И только сердце знает (том 2) - Линдсей Джоанна. Страница 8

— Я не получила от этого удовольствия.

— От чего?

— Вы знаете, — прошипела она.

Ранульф было заулыбался, однако сказал довольно серьезно:

— А вы и не должны получать от этого удовольствие. Рейна уставилась на него, размышляя над тем, что бы он с ней сделал, если бы она ударила его сейчас чем-нибудь тяжелым.

— Кто сказал вам подобную глупость? Нет, позвольте, я сама угадаю. Священник?! И вы верите всему, что говорит вам священник?! Дурень! Он же не Бог! Он человек, подверженный ошибкам так же, как и другие люди. Да половина этих попов грешит не меньше простых людей. Господи Боже мой! Да подумайте хоть своей головой! Нет, спросите-ка об этом любую замужнюю женщину замка, и она скажет вам, что думает о подобной устарелой ерунде. Не воображайте, что мне понравится, когда со мной обращаются хуже, чем с обыкновенной шлюхой!

Теперь Ранульф знал, что именно думала его жена об этом. Он смотрел, как гордо выступает она, и с трудом сдерживал приступ хохота. Господи! Она была высокомерна, даже когда богохульствовала! Невероятно! Итак, она хочет, чтобы ей доставили удовольствие?! Постепенно смех Ранульфа исчез, а на лице появилось серьезное выражение. Как мог он сделать это, если боялся даже дотронуться до нес, боялся обжечь ее своей страстью?! Она ведь была такой маленькой и хрупкой!..

Глава 27

Рейна тихонько прокралась в комнату. При тусклом свете ночной свечи она, едва ступая, добралась до сундука. Поставив на него свою сумку с медикаментами, Рейна поспешно расстегнула мантию.

А муж ее по-прежнему спал. Рейне совсем не понравилось то, что он не опустил занавеску у кровати, ведь теперь и малейший шорох мог разбудить его. Однако то немногое, что она уже узнала о нем, предполагало, что сон Ранульфа крепок и безмятежен.

Как облегченно она вздохнула, когда ее срочно вызвали в деревню! И хотя Рейне пришлось несколько часов напряженно поработать, она была рада, что избежала объятий мужа. Сестра пекаря упала, и у нее начались преждевременные роды. Рейна без устали хлопотала возле ее кровати большую часть ночи и, применив все средства, о которых только могла вспомнить, выиграла борьбу за жизнь несчастной женщины. Хотя ребенка Рейне спасти не удалось, однако это было не в ее силах: если бы женщина осталась в кровати, то, возможно, и смогла бы доносить свое дитя до положенного срока.

Рейна все еще не могла поверить, что во время их последнего разговора с Ранульфом она все-таки осмелилась сказать ему, что так ее волновало, а поэтому была несказанно рада, когда у нее появилась возможность избежать брачного ложа хотя бы до тех пор, пока Ранульф спал. Размышляя над сказанным, она все больше ужасалась своей дерзости, а то, что ее муж не рассмеялся прямо ей в лицо, услышав подобное, немало ее удивляло. Наверняка он теперь думает, что она хочет его или по крайней мере то удовольствие, что он может ей дать. Мужчины никогда не сомневаются в своих достоинствах, так что же еще мог подумать Ранульф?! Конечно, ему и в голову не пришло, что ей просто не нравится его скачкообразная тактика! О! Черт бы побрал ее длинный язык!

Рейна приоткрыла сундук и вздрогнула от скрежета металлических петель. Когда же до слуха ее донесся шелест простыней, она просто сорвала с себя нижнюю юбку, не беспокоясь более о шнурках и завязках и, поспешно скомкав, засунула ее вместе с мантией в сундук. Рейна настолько обезумела, что собиралась даже провести остаток ночи на пуховике, свернувшись клубочком на полу прямо на том месте, где стояла. Больше всего на свете не хотела она, чтобы проснулся Ранульф, однако наутро ей все же пришлось бы объяснить мужу, почему она пренебрегла его постелью.

Сорочка, плотно облегавшая тело Рейны, никак не хотела расставаться со своей госпожой, и Рейна отчаянно стала разрывать шнуровку, однако замерла, похолодев, когда услышала голос Ранульфа:

— Иди сюда, Рейна.

Сердце ее забилось где-то в горле, отчего слова никак не хотели явить себя внимательному слуху Ранульфа.

— Че… через минутку…

— Иди сейчас же.

Приказ, отданный столь непреклонным тоном, заставил повиноваться трясущиеся ноги Рейны, и она шагнула в сторону мужа. Она молила Бога, чтобы муж ее не проснулся окончательно, но хотел лишь убедиться в том, что с ней все было порядке, а успокоившись, снова погрузиться в сон.

В нескольких шагах от кровати Рейна остановилась.

— Да?!

Она не услышала ни единого шороха, но почувствовала, как сильная рука Ранульфа схватила ее за талию и положила поперек него. А потом она все же услышала звуки разрываемой материи и скорее поняла, чем почувствовала, что он разрывает ее сорочку.

— Что, что вы делаете? — предприняла Рейна слабую попытку подняться, однако было уже слишком поздно, ибо сорочка ее наполовину была разорвана.

— То, что вы и просили, — ответил Ранульф, стараясь, чтобы голос его прозвучал как можно более рассудительно. — Вы же сами сказали, что мы оба должны быть обнажены. Я, например, уже давно… Вы заставили меня слишком долго ждать!

— Именно поэтому вы и остались?

Он прервал ее гневную речь, немало удивив Рейну тем, что на этот раз она так много успела сказать. Ведь не для разговоров же в конце концов он позвал ее к себе!

Сначала его рот, а потом и все тело задрожали в неистовом танце страсти, в свирепом желании овладеть ею… И все же на этот раз все было как-то иначе. Он не так стремительно и гораздо нежнее, чем обычно, если так можно сказать, обрушивал на нее свое горящее страстью тело. Движения его были томными, а безумные ласки рождали в Рейне целый вихрь замечательных ощущений. А его губы… Они покрывали все ее лицо страстными и нежными поцелуями, медленно продвигаясь к уху. От наслаждения Рейна извивалась под его сильным телом, помогая ему все глубже и глубже вонзаться в сокровищницу ее тайны, замечая, что как-то по-особенному чувствует после каждого подобного броска.

Глаза ее расширились от дикого желания стонать, когда Ранульф издал рев, полный безумного наслаждения. Но нет, еще рано… Она хотела еще… Однако муж ее уже получил удовольствие и теперь смотрел на нее с необыкновенным удовлетворением во взгляде. О! Как же хотелось ей убить его в это мгновение! Сегодня он как никогда близко подвел ее к тому, что заставляло стонать его самого, но опять оставил ее с этим разрывающим тело чувством разочарования, напряженными до предела нервами и кипящим в бессильном бешенстве мозгом…

Со вздохом облегчения скатился он на свою сторону.

— Я снова сделал это, не так ли?

— Да, бестолковый увалень. Это-то сделал… — прошипела Рейна сквозь стиснутые зубы.

— Боюсь, я не совсем проснулся, если вы прикажете, мы можем попытаться снова…

Рейна оттолкнула его руку, которую он протянул, чтобы обнять ее.

— Не смей дотрагиваться до меня! Я так сердита, что хотела бы избить тебя!

— Так чего же ты ждешь?

— Не испытывай меня, Ранульф.

— Я и не смею. Я действительно предлагаю тебе ударить меня, поскольку это единственный шанс успокоиться, если ты, конечно, не хочешь повторить попытку. Давай же, маленький генерал, ты не сможешь причинить мне боли!

О! А как она все же пыталась! Рейна обрушилась на него, колотя в грудь, в живот, колотя до тех пор, пока в бессилии не откинулась на подушку. Ее руки настолько ослабли, что в них не было ни капли силы, чтобы попытаться оттолкнуть Ранульфа, который придвинул ее ближе к себе, нежно обняв.

— Ну, теперь-то вам полегчало?

— Нет, — упрямо пробормотала она. Он усмехнулся:

— Вы разозлились так из-за разорванной сорочки?

— О!

Ранульф продолжал смеяться:

— Вас так просто рассердить, жена! А теперь, когда вы так обессилели, мне будет гораздо легче…

— Нет!

Рейна почувствовала, как нежно он положил ее голову себе на плечо.

— Когда мужчина удовлетворен, он не склонен спорить, однако когда наоборот…

— Это так убедительно!