, словно гигантское сито.

— Спасибо, Мудрый Праведник, ты свободен. Мальчики, я позову вас позже. Заодно прихватите людей, чтобы тут прибраться, а пока, дети мои, побудьте на палубе. Раиза, Черина, отправляйтесь с ними.

Капа Каморра медленно подошел к своему старому удобному креслу и с облегчением опустился в него. Он тяжело дышал, но пытался это скрыть. Время от времени его пробирала дрожь. Рядом на столике стоял широкий винный кубок размером с большую миску для супа. Капа сделал долгий глоток, с закрытыми глазами смакуя аромат вина. Наконец, немного успокоившись, он поманил к себе Локки и Наццу.

— Ну что, дорогой мой мастер Ламора, сколько денег ты принес сегодня?

— Тридцать шесть солонов и пять медяков, ваша честь.

— М-да… Негусто за неделю.

— Вы правы, капа Барсави. Мне очень стыдно, но понимаете, этот проклятый дождь… Такая погода просто погибель для тех, кто лазает по верхним этажам.

— Пожалуй… — Барсави поставил кубок и начал потихоньку массировать ушибленные костяшки пальцев. — Случалось, ты приносил и побольше. Неоднократно. Да, не лучшая неделя выдалась.

— Воистину, капа.

— А знаешь ли, не все ведут себя, как ты. Другие стараются приносить мне еженедельно одну и ту же сумму. За дурака держат. В конце концов я теряю терпение и объясняю им, что к чему. Что ты думаешь про таких гаррист, Локки?

— Мне… мне кажется, у них очень скучная жизнь.

— Ха! Именно! Представь, какая хренова стабильность — один и тот же доход каждую неделю! И соответственно, одни и те же проценты для капы Барсави. Как будто я ребенок, который ничего в жизни не понимает. Благодарение богам, что есть гарристы вроде тебя. Ты-то приносишь мне честный процент. Это видно уже по тому, что ты не боишься прийти и извиниться за неудачную неделю.

— Я вроде бы не особо стесняюсь и тогда, когда мой баланс превышает норму.

— Что да, то да, — Барсави улыбнулся и уселся поудобнее. Из-под днища корабля, в том месте, куда сбросили беднягу Джулиана, раздались зловещие всплески и приглушенные удары. — Как бы то ни было, ты мой самый надежный и правильный гарриста. Как вераррские часы. Приносишь мою долю сам — вовремя и аккуратно, вот уже три года неделя за неделей. Ты ни разу не подводил меня с тех самых пор, как умер Цепп. Никакие обстоятельства не помешают тебе появиться передо мной с заветным мешочком в руках, — капа Барсави ткнул пальцем в маленький кожаный кошелек, который держал в руке Локки, затем кивнул Нацце.

Официально в организации Барсави девушка считалась финникером, то есть сборщиком налогов. Она могла на память выдать все платежи какой-нибудь банды за последние годы и никогда не ошибалась. На самом деле Локки знал, что все это она записывает для отца на специальный пергамент. Но для всех остальных подчиненных капы итоги баснословных доходов Барсави фиксировались и хранились в хорошенькой головке, на которой поблескивали прелестные холодные глаза. Локки бросил кошелек девушке, и она ловко поймала его на лету.

— И еще тебе никогда не приходит в голову послать вместо себя пезона, чтобы тот выполнил работу гарристы.

— Вы очень добры ко мне, ваша честь. Но сегодня к вам никого и не пускают, кроме гаррист.