Яд Борджиа [Злой гений коварства] - Линдау Мартин. Страница 68

Все были поражены, увидев рыцаря святого Иоанна рядом с еврейкой. Даже папа не мог скрыть свое изумление.

– Что это за женщина? – спросил он, когда Мириам, по восточному обычаю, опустилась перед ним на колени.

– Это – та еврейка, ваше святейшество, которую я, как вам известно, вырвал из рук насильника в гетто, – ответил Альфонсо. – Она явилась к вам, чтобы просить у вас правосудия по поводу одного страшного дела!

– О каком деле? О чем вы говорите? Теперь не время и не место для этого! – воскликнул Цезарь, глядя на Мириам таким взглядом, от которого Альфонсо вздрогнул. – Судьи его святейшества сидят в суде, а не здесь.

При звуках этого голоса Мириам прижала руки ко лбу и смотрела на Цезаря с видимым ужасом.

– Нормальное судопроизводство тянется слишком долго, – возразил Альфонсо, – эта девушка хлопочет о раскрытии преступления, которое совершилось три года тому назад.

– Мы все очень хорошо знаем, рыцарь святого Иоанна, что вы специально для того пожаловали в Рим, чтобы собрать все те сплетни, которые могут бросить тень на его святейшество, хотя бы они были ни на чем не основаны! – резко проговорил Цезарь.

– Три года! – удивленно воскликнул папа. – Это действительно слишком долго. Мы выслушаем вас и, я думаю, в течение часа найдем возможность выяснить это дело. Говори, дитя мое, только покороче!

– Если она жалуется на христианина, то от нее, как еврейки, нельзя принимать жалобу! – снова вмешался Цезарь.

– Если в Риме существует такой закон, то с сегодняшнего дня он отменяется, – сказал папа со свойственным ему упрямством. Почему вы боитесь моего суда, герцог? Говори, в чем дело, дочь моя?

– Она пришла рассказать вашему святейшеству об убийстве, тайном, позорном убийстве, совершенном три года тому назад, когда герцог Романьи был еще мирным кардиналом Валенсийским! – ответил за Мириам Альфонсо.

– Три года тому назад? – повторил Александр, и тень от тяжелого воспоминания легла на его лице. – Клянусь памятью святого Петра, что не пощажу убийцы, кто бы он ни был, даже лицо, близкостоящее к нам!

– Насколько мне известно, ваше святейшество, – продолжал Альфонсо, – возлюбленный этой еврейки был христианин. Она знает о нем только то, что его имя было Джованни, но, судя по описаниям его, можно смело заключить, что он был очень знатного рода.

– О, это – старая история! – воскликнул Цезарь. – Говорят, что евреи убили его и сделали из его тела солонину.

– Ваша светлость, вы, значит, изволили слышать эту историю? – спросил Альфонсо, с трудом сдерживая свое негодование.

– Да, и очень много других в таком же роде. Таинственная смерть моего несчастного брата заставила меня везде искать его убийцу, и тогда я слышал эту историю! – спокойно ответил Цезарь. – Наведенные справки убедили меня, что это – плод фантазии душевнобольной девушки, которая, по уверению ее родственников, никогда не выходила из гетто.

– Эта душевнобольная девушка лежит у ног вашего святейшества. Умоляю вас, выслушайте ее! Она расскажет вам об ужасном убийстве своего Джованни. Хотя она действительно не вполне нормальна, ибо страшное событие так сильно повлияло на нее, что временами она живет в прошлом. Тем не менее, ваша опытность поможет вам легко отличить бред больной фантазии от действительности! – горячо проговорил Альфонсо.

Да, мы выслушаем ее, – мрачно сказал Александр. – Встань, дочь моя, и говори, не стесняясь, как с родным отцом. Когда и где убили твоего Джованни? От чьей руки он погиб? Если это сделали твои единоверцы, не бойся выдать их. Я могу защитить тебя от их гнева.

Мириам так внимательно рассматривала Цезаря что почти не слышала вопроса папы. Она вздрогнула, когда Альфонсо прикоснулся к ней, чтобы заставить ее отвечать.

– Говори, Мириам, – воскликнул он. – Кто был тот господин, который велел тебе пригласить Джованни, чтобы помешать ему пойти на свидание с красивой дамой?

– Где же он? Ах, он уже ушел! – разочарованно произнесла Мириам, тревожно смотря на толпу, в которой скрылся Мигуэлото. – Мне никогда не нравились его черные глаза. Я не доверяла ему и сказала об этом Джованни. Я предлагала ему лучше уйти, но мой Джованни был храбр, очень любил меня и не захотел расставаться со мной. А когда взошла луна, и Джованни крепко уснул, я услышала чьи-то шаги у дверей. Сначала я думала, что это – те две ведьмы, но это пришел он... он! Его прислала та красавица, которая не могла вырвать из рук бедной еврейки прекрасного Джованни. Я видела на турнире эту даму. Она улыбалась какому-то рыцарю, в то время как Джованни посылал мне воздушный поцелуй. Ах, он был так красив, так красив! Вот такого цвета было его лицо, – прибавила Мириам и, дунув на розу, показала бледно-розовые лепестки.

– Мы долго будем слушать эту любовную чепуху? – иронично спросил Цезарь, пожимая плечами.

– Твой Джованни был блондин? – спросил папа Александр с видимым волнением и так близко наклонился к Мириам, что коснулся подбородком ее головы. – Какого цвета были его волосы?

– Блестящие, как золото, светлые, как солнечный луч! – ответила молодая еврейка.

Папа с глубоким вздохом откинулся на спинку стула.

– А теперь, Мириам, расскажи его святейшеству все, что ты говорила мне об убийстве Джованни, – проговорил Альфонсо, – расскажи, как его вырвали из твоих рук, как его длинные волосы купались в крови, когда убийцы вытаскивали его из комнаты.

Мириам охватила руками колени папы и со страстным рыданием повторила рассказ об убийстве герцога Гандийского. Альфонсо пристально смотрел на папу и по его волнению ясно видел, что Александр признает в возлюбленном Мириам своего сына.

– Ты говоришь, что убийцы были в масках и в христианском платье? – переспросил папа, когда молодая девушка замолчала. – Скажи откровенно, знаешь ты еще что-нибудь об этом несчастном юноше, кроме того, что его звали Джованни?

Мириам печально покачала головой.

– Все убийцы были в масках? Помнишь, ты рассказывала мне, что у одного из них маска упала с лица во время борьбы? – спросил Альфонсо и взглянул на Цезаря, который вздрогнул при этих словах.

– Да, у одного маска слетела, у того, что был в пурпурно-красном одеянии! – с ненавистью воскликнула Мириам.

– Прикажите, ваше святейшество, всем снять маски. Может быть, несчастная девушка признает в ком-нибудь из присутствующих убийцу? – предложил Альфонсо.

– Это было бы очень опасно, – быстро возразил Цезарь. – Безумная девушка может указать на невинного человека и это навсегда наложит пятно позора на его репутацию. Она не спускает с меня взора. Я уверен, что она потому приписала убийце пурпурное одеяние, что видит такое на мне.

– Это действительно было бы опасно, – тихо прошептала Лукреция, в первый раз принимая участие в разговоре.

– В доказательство того, как ненадежны ее показания, я готов поклясться, что еврейка признает мою сестру своей соперницей, так как все находят ее красивой. Я убежден, безумная станет утверждать, что она пригласила к себе своего возлюбленного для того, чтобы помешать его свиданию с Лукрецией, – презрительно заявил герцог.

Мириам задрожала, откинула назад волосы и гневно закричала, обращаясь к Лукреции:

– Да, да, это ты назначила ему свидание, – ты – Убийца! Ты заставила убить его за то, что он любил меня больше, чем тебя. Арестуйте ее, благородный судья, это она убила его. Я теперь припоминаю, что человек в красном сказал мне, что убивает моего Джованни по приказанию важной дамы, которую Джованни бросил из-за меня. Арестуйте ее!

– Она действительно сошла с ума, а мы слишком долго слушали ее безумный бред, – устало проговорил папа Александр, но Альфонсо заметил, каким подозрительным взглядом папа окинул смущенное лицо Лукреции.

В эту минуту раздался пронзительный крик и, прорываясь через толпу, выскочили две безобразные старухи.

– Мириам, Мириам, – кричали они, – пощадите наше дитя, она сумасшедшая, сумасшедшая!

– Это – родственники девушки, они пришли за своей идиоткой, – с громким смехом заметил Цезарь. – Эй, вы, отродье сатаны, берите свою заблудшую овцу!