Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт. Страница 91

— Вовсе нет, донья Ворченца, сделаю это с удовольствием.

София поднесла стеклянный тюльпан к лицу и с удовольствием вдохнула тонкий аромат апельсинов и ванили. Затем попробовала на вкус — приятное тепло растеклось по языку, проникло в носоглотку. Оставшись вдвоем (Жиль куда-то деликатно исчез), женщины некоторое время наслаждались напитком и делились впечатлениями о нем, так что София почти позабыла о своих неприятностях.

— Забавный чай, — заметила графиня, отставляя в сторону полупустой стаканчик. — Посмотрим, будет ли он так же светиться, когда выйдет с другой стороны.

Лицо ее приняло лукавое выражение, и София невольно рассмеялась.

— Так о чем ты хотела со мной поговорить, дорогая? — спросила хозяйка дома.

— Простите меня, донья Ворченца, — начала София, неловко замявшись, — но в городе поговаривают, будто у вас есть какие-то выходы на тайную полицию господина герцога…

— У господина герцога есть тайная полиция? — старуха прижала к груди сухонькие ручки, всем своим видом демонстрируя изумление.

— Я имею в виду Полуночников… и их начальника.

— О да, герцогского Паука. Как же, как же… Прости меня, девочка. Разумеется, я понимаю, о чем ты толкуешь. Мне просто не нравится, как это звучит — «в городе поговаривают»… Поговаривают-то о многом, да не всегда понимают, о чем говорят.

— Тем не менее, — осторожно настаивала донья София, — многие знатные дамы приходят к вам со своими проблемами, а потом как-то выходит, что это дошло до Паука… не обижайтесь, во всяком случае, так мне кажется. Ну и… в результате люди герцога помогают решить возникшие проблемы.

— Ах, дорогая София, мимо меня проходит целая куча самых разных слухов. Бывает, что я шепну кое-что кому надо… а дальше слух начинает жить собственной жизнью. Рано или поздно информация может дойти до человека, от которого зависит решение проблемы.

— Простите, донья Ворченца, но при всем уважении к вам мне кажется, что вы несколько кривите душой.

— Мне очень неприятно разочаровывать тебя, дитя мое, но, по-моему, у тебя нет никаких оснований для подобного заявления.

— Видите ли, донья Ворченца, — София так сжала край столешницы, что побелели костяшки пальцев. — Дело в том, что нас с Лоренцо пытаются ограбить.

— Ограбить? Ты, должно быть, шутишь?

— Увы, нет! И в этом деле замешаны Полуночники. Они… они приходили к нам с весьма необычными вопросами и требованиями. Все это выглядит как-то подозрительно… Донья Ворченца, может быть, есть какой-то способ убедиться, что они действительно те, за кого себя выдают?

— Ты утверждаешь, что вас пытаются ограбить Полуночники?!

— Не совсем так, — прикусила губу София. — Не сами Полуночники. По их словам, они просто наблюдают за происходящим и ждут момента, когда придет время действовать. Но, знаете, дона Ворченца, что-то мне во всем этом не нравится. Возможно, они нам чего-то не договаривают…

— Моя дорогая София, бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни одной детали.

— Это очень непросто, донья Ворченца. Дело в том, что ситуация очень запутанная… и щекотливая.

— Можешь не беспокоиться, дорогая, здесь нас никто не услышит. Смелее, ты ведь уже сделала самое сложное — пришла ко мне за советом. Теперь тебе нужно просто все рассказать. Слышишь — все, без утайки. А затем я прослежу, чтобы этот кусочек слухов пошел в верном направлении и достиг ушей нужного человека.

Но донья София все никак не могла решиться. Она сделала еще один маленький глоток чая, откашлялась, затем слегка сгорбилась на стуле, чтобы быть одного роста с хозяйкой дома и глядеть ей прямо в глаза.

— Донья Ворченца, вы, конечно же, слышали об Аустерсхолинском коньяке? — заговорила она наконец.

— Не только слышала, дорогая, но и держу несколько бутылочек у себя в погребах.

— И вы в курсе всех интриг вокруг этого напитка? Знаете, что производство его строго засекречено?

— Полагаю, что могу даже объяснить причину подобной секретности — она исключительно на руку пройдохам в черных кафтанах. Я имею в виду эмберлинских виноторговцев.

— Тогда вы должны нас понять, уважаемая донья Ворченца. Представьте себе, что в один прекрасный день волею богов нам в руки попала уникальная возможность…

Визит завершился. Грузовая клеть с доньей Сальварой, скрипя, поползла вниз и очень скоро растворилась на фоне ночного города. Донья Ворченца еще некоторое время стояла возле медных перил террасы и задумчиво всматривалась вдаль, пока ее слуги хлопотали возле громоздкого кабестана. Жиль снова прикатил свою тележку, убрал на нее полупустой чайник и блюдо с недоеденным тортом.

— Погоди, — окликнула его хозяйка. — Отнеси торт в мой солярий. Мы будем там.

— Простите, госпожа, у вас сегодня еще будут гости?

— Именно. Я хочу видеть Рейнарта, — бросила графиня и, громко шаркая своими диковинными шлепанцами, решительно зашагала в сторону апартаментов, выходящих дверями на террасу. — Разыщи его. И запомни, я не желаю слышать никаких отговорок — мне неважно, чем он занят. Найди Рейнарта и сразу же пришли ко мне наверх.

Она скрылась в своих комнатах, отперла дверь и двинулась вверх по винтовой лестнице, тихонько бранясь на ходу. Ох, эти ее ноги… колени, лодыжки…

— Зачем только боги изобрели этот проклятый ревматизм! — приговаривала донья Ворченца. Дыхание ее сбивалось. Старая графиня расстегнула пуговицу на своем меховом воротнике, но упорно продолжала карабкаться по лестнице.

Добравшись наконец до самого верха башни, она остановилась перед тяжелой дубовой дверью, укрепленной железными запорами, перевела дух и взялась за ключик, который всегда висел на шелковом шнурке у нее на правом запястье. Аккуратно вставила его в замочную скважину, одновременно нажимая на медную пластину на стене рядом с дверью. Откуда-то изнутри раздалась серия металлических щелчков, и дверь легко распахнулась.

За минувшие тридцать лет донья Ворченца тысячи раз проделывала эту операцию и каждый раз напоминала себе: «Не забудь про медную пластину!» Маленькая неприметная штучка являлась частью ловушки — гарантией от непрошеных гостей. Попытайся кто вломиться в покои доньи Ворченцы, он тут же получил бы арбалетный болт меж лопаток. Оружие было скрыто в потайной нише, а медная пластина служила его блокировкой.

Здесь, на высоте восьми этажей над уровнем террасы, располагался солярий графини — просторная комната во всю ширину башни, диаметром где-то пятьдесят футов. Пол в ней был застлан толстыми коврами, а в северной части помещения имелась приподнятая полукруглая галерея, ограниченная медными перилами. Ее целиком заполняли стеллажи из ведьмина дерева с тысячами ячеек и отделений для бумаг. За прозрачным куполом открывалось темное, затянутое облаками небо — в этот час казалось, будто над солярием повисла дымовая завеса. Легким прикосновением донья Ворченца привела в действие алхимический шар-светильник и прошла в галерею.

Здесь она с головой погрузилась в работу — забыв о времени, переходя от ячейки к ячейке, вытаскивая одну за другой интересующие ее бумаги. Некоторые пергаментные свитки она откладывала в сторону, другие, едва пробежав глазами, возвращала на место. При этом дона Ворченца что-то бормотала себе под нос, строя догадки, советуясь сама с собой.

Лишь когда снова щелкнула входная дверь, старая графиня оторвалась от своего занятия.

Вошедший мужчина был высок и широкоплеч. Угловатые черты лица выдавали в нем чистокровного вадранца. Льдисто-белые волосы он собирал в хвост, перехваченный лентой. На мужчине был черный дублет из хорошо выделанной кожи с разрезными рукавами, на ногах — черные бриджи и высокие сапоги. Маленькая серебряная брошь у ворота выдавала его звание — ни много ни мало капитан Ночных Стекольщиков, личной гвардии герцога, набираемой из «черных курток». С пояса у мужчины свисала рапира с прямой гардой.

— Скажи-ка, Стефан, отправлял ли ты кого-нибудь из своих ребят на Дюрону с визитом к дону и донье Сальвара? — без всяких предисловий обратилась к нему дона Ворченца.