Хранящая сердце - Линдсей Джоанна. Страница 54

Конечно, за прошедшую неделю они помирились с братом. Он не мог сердиться на нее дольше, чем она на него. Шанель хотела бы вообще не расставаться с ним, но все же было легче прощаться, зная, что они скоро увидятся.

Во время нуль-транспортировки Фалон держал ее за руку и не отпустил даже тогда, когда все пятеро и их имущество появились в большом двухэтажном обеден ном зале в доме Фалона.

В Ка-але было раннее утро, и в зале никого не было. В помещении стояло множество длинных столов со скамьями и немногочисленными стульями. Огромные раскрашенные холсты из заалскина, щедро обрамленные золотом, закрывали большую часть стен. Вообще было очень много стен, но зато мало окон. И ни одной отдушины, через которую поступал бы свежий воздух.

Тягостная духота — было первое, что почувствовала Шанель.

— Может быть, ты захотел бы применить здесь кое-что из того, что видел в Ша-Ка-Ра? — не удержалась она от замечания.

— Может быть, и нет. Это двухэтажный дом, Шанель, а не дворец. От других домов он отличается лишь тем, что здесь есть зал собраний. Но все же это только дом.

— Я не жалуюсь.

— Разве?

— Если бы это было так, я бы уже сказала, что здесь очень жарко и душно, — резко ответила она. — Но я уверена, что привыкну.

— Я тоже уверен, но некоторое время ты будешь чувствовать себя не очень комфортно, потому что в моей стране гораздо жарче, чем в твоей. Пока ты можешь носить свою одежду, так как в одежде, которую носят ваши женщины, тебе будет слишком жарко.

— У меня почему-то ощущение, что речь идет не о чаури.

— Нет.

— Но тогда…

Она не договорила, так как в дверях на другом конце зала появилась женщина, и Шанель решила, что уже получила ответ на свой вопрос. На женщине была узкая белая юбка от бедер до пола. И все. Верхнюю часть тела не закрывало ничего, кроме короткой пряди каштановых волос, едва доходивших до плеч.

Женщина поклонилась, приветствуя шодана, и ее большие груди заколыхались. Фалон приказал ей прислать кого-нибудь собрать их вещи и разнести по комнатам. Женщина поспешила в другой конец зала (груди вновь заколыхались) и вскоре исчезла. Шанель повернулась к своему другу жизни, в ее глазах полыхал огонь.

— Слишком жарко, да? Если ты думаешь, воин, что я оденусь так, то ты ошибаешься.

Все мужчины, кроме Фалона, рассмеялись.

— Она же рабыня, Шанель, — поспешил просветить ее Джаделл.

От напоминания об этой стороне жизни Ба-Хар-ана Шанель пришла в ужас.

— Мне следовало это знать, — сказала она с отвращением. — Звезды, вы хоть бы одевали их прилично!

Такая реакция нисколько не смутила Джаделла.

— Ее одежда подчеркивает, что она рабыня, — с усмешкой сказал он. — Свободные женщины одеваются иначе, они полностью закрывают тело. Что касается меня, я с удовольствием смотрю на тебя в твоем тонком чаури, когда…

— Ты, брат, слишком долго находился без ласки своих женщин, — отрезал Фалон. Прозвучавший в его голосе гнев напугал Шанель. — Лучше отправляйся к себе и исправь это обстоятельство, чтобы твое излишнее восхищение моей подругой жизни закончилось раз и навсегда.

Джаделл засмеялся:

— Ты шутишь, Фалон, если думаешь, что можешь удержать меня или другого мужчину от восторженных вздохов в адрес твоей подруги жизни, ты просто недооцениваешь ее красоту.

— Джаделл, я предупредил тебя.

Джаделл поднял вверх руки в знак того, что сдается. Однако желание поддразнить Фалона у него не пропало.

— Я ухожу, но с этим уж ничего не поделаешь, брат. Она слишком прелестна, чтобы ее не замечать, и твои хмурые взгляды не помогут. Лучше привыкай…

Только когда Фалон угрожающе шагнул вперед, Джаделл прервал свою речь и поспешно удалился. Таррен и Димон последовали за ним, ухмыляясь, несмотря на хмурый взгляд Фалона.

Шанель опустила глаза, чтобы Фалон не заметил ее реакцию. Ей было одновременно и смешно, и приятно — настолько, что ее гнев моментально улетучился. Его ревность говорила сама за себя. Это укрепляло ее надежду, что этот человек может полюбить ее, или даже уже любит, что не могло не радовать.

Фалон, однако, заметил ее настроение.

— Здесь нет ничего смешного, женщина, — строго сказал он.

— Конечно, нет. Он только дразнил тебя, Фалон. Он говорил это несерьезно.

С минуту Фалон задумчиво смотрел на нее. — Почему ты так считаешь?

— Потому что я не отличаюсь от любой другой женщины Кап-ис-Тра, хоть позолоти меня с ног до головы. Я незаметна…

Взрыв смеха прервал ее слова.

— Если бы ты была незаметна, я не обратил бы на тебя сразу внимание и не захотел с такой страстью, равной которой еще никогда не испытывал. Здесь, женщина, ты не будешь незаметной. Неужели ты и вправду не знаешь, как желанна для мужчин?

Шанель покраснела.

— Хорошо, допустим, я согласна с тобой. Но мне нужно знать — твой собственный брат не будет пытаться ухаживать за мной?

— Нет.

— Тогда почему ты так взбесился?

— Потому что мне не нравится, когда мужчины так на тебя смотрят, даже он. — Фалон вздохнул. — Хотя он прав — я действительно должен к этому привыкнуть и как можно скорее, пока не пораздавал вызовов.

— Ну, сейчас ты же не собираешься этого делать. — Шанель усмехнулась и, шагнув вперед, обняла его. — Надеюсь, ты не думаешь, что я поощряю то, что тебя раздражает.

Ты хранишь мое сердце, керима, и я полностью доверяю тебе.

Услышав это, она обняла его крепче.

— Тогда я должна тебе сказать, что я нисколько не возражаю против твоей ревности. Ты ведь знаешь, что воины Кап-ис-Тра ее не испытывают, так что это для меня необычно, и пока ты будешь держать свою ревность под контролем, я буду ею наслаждаться. Наверно, это нехорошо?

— Желать, чтобы я страдал? Конечно, нехорошо. Она прижалась к нему еще крепче.

— Тогда почему ты не сердишься?

— Я не могу сердиться на то, что доставляет тебе удовольствие. Разве я не обещал сделать тебя счастливой?

Желание подразнить вдруг покинуло Шанель.

— У тебя это получается — отчасти и тогда, когда я не злюсь на твою непреклонность. Но чтобы мое счастье было полным, я должна кое-что услышать от тебя.

Лицо Фалона стало серьезным.

— Скажи что.

Она медленно покачала головой.

— Если я скажу, Фалон, это будет не то. Ты должен сам догадаться.

В доме Фалона четыре комнаты находились исключительно в его распоряжении. В спальне стояла кровать подходящих для него размеров. Глядя на нее, Шанель не могла удержаться от улыбки — даже ее регулируемая кровать была меньше. Рядом находилась большая ванная комната с туалетом и гардеробной. Одна комката была совершенно пуста, и Фалону еще предстояло найти ей применение.

Самая большая комната была предназначена для неофициальных встреч. Она была по площади больше, чем все помещения, принадлежавшие Шанель дома. В комнате стояло примерно с десяток длинных кушеток и стульев, обитых мягким заалскином черного и коричневого цвета. Повсюду стояли разных размеров столы, сделанные из чистого золота, и золотые сундуки, инкрустированные драгоценными камнями. Даже коробки для гаальских камней были сделаны из золота. Толстый слой белого меха, куски которого были подогнаны очень плотно, без малейших щелей, покрывали пол. От одного взгляда на него Шанель стало жарко.

Возможно, дом действительно не достигал размеров дворца, но все же оказался явно больше, чем следовало из слов Фалона. Все потолки были очень высокими. А в каждой комнате, даже в ванной, имелось по два-три больших окна, дававших много света и, по крайней мере, немного воздуха.

Шанель провела рукой по одному из столов.

— Неудивительно, что катратерцы так хотят иметь с тобой дело. Золото только из этой комнаты, вероятно, могло бы поправить их дела в экономике.

Она обернулась, но Фалон ее не слышал. Он был в гардеробной. Затем он вышел, держа в руках какую-то вещь белого цвета. Подойдя к Шанель, он развернул ее и почти благоговейно положил ей на плечи. Это был короткий белый плащ с тремя золотыми цепочками разной длины. Он застегивался с помощью большой круглой броши со сверкающими бриллиантами и едва доходил Шанель до пояса.