Хранящая сердце - Линдсей Джоанна. Страница 9

— Я знаю, Марта.

— Но когда-нибудь кто-то посмотрит на тебя и решит, что ты сама и есть настоящее сокровище.

— Что у тебя за программа сейчас включена? — раздраженно спросила Шанель. — «Поддержка упавшего духом»?

— Ты всегда переживаешь на этот счет без всяких оснований, — возразила Марта.

— Я не отличаюсь от любой другой женщины Кап-ис-Тра, только в золоте с ног до головы. Во мне нет ничего необычного — такого, чтобы оправдать ту нелепую лесть, которой мужчины начинают меня осыпать, когда узнают, кто я.

— Тогда ты давно не смотрелась в зеркало.

— О, я действительно выгляжу неплохо. Однако воины ничего подобного не говорят.

— Положим, они постоянно тебе льстят, только в другой, самой правдивой форме. Оглянись, если не веришь.

Посмотрев назад, Шанель поймала на себе взгляды всех четырех воинов.

— Сказать тебе, о чем они думают? Шанель покраснела.

— Нет.

— Ты хочешь убедить меня, будто не знаешь, что все они хотят тебя, что каждый из них уже просил тебя у твоего отца?

— Из-за тебя у меня отвратительное настроение, Марта, — проворчала Шанель. — Я не хочу воина. Я хочу быть на равных с моим будущим другом жизни хотя бы часть времени. Я хочу того, что есть у моей матери.

— У твоей матери есть воин, — мягко, но с тайным торжеством сказала Марта.

Марта оставила Шанель одну на длинной извилистой дороге в Ша-Ка-Ра, но ее слова продолжали звучать в мозгу: «У твоей матери есть воин».

Положим, никто не станет этого отрицать. Случилось так, что один из воинов стал единственным исключением и полюбил.

Однако Тедра так не считала.

— Неверно, — однажды сказала она дочери, — что воины не способны любить. Они только так думают, что не любят. Это все их проклятое спокойствие, которым они так гордятся, — самообладание не больше. Оно действительно существует. Воины никогда не кричат, не спорят, не выходят из себя — в общем, ведут себя иначе, чем обычные люди. Кажется, будто они ничего не чувствуют, но это не так. Если знаешь, что искать, можно заметить и юмор, и заботу, и даже гнев. Когда твой отец посчитал, что я умираю, он рыдал, Шани. Он взывал к небесам. Именно тогда я поняла, что он любит меня.

Тедре было легко прийти к такому выводу. У нее есть воин, который признал, что любит ее. Однако другие воины этого чувства не признавали. Даже друг Чаллена Тамирон, глубоко привязанный к своей подруге жизни, настаивал на том, что воины, в отличие от женщин, не должны испытывать сильных чувств. Родной брат Шанель говорил то же самое. «Женщины испытывают любовь, а воины нет. Воины должны предоставлять защиту и заботу — не больше и не меньше». Тогда Шанель бросила в него подушкой. Он даже бровью не повел.

Шанель ненавидела это спокойствие. Считалось, что оно исключает такое страстное чувство, как любовь. Неужели для того, чтобы воин утратил свое спокойствие, она должна провести его через муки ада? И даже если она сможет это сделать, будет ли проблема решена?

Нет, Тедра была не права, как и Марта, которая всегда ее поддерживала и направляла Шанель по неверному пути. Конечно, у Марты добрые намерения. Она знает, что Тедра будет страдать, если ее дочь покинет планету, и сделает все, чтобы этого не случилось. Но Шанель не собиралась биться головой о стенку, выдавливая из мужчины несколько капель эмоций. Неважно, что ей нравится внешность воинов, что она может с ходу назвать едва ли не десяток тех, кого могла бы полюбить, если бы себе позволила. Но она не станет и пытаться. Шанель найдет мужчину с нормальными чувствами, который ее полюбит и не будет этого скрывать. Мужчину, который не будет знать, кто она такая. Но у нее осталось слишком мало времени.

— Если ты не разгребешь эту кучу мусора, в которую попала, твоя мать перекроет мне кислород, решив, что я тебя запугала. — Голос Марты прервал ее размышления.

— А разве нет? — с легким возмущением спросила Шанель.

— Ничуть. Это называется поделиться средоточием мудрости. Запугивание — это если бы я открыла огонь из всех орудий и начала разворачивать жуткие перспективы. Например: дочь не может вернуться домой, так как осмелилась бросить вызов отцу; мать не может простить своего друга жизни, так как дочь не может вернуться домой; отец…

— Я сама перекрою тебе кислород, гайка несчастная! — прошипела Шанель.

— Узнаю мою милую девочку! — радостно воскликнул Марта. — Пусть твои щечки вновь порозовеют. Ты разве не видишь, где мы находимся?

Шанель действительно не заметила, что они уже въехали в город. Прямо перед ними лежал парк, который, правда, больше не походил на парк. На ровных зеленых лужайках стояли павильоны и палатки разных цветов и размеров. Огороженные веревками арены были окружены толпами зрителей, наблюдавших за состязаниями. Городские торговцы установили прилавки, где продавали еду и напитки. Всюду были привязаны хата ары. Шанель никогда не видела, чтобы столько воинов собиралось в одном месте, впрочем, как и посетителей.

Было странно видеть здесь людей с любым цветом глаз и волос, какой только существует в природе. По этому признаку посетители резко выделялись среди воинов, у которых глаза и волосы были золотисто-каштанового оттенка, несмотря на то, что многие посетители тоже надели заалскиновые браки, а некоторые даже прицепили мечи.

Шанель посмотрела на своих друзей и нашла, что они выглядят немного испуганными. Для кистранцев все воины казались гигантами. Средний рост воина составлял два метра, а некоторые достигали двух метров двадцати сантиметров и более. Здесь их были сотни — голых по пояс, мускулистых и крепких.

Возможно, Карие и Сира втайне желали разделить с кем-нибудь из них секс прямо сейчас. У Шанель таких мыслей не было. Она видела среди толпы много посетителей, очень похожих на воинов, может быть, не столь высоких, но определенно красивых и ладных.

— Тебе понадобилось не так много времени, чтобы воспрянуть духом, — засмеялась Марта. — Как смотрятся эти голые торсы, а?

— Мое настроение действительно поднялось. Но я уже вижу павильон отца, так что сделай одолжение, забудь о том, что можешь говорить, Марта.

Наступила благословенная тишина. Затем за ее спиной прозвучал другой голос:

— Ты оскорбила Марту в лучших чувствах, Шанель.

Шанель фыркнула:

— Ошибаешься, Корт. Наоборот, Марта сидит и молча торжествует. Она распланировала мою жизнь, а я все еще не придумала обходных путей.

Шанель ведь не возражала, когда на корабле Марта вслушивалась в каждое ее слово и наблюдала за эмоциями.

— Твоя мать нас заметила, — сказал Корт.

— Где же она? — спросила Шанель и тут же увидела, как голубое пятно быстро продвигается к ней через толпу. — О Звезды, я сейчас заплачу, — прошептала она, соскальзывая с хатаара.

— Шанель, подожди! — потребовал Корт.

— Не могу! — ответила она.

Шанель побежала, не обращая внимания на толпу. Слезы текли у нее из глаз. И вот наконец ее мама с нею, обнимает ее со всей силой нахлынувших чувств. Шанель также крепко обнимает мать, смеется, смахивая навернувшиеся слезы. Так хорошо вновь чувствовать себя в мире, где мама защитит тебя от любой беды!

— О детка, я больше этого не вынесу! — Своими зеленовато-голубыми глазами Тедра смотрела на дочь так, будто уже не надеялась снова ее увидеть. — Раз двадцать я порывалась забрать тебя домой. Я лезла на стенку от беспокойства. Я свела с ума твоего отца. — Она засмеялась. — Но теперь ты здесь, и с тобой все в порядке — с тобой ведь все в порядке, не так ли?

— Да. — Шанель засмеялась в ответ. Тедра снова сжала ее в объятиях.

— И так будет и впредь. Ты останешься здесь, со мной. Нет, — прошептала Тедра на ухо дочери, заметив, как она напряглась при этих словах, — не беспокойся. Если тебе нужно будет уйти, я помогу. Я даже отправила Марту на корабль, чтобы она помогла тебе исчезнуть в случае необходимости. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не понадобилось.

— Даже если не найдется шакаанца, которого я захочу? — нерешительно спросила Шанель.